оказалась, глупенькая ты моя? — шептал мужчина, целуя ее заплаканные глаза, щеки.
— Что же теперь делать? — растерянно переспросила она.
— Будем встречаться. Подожду, когда ребенок подрастет, разведусь и женюсь на тебе, на самой любимой девочке на свете.
Вила вытирала заплаканные слова. Сердце радовалось, не слушая громко шипящие призывы разума. «Он женится!», — пело сердце. «Он уже женат и не на тебе!», — пытался перекричать разум. «Всегда можно развестись», — внесла весомый аргумент Вила, не желая продолжать неприятный внутренний спор.
Они лежали на диване, сжимая друг друга в объятиях.
— Как дела с работой? — спросил Александр.
— В стране кризис, — констатировала девушка.
— Но тебе же обещали… — с сомнением произнес он.
Вила чуть было не сказала «так же как ты обещал?», но вовремя прикрыла рот ладошкой и уткнулась ему в грудь, пытаясь скрыть нахлынувшие чувства.
— Завтра купи газету с объявлениями и просмотри ее внимательно, — поучал ее он. — Если что позвони мне днем. Договорились?
— Конечно, — согласилась она.
— За квартиру я платить буду, тебе пока не потянуть, а с остальным сама понимаешь…
Вила с удивлением слушала его сбивчивые оправдания. Она даже не надеялась на его щедрость. Девушка еще крепче прижалась к любимому.
— Ты сводишь меня с ума…
С работой оказалось все намного сложнее, чем она думала. После десятого звонка в очередной офис девушка услышала то же самое «штат специалистов временно сокращен» или «нам нужны только инженеры со стажем». Вила вновь прошлась по объявлениям — менеджер и продавец. Ни то, ни другое в ее случае не могло быть реализовано. Взгляд упал на неброское «Возьмем с последующим обучением». Девушка робко набрала номер. В ответ на свой вопрос о трудоустройстве, услышала:
— Подходите через час.
Зарплату ей обещали хорошую, правда, не сразу. Нужно было поучиться, понабраться опыта. Обучение в основном проходило в вечерние часы. Она усердно запоминала правила игры в покер и свои обязанности крупье. Карты в ее руках были послушными: они свободно парили в воздухе, перекидываясь с одной руки в другую, извиваясь красивой волной. Пальчики из колоды вытаскивали нужную карту. Преподаватель, изначально отнесшийся к ней довольно-таки скептически, через две недели с восхищением отзывался о ее способностях, постоянно ставя в пример. Его смущала и восторгала ее наивность, потому что с такими способностями она могла бы зарабатывать миллионы, обыгрывая не то что любителей, но и профессионалов. Единственное, что еще нужно было подтянуть — это искусство блефа и закрытость эмоций.
Вилу настолько увлек сам процесс оставаться абсолютно невозмутимой в том момент, когда других переполняли эмоции, причем чаще всего негативные, что она тренировалась дома перед зеркалом, в магазине и даже в отношениях с Александром. Тот злился на ее новый имидж, на беспутную работу, отсутствие денег. Он приходил с постоянными жалобами на жену, мать. Вила ощущала себя островком счастья в его жизни. Александр насыщался радостью, любовью и исчезал опять в свои беспросветные будни. Ему не нравились ее ночные смены, общение с множеством мужчин. Профессия крупье была для него чем-то вроде вора. Все чаще в их квартире стали звучать крики ревности, язвительные замечания, мольбы о прощении и тихие надежды на совместную жизнь. Вила мечтала о беременности, о семье. О его нынешней жене она старалась не думать, словно это произошло с кем-то другим, далеким от нее. Александр любит ее, ищет время для встреч — и важно только это, здесь и сейчас.
Приходя в казино, Вила чувствовала себя совершенным другим человеком. Она отстраненно наблюдала за чужими жизнями, порой поломанными и искалеченными. Эти люди, чаще всего мужчины, попадали в порочный круг: небольшой выигрыш — огромный проигрыш — долг — надежда — и вновь все сначала. Но были и другие игроки в покер — хитрые и беспринципные. Таких часто поддерживал сам хозяин. Он содержал их при себе, стараясь заработать как можно больше. Вила была на хорошем счету благодаря своей невозмутимости и отстраненности, а также отсутствию каких-либо вопросов. Хозяин часто приглашал ее на так называемые «большие игры», где ставки были довольно высоки. Иногда Виле казалось, что за ней наблюдают, но профессионализм не позволял даже оглянуться и найти виновника. В конце рабочей смены эти предположения выглядели смешными и глупыми, кому она нужна, да и зачем?
А виновник действительно был, и приходил он достаточно часто. Впервые заглянув в казино с другом, мужчина обратил внимание на девушку, скромно стоящую около возбужденных игроков в покер. О том, что она работает именно здесь, говорила только форма. Роскошные пепельные волосы были стянуты в пучок на затылке простыми, неприметными невидимками. Белая блузка несколько даже висела на ее худощавой фигурке, тогда как у других девушек она обволакивала весьма выдающиеся объемы, привлекая взгляд к зоне декольте с двумя небрежно расстёгнутыми пуговками. У скромницы в костюме царил идеальный порядок от верхней застежки на воротничке до идеально отглаженной стрелки на брюках. В ее внешнем виде его задевала только обувь, которую девушка почему-то забывала переодеть. Из-под классической формы брюк вдруг выглядывали острые носы ковбойских ботинок или закругленные концы кроссовок. Такое несоответствие приводило его в смятение. Взгляд постоянно скользил в направлении покерного стола. Его поражала ее невозмутимость, когда на кону оказывались огромные ставки. Она бровью не вела. Ему даже казалось, что девушка в этот момент находится мысленно далеко отсюда, не замечая красных потных лиц, злых взглядов, оскорбительных выражений. Порой наклон головы, легкое движение рук будили смутные воспоминания и, как ни пытался он напрячь память, ситуация не становилась ясней.
Вила все чаще стала ощущать по утрам тошноту, головокружение. Ее радовало только то, что рано на работу вставать не нужно. Она могла понежиться в постели до полудня, а затем в течение часа стараться принять вертикальное положение. Как только голова отнималась от подушки, а тело принимало сидячее положение, ей тут же становилось дурно. Спустя недели две она решилась обратиться к врачу. От Александра помощи ждать не приходилось. Жена недавно родила девочку, и дома царил кавардак. Бабушка и мать бегали вокруг орущего ребенка и не могли понять страданий отца, которому безумно хотелось иметь сына. Сын должен был стать продолжателем рода, носителем фамилии. А дочь, ну что дочь… Разве можно считать себя мужчиной, если у тебя нет
