Рик остановился у края кровати, наклонился и стал гладить ее ноги. Улыбнулся, увидев, как в истоме она закрывает глаза. Он перебирал пальцами нежно, едва касаясь кожи, словно щекотал ее маленькими невесомыми перышками.
— Нет, не всегда. Помнишь нашу вынужденную остановку на бензоколонке?
— Угу, — пробормотала она, не в силах сказать что-то более вразумительное, поскольку его рука поднималась все выше и выше.
Рик вспомнил тот эпизод на заправочной станции. Что-то заставило его зайти в маленький невзрачный магазинчик и купить пару упаковок презервативов, которые он с трудом отыскал на самых дальних полках.
— В наше время на лотках можно найти многое.
— Хвала Господу, что ты такой ответственный покупатель.
Она вся дрожала от прикосновений его рук, и золотистые блики от зажженных в комнате свечей заманчиво бегали по ее телу.
— Это только один из моих природных талантов.
— А другой какой?
— Скоро узнаешь.
Сердце вырывалось у Рика из груди, звук его ударов резонировал в ушах. Кровь закипала в венах. Взяв за ноги, он быстро подтянул ее ближе к себе.
— Эй!
Она схватилась за простыни, словно искала опору.
— Ни слова больше, Райан.
— Что?
Она подняла голову и пристально на него посмотрела.
Он опустился перед ней на колени.
— Я же сказал, помолчи.
— Что за черт… Рик.
Он посмотрел на нее, и сердце, казалось, остановилось. Отблески свечей мерцали в ее глазах, кожа выглядела нежной и бархатистой. Она выглядела и очень красивой, и неистовой, и упоительной в любви. Это могло разбить сердце любого мужчины.
Но Рик до этого не доведет.
Она вся задрожала, извиваясь, словно пыталась вырваться. Но попытки были слишком робкими.
— Рик, не нужно…
Она протянула к нему руку.
— Я же сказал, доверься мне.
Эйлин смотрела на него, и, чувствуя на себе ее взгляд, он ощущал еще большую неутоленность. Она стонала, всхлипывала, водила руками по его волосам, притягивала его к себе, словно боялась, что это скоро закончится. Он чувствовал, как тает ее тело, и распалялся все сильнее.
— Рик, мне так хорошо!
Она обхватила руками его голову, прижала ее к себе и постоянно шептала его имя. Он покрывал дрожащее тело Эйлин поцелуями и, когда волна судорог прошла, нежно опустил ее на кровать.
Перед глазами у нее все плыло.
— Ты меня удивил.
— Рад это слышать.
Рик взял с прикроватной тумбочки очередной презерватив и посмотрел на Эйлин. Испепеляющие костры бешеной страсти горели в его глазах. Удивление и удовольствие проснулись в ней с новой силой, открывая дорогу к новым эмоциям, в которых сокрушительно тонули последние капли сомнений. Она ни о чем была не в состоянии думать.
А Рик просто подмигнул ей и сделал очередное предложение, от которого она не могла отказаться:
— Ты готова начать все заново?
В тусклом мерцании свечей кожа Рика блестела. Каждая мышца была ярко обозначена. Единственное, о чем только могла думать Эйлин, это о желании обследовать его сантиметр за сантиметром. Она никак не могла остановиться, разожженная им страсть давно перешла грань разумного. А ей все было мало, и эту жажду невозможно было утолить.
Утром, когда взойдет солнце и их двусторонний договор на одну совместно проведенную ночь потеряет свою силу, у нее будет много свободного времени, чтобы все обдумать. А сейчас… сейчас рядом с ней был Рик. И кроме него ничего в мире больше не существовало.
— На здоровый сон, — сказала Эйлин, — отведено слишком много времени.
— По-твоему, это неправильно?
— Конечно, — ответила она и придвинулась к нему вплотную. — Для нормальной жизнедеятельности человеку требуется не больше двадцати минут сна ежедневно.
— Это утешает, — улыбнулся Рик и вытащил презерватив из упаковки.
Потом, сжав одной рукой оба запястья Эйлин, он отвел их за голову и уложил ее на постель.
Его потребность физической близости была безграничной. И когда тела их соединились в бешеном танце любовной страсти, это только обострило все ощущения. Все, что Рик в состоянии был слышать, ограничивалось ее стонами. Все, что он чувствовал, так это только ее горячее дыхание, и оно звало Рика целовать пылкие губы Эйлин. Она страстно отвечала на его лобзания.
Рик освободил ее руки, и она сразу же принялась ласкать его тело. Удовольствие было колоссальным.
Они двигались синхронно, в едином ритме, упоительном и сладострастном. Две тени в мерцающем свете свечей. И во время бушующей за окнами непогоды двум человеческим душам выпало то, к чему ни одна из них даже не стремилась.
Рассвет наступал значительно быстрее, чем им обоим хотелось.
— Гроза прошла, — сказала Эйлин.
— Да, похоже на то.
С карниза стекали капли. Они стучали по подоконнику, и эта барабанная дробь напоминала ход старинных часов, отсчитывающих время и уносящих в прошлое последние секунды этой невероятной ночи. Первые лучи зари словно кистью художника прошлись по комнате, раскрашивая ее спокойными красками, умиротворяя обстановку и сглаживая контрастные черты ночи. И остатки догорающих свечей с бьющимися в предсмертных судорогах язычками пламени были уже ни к чему.
Эйлин заерзала под одеялом и стала стыдливо натягивать его все выше, тщательно прикрывая грудь. Почему она вдруг вспомнила о скромности, как о явном достоинстве женщин, осталось для нее загадкой. Ее тело уже не представляло никакой тайны для Рика, на нем не осталось ни единого миллиметра, не виденного, не опробованного, не изученного им.
Она прикрыла глаза рукой и постаралась не думать о том, чем они с Риком занимались под покровом ночи.
— Раскаяние? — спросил он. Голос его звучал у самого уха, как кошачье урчание.
Эйлин задумалась над ответом. Сожалела ли она о случившемся? Могла ли она о чем-то сожалеть? Рик открыл неведомый для нее мир, предложив испытать то, о чем она даже в книгах не читала. Заставил каждую клеточку ее тела петь. Нет, она ни в чем не раскаивалась. Ее могло огорчать только то, что их договоренность была всего лишь на одну-единственную ночь. Хотя, вероятно, это было самым разумным решением. Эйлин отдавала себе отчет в том, что, если их интимные отношения станут регулярными, ее сердце окажется первой и непреодолимой преградой на этом пути.
— Нет, никаких сожалений я не испытываю.
— Однако ты не сразу ответила на вопрос, — поддразнивал он ее.
В естественном свете раннего осеннего утра Рик выглядел так же прекрасно, как и в искусственном освещении свечей.
