— Как ты думаешь, она догадалась? — болезненно морщась, спросил Андрей.
— Что она твоя дочь? Возможно, судя по ее реакции. Но если и не догадалась, то очень четко дала понять, что не хочет ни в тебе, ни в ком-либо другом признавать своего отца и не простит предательства по отношению к матери.
— Я не предал! Я не знал!
— Я тебе друг, но истина дороже, как говорил известный философ. Ты оставил тогда свою любимую беззащитной, ты сам убил свою любовь. Воскресить ее — это все равно, что оживить человека. Безнадежно.
— Но бывают же случаи… — как за соломинку, цеплялся Андрей.
— Видно, это не тот случай.
— Если бы не Лариса со своей ложной беременностью… Ведь я тогда считал себя обязанным жениться на ней из-за будущего ребенка!
Зазвонил мобильный телефон, настойчиво, требовательно.
— Возьми трубку! — нервно бросил Андрей Павлу. — Прямо по ушам бьет!
— Так это твой звонит, — спокойно отозвался Павел.
Андрей полез по карманам, потому что не помнил, куда подевал свой мобильник, которым не пользовался уже несколько дней, и, наконец, обнаружил его в ящике тумбочки. Не глядя на табло, поспешно поднес телефон к уху и услышал, как всегда, чуть небрежный и решительный голос Ларисы:
— По-моему, мой дорогой, твой отдых в твоем любимом Пятигорске затянулся. Пора возвращаться домой, даже вместе с великовозрастной дочерью, если она пожелает жить в Москве.
— Что за шутки, Лариса? — обрел, наконец, дар речи удивленный Андрей. — Я жду, когда ты назначишь дату развода.
— Никогда! — прервала его Лариса. — Я передумала. Вернее, Андрюша, я тогда поддалась плохому настроению, потому что возникли проблемы с бизнесом. Теперь все утряслось. А если честно, то я не могу жить без тебя, родной, я окончательно поняла это после нашей размолвки. Завтра же берите билеты на самолет и прилетайте, я встречу вас в аэропорту. Дай на минуту телефон Павлу.
В некотором смятении Андрей протянул мобильник другу. Что говорила ему Лариса, он не слышал, но Павел в ответ соглашался:
— Конечно. Да. Разумеется. Так и сделаем.
Когда телефон отключился, Павел, возвращая его другу, сказал:
— От своей судьбы никуда не уйдешь, а твоя судьба — Лариса. Может, эта размолвка вас сблизит, и вы станете лучше понимать друг друга. Тем более теперь, когда тебя не будет манить виртуальный огонь давно угаснувшего курортного романа.
— А сам-то ты зачем ввязываешься в подобную историю?
— Ты имеешь в виду Фаину? Ну, во-первых, наша история совсем другая, хотя бы в силу возраста и жизненного опыта. Во-вторых, как оказалось, Фаина — очень интересный человек, с ней можно говорить, не уставая слушать. У нее большая коллекция альбомов с архитектурными шедеврами мира. Мне это интересно. Можно съездить и посмотреть, ведь из Москвы до Петербурга всего несколько часов… И…такие, можно даже сказать, деловые отношения ни к чему не обязывают…
— Так, так, так, — перебил его Андрей, — не надо прикрывать интерес к женщине интересом к архитектуре. Но я молчу!
— Вот именно, помалкивай, — добродушно отмахнулся Павел, — разберись сначала в своих чувствах.
— Да я, кажется, уже…
Андрей не знал точно, от чего он почувствовал облегчение. То ли от того, что вероятная дочь четко определила свою позицию по отношению к нему, то ли от того, что на его совесть не ляжет еще один грех, если он не станет разрушать счастливую семью, отказавшись от искушения удовлетворить личный интерес, то ли от того, что уже в который раз все за него решила Лариса. Он вернется в привычное русло жизни, где все знакомо и понятно. А девушка под цветущей черемухой пусть останется в памяти, как курортный сувенир.
С этими мыслями Андрей вслед за Павлом входил в столовую, где за их столом уже сидели Фаина и профессор Остапенко, быстро допивавшая то ли сок, то ли компот — она не изменяла своей установке «нарезать круги долголетия» после еды. Едва друзья сели за стол, как Фаина сказала:
— О, Валентина Михайловна приехала! Сегодня она сама за рулем. Наверное, приехала читать лекции, ее иногда приглашают в фармакадемию, как очень крупного специалиста по микробиологии. А сюда она заехала повидаться с дочерью. Я вам говорила, Татьяна Николаевна — ее дочь.
Андрей и Павел сразу поняли, что речь идет о той, кого в юности звали Тиной. Павел повернул голову к окну, разглядывая женщину, которая, захлопнув дверцу машины, направилась к парадному входу. Андрею тоже хотелось посмотреть в окно, но боязнь увидеть что-то, не совместимое с образом девушки под цветущей черемухой, и внезапно нахлынувшее смятение, как остатки былого чувства, останавливали его. Всего несколько мгновений длились эти сомнения, но когда Андрей все-таки решился взглянуть в окно, Валентина Михайловна уже подходила к двери. Андрей увидел в спину женщину среднего телосложения, одетую в модный брючный костюм, с коротко остриженными волосами соломенного цвета. «Значит, красится, — почему-то мелькнула мысль. — Деловая… Вон как твердо печатает шаг». Он не узнавал в этой женщине ту хрупкую тоненькую девушку, которая стояла под цветущей черемухой, протянув руки к веткам и навстречу солнцу. Дверь за Валентиной Михайловной захлопнулась, и в этот момент Андрей почувствовал, как тяжесть, еще давившая сердце, стала отступать.
— К дочери пошла, — констатировала Фаина, имея в виду Валентину Михайловну. — Кстати, Андрей, что вам посоветовала психотерапевт?
— Прогулки на свежем воздухе.
— Значит, вы абсолютно здоровы.
— И потому мы завтра же улетаем, — подхватил Андрей.
— Оба? — с некоторым смущением спросила Фаина.
— Оба, — ответил за Андрея Павел, — но поезда из Москвы в Петербург никто не отменял.
Фаина понимающе улыбнулась, а Андрей подумал: курортный роман в своем начале всегда богат на радужные надежды, но никто никогда не знает, чем он закончится.
Неожиданное наследство может ошеломить кого угодно, а тем более человека, не привыкшего к большим деньгам.
Жизнь Марии Ивановны была так же проста, как ее имя и отчество. Впрочем, и фамилия вполне соответствовала обыденности ее существования — Беднова. Ей много раз советовали поменять злосчастную фамилию на более счастливую, но она не согласилась на это даже тогда, когда вышла замуж за Юрия Богатко.
— Не верю я во всякую чепуху, — говорила Мария Ивановна подругам. — Ничего фамилия не символизирует и не накликает. Да вот хоть Юру моего возьмите: при такой фамилии он пришел ко мне с маленькой дорожной сумкой. У него даже приличного костюма не было, не говоря уже о квартире или счете в банке.
