— Где ты поселилась? — спросил Себ.
Марианна с удивлением покосилась на него.
— В апартаментах для гостей. Я думала, ты в курсе.
— Я же был в Нью-Йорке.
— Да, конечно, но… — Марианна запнулась. Именно это беспокоило ее, когда принцесса Виктория так настаивала именно на этих комнатах. Это и что-то непонятное в том, как принцесса смотрела на нее. — Твоя сестра сказала, что оттуда я намного быстрее могу добраться до старинных комнат и таким образом сэкономлю время.
— Это уж точно.
— Что-то не так?
— Почему что-то должно быть не так?
Марианна не знала. В этом-то и была проблема. Но все же ей казалось, что принцесса догадывалась об истинных мотивах, по которым Марианна приехала сюда.
Может быть, ей все это кажется. Просто она жутко нервничает, находясь здесь, рядом с Себом, вот и видит кругом несуществующие подводные камни…
— Я зарегистрировалась в отеле, но принцесса Виктория…
— Я рад, что она настояла на том, чтобы ты жила здесь, — прервал ее Себ.
— Правда?
— Конечно. Нет смысла каждый день пробираться через толпу папарацци.
— Точно.
Это действительно было логично. Марианна постоянно видела людей, толпящихся у входа в замок.
— Тут всегда так? — спросила она.
— Они ждут Изабель, — кивнул Себ. — Она приедет домой на пятидесятилетие мамы. И репортеры прекрасно знают об этом.
— Они здесь и ночуют, что ли?
— Эти люди делают все, что добыть информацию. Залезают на деревья, перепрыгивают через кусты, пытаются подкупить прислугу. Они готовы на все, лишь бы получить эксклюзив. Они так на хлеб зарабатывают.
— А Изабель знает, что за каждым ее шагом следят фотографы?
Себ резко остановился.
— Она просто дура, если не знает.
— Ненавижу этих папарацци.
— Мы тоже, — взглянул на нее Себ. — Прости, если они тебе мешают…
— Все в порядке.
— Я не должен был вывалить это все на тебя.
— Прекрати. Мне это даже интересно. — А еще ей нравилось вот так запросто болтать с Себом.
Забавно, но до этого момента Марианна не задумывалась о том, как мало она знает о Себе. Десять лет назад она рассказала ему о себе все: о родителях, о школе, о мечтах и страхах. Но Себ… молчал. Не мог ей открыться, как она сейчас поняла.
Это означало, что он был под постоянным прессингом. Контролировал каждый свой шаг, думал, что говорить можно, а что нельзя. Какой же идиоткой она была, раз не заметила этого.
— О чем ты думаешь?
Марианна усмехнулась. Уж она точно не поделится с ним своими мыслями.
— Ни о чем.
— Ну, пожалуйста. Мне хочется знать. — Его голос был тихий и глубокий. — Я всегда могу сказать, когда ты несчастна.
Марианна посмотрела в его глаза, и ее сердце заколотилось как ненормальное.
Между ними что-то происходило. Девушка это понимала, но контролировать не могла.
— Марианна, — прошептал Себ и медленно, давая ей возможность отойти, провел ладонью по ее щеке. — Ты такая красивая.
Красивая. Это слово, которое она так жаждала услышать, пульсировало у нее в голове.
Себ нежно касался ее лица, и Марианна таяла от его прикосновений.
— Такая красивая, — повторил он.
Он неотрывно смотрел на нее. Марианна чувствовала, что снова влюбляется в эти бездонные глаза. Она уже практически забыла, как одиноко ей было, когда Себ оставил ее одну в Париже.
Да, он ее покинул, и красота в данном случае не играет никакой роли. Это значит лишь то, что он не отказался бы провести с ней ночь. Ни о какой любви речи не идет.
— Не надо, — Марианна отступила назад.
Себ быстро убрал руку и опустил глаза.
— Я не могу, — покачала головой Марианна.
Себ кивнул и пошел прочь.
Марианна поднесла дрожащую руку к губам. Она осталась стоять одна, внезапно ослабевшая и взволнованная.
Он хотел ее поцеловать. Она была уверена в этом. И главное заключалось в том, что подспудно она ждала этого поцелуя.
Марианна закрыла глаза и позволила слезинке скатиться по щеке. Она никогда не сможет забыть Себа, не сможет забыть о своей любви к нему.
И что ей теперь делать?
Себ потянулся, пытаясь расслабить мышцы. Последний час он провел на тренажерах, но знал, что все его тело напряжено не от физических упражнений, а из-за разговора с Марианной.
Он встал под горячую струю душа, чувствуя, как вода быстро стекает по его обнаженному телу. Ему нужно было не только смыть пыль и усталость десятичасового перелета, но еще и успокоиться, прийти в себя. Себ сжал кулак, но не нашел подходящего места, на котором он смог бы сорвать свой гнев. Черт побери!
— Себ?
Он выключил воду, услышав сквозь шум голос Виктории.
— Я в душе. Подожди секундочку, — сказал он и потянулся за полотенцем. Обмотал его вокруг бедер и взял еще одно, чтобы высушить волосы.
В комнате его ждала сестра с газетой в руках.
— Я вижу, ты и здесь успел засветиться, — съязвила Виктория, указывая на фотографию.
Себ мельком взглянул на статью и продолжил сушить волосы.
— Я уже видел это. Там еще есть интересная история про Изабель.
— Кто эта брюнетка?
— Жена одного знакомого, которого я встретил в Лос-Анджелесе, — Себ бросил полотенце на стул. — Не волнуйся. На самом деле ее муж стоял слева от нее. Я не разбиваю чужие семьи.
— Он, видимо, не попал в кадр, — пробормотала Виктория. — Ненавижу, когда журналисты так делают. Лепят очередные жареные слухи из ничего.
— Мы оба знаем, что из-за этого люди и покупают журналы, — откликнулся Себ из гардеробной, где натягивал на себя джинсы. — Скажем спасибо, что на обложке я, а не Изабель.
Он услышал, как его сестра что-то бубнит себе под нос, и улыбнулся. Виктория никогда не попадала в подобные ситуации. Она всегда все делала правильно. Себ надел футболку и вышел в комнату, где увидел сестру с чрезвычайно задумчивым выражением лица. И на этот раз Себ знал, что причина не в нелепых выходках Изабель.
— Для этого разговора нам понадобятся кексы и чай или виски с содовой? — осторожно поинтересовался он.
— Нам нужно потолковать.
— О чем? — Себ сел напротив сестры, стараясь держаться спокойно.
— О докторе Чемберс.
Интуиция его не обманула. Себ понял, что разговор неизбежен, с того момента, когда Марианна рассказала, что ее поселили в апартаментах для гостей.
— А что такое?
— Кто она?
— Правая рука профессора Блэквелла.
Виктория вздернула правую бровь.
— В этом я не сомневаюсь, но…
— И та самая девушка, с которой я тогда был во Франции.
