— Мама была самым любящим человеком на свете! — наконец ответила она, обхватив тонкими изящными пальцами колени. — А вот отец…
— Вы не близки друг с другом, я правильно понял?
— Да. Я помню, как он однажды сказал мне, что всю жизнь мечтал о сыне — и теперь жалеет, что вместо мальчика родилась я, что ему очень не хотелось забирать меня из роддома, но мама настояла. И имя мое скорее подходит для мальчика, чем для девочки…
— Возможно, он пошутил?
— Нет. Отец полностью отдавал себе отчет в том, что и кому говорит. А после смерти мамы он окончательно развеял все мои иллюзии — посадил меня рядом и сказал, что нам придется терпеть друг друга до моего восемнадцатилетия, потому что он обещал любимой жене позаботиться обо мне.
— Я не могу понять, — недоумевал Карло, — почему мать должна просить отца позаботиться об их общем ребенке?
— Хотя мне было всего одиннадцать лет, я спросила его об этом примерно так: «Я всегда считала, что каждый отец любит своего ребенка и хочет заботиться о нем. Папа, почему же ты?..»
— И что он ответил?
— Он сказал: «Я помню свой долг, но ты всегда была маменькиной дочкой — и, будь на то моя воля, я бы оставил тебя в роддоме», — вот и все его оправдания.
Заметив, как застыл от ее слов шокированный Карло, Даниэлла застыдилась своих признаний.
— Он разговаривал с вами как с виновницей смерти матери! Разве можно быть таким жестоким по отношению к единственной дочери?! Как же вы жили при таком давлении со стороны отца?
— Я пресмыкалась, — мрачно ответила она. Каждый божий день старалась сделать что-нибудь, чтобы он полюбил меня: собирала коллекцию его любимой музыки; училась готовить те блюда, которые он предпочитал; стирала, гладила и даже складывала вещи только так, как он любит…
— Стирала и гладила? — удивленно переспросил Карло. — Разве у вас не было экономки?
— Конечно, отец кого-то нанимал, но при его тяжелом характере и завышенных требованиях никто долго не задерживался в нашем доме. Так что к четырнадцати годам я научилась все делать по дому.
— И потом решили, что с вас хватит?
— Нет, и это решение отец принял сам. Летом, когда я закончила колледж, он переехал жить в пентхаус, сказав, что поступил так ради моей же пользы: мол, восемнадцатилетняя девушка должна приводить домой приятелей, а старик отец будет только мешать…
— И у вас было много приятелей, не так ли? улыбнулся Карло, радуясь, что представилась прекрасная возможность сменить тему. — Наверняка такая девушка, как вы, отгоняла назойливых поклонников метлой.
Даниэлла весело рассмеялась:
— Вы считаете, что я била их палкой? Забавно.
— Разве? — Он осторожно взял ее за руку. — Когда вы так заразительно смеетесь, Даниэлла, и ваши глаза сияют, как звезды, признаюсь, мне трудно сосредоточиться на том, что конкретно я имею в виду…
Улыбка мгновенно исчезла с лица девушки. Его прикосновение вызвало неуправляемую волну жара, поднимающуюся откуда-то из живота… Сейчас она испытала то, чего не мог добиться Том за все время их отношений. Это одновременно испугало и обрадовало Даниэллу.
Карло повернул ее лицом к себе и нежно провел пальцем по чувственным губам. В горле пересохло, учащенный пульс стучал в висках, казалось, что сердце вот-вот остановится. От этого состояния было только одно лекарство.
— Мы знакомы всего несколько дней, — прошептал Карло. — Но все это время я мечтал о том, чтобы поцеловать вас, синьорина… Вы заставляете мое сердце биться быстрее.
Как кружится голова! Даниэлле никогда раньше не говорили таких слов. Она вообще не могла похвастаться умением очаровывать представителей противоположного пола. При расставании Том сказал ей: "С тобой невозможно поладить, Дани.
Каждый раз, занимаясь любовью, я чувствовал себя так, словно читал скучное расписание автобусов". Горькое воспоминание заставило ее вздрогнуть, но Даниэлла быстро взяла себя в руки и пробормотала:
— Думаю, что это не очень хорошая идея… Полгода назад я была помолвлена, — начала она рассказывать, решив выложить все карты на стол. — Но мой жених разорвал отношения, потому что я.., я не отвечала его требованиям в интимном плане.
Боюсь, у меня и сейчас ничего не получится.
— Позвольте мне судить об этом, — Карло наклонился, и их губы слились в поцелуе.
Даниэлла совершенно потеряла голову. Ей казалось, что она медленно погружается в теплый мед и с каждой секундой становится все мягче и податливей. Перед ее глазами вихрем кружились разноцветные блики, сверкая и заманивая в самые потаенные глубины наслаждения. Даниэлла была во власти незнакомых ей, всепоглощающих ощущений, исходящих из самых интимных уголков тела.
В отличие от Тома, Карло Росси не требовал от нее немедленного ответа на поцелуй, а предлагал насладиться сладким и бесконечным мгновением страсти — и каждый раз на пике возбуждения у нее перехватывало дыхание. Совершенно сбитая с толку новыми чувствами, Даниэлла отказалась от тщетных попыток понять собственное тело и позволила инстинкту управлять собой…
Руки девушки скользнули по шелковой рубашке — и она прижалась к Карло, чувствуя, как грудь слегка касается шелка. Окрыленная стоном наслаждения, сорвавшимся с его губ, Даниэлла помогла ему развязать узелок на шейном платке.
Мгновение спустя они вместе расстегнули пуговицы на блузке — и его прохладные пальцы, забыв об осторожности, скользнули к обнаженной груди девушки.
Сейчас Даниэлла была податливее воска в его руках: она с восторгом приветствовала его губы, язык, умелые пальцы, она жаждала отдаться ему, хотела получить все и сразу! Гормоны вышли из-под контроля и своевольно распоряжались ее ощущениями и реакциями. Впервые в жизни Даниэлла позволила себе отдаться сексуальным фантазиям.
Она видела перед собой мужчину, разбудившего в ней женское начало, и уже боготворила его.
Трели ночных птиц, доносившиеся, казалось, откуда-то из другого мира, гармонично сливались с учащенным дыханием и стонами двоих людей — мужчины и женщины…
Сердце Даниэллы бешено колотилось, и она совершенно забыла о боли — по сравнению с испытываемым блаженством поврежденные ребра казались ей сущим пустяком, недостойным внимания.
Но в конце концов Даниэлла выдала себя: какой-то неуловимый жест или вздох напомнили Карло о ее состоянии — и все закончилось. Он торопливо отпрянул, разжимая объятия, а на ее губах и теле остался сладковатый вкус его поцелуев…
— Как хорошо, что я вовремя вспомнил, что у тебя повреждены ребра и лодыжка, и не зашел слишком далеко, — Карло снова стал доктором Росси. — Прошу, прости меня за то, что я не смог себя контролировать.
