— Мне тоже звонил Льюис сегодня, — хвастливо известила ее Элеонор, вновь вошедшая по завершении мучительного разговора.
— По поводу?
— Говорили о портрете. О том, что работа продвигается очень медленно и мне понадобится еще много-много сеансов позирования, чтобы разгадать суть, которая кроется под маской мужества и самообладания. Он готов пойти на уступки. Я призналась, что не настолько талантлива и не смогу писать по памяти. Мне нужно постоянно видеть его перед собой, чтобы осознать то неуловимое, что делает его таким привлекательным мужчиной, — артистически проговорила Элеонор, испытующе глядя на свою неопытную дочь.
— Мама, ты очень коварная женщина, — шутливо упрекнула Ромилли.
— Четверть века я была неисправимой дурой. Щедрой, честной, преданной, покорной, всепрощающей. А сейчас я просто женщина. У меня нет планов и неисполнимых желаний. Но у меня есть сегодняшний и, быть может, завтрашний день. И если я проживу их, рисуя Льюиса Селби, то смогу считать себя счастливой, — назидательно, но искренне проговорила мать. — Я пригласила его. поужинать у нас завтра вечером. Надеялась, ты возражать не будешь.
— Я обещала Нэйлору составить ему пару завтра на вечеринке его сестры, — тоном извинения сообщила Ромилли.
— Вот видишь, милая, как все замечательно складывается, — радостно подытожила Элеонор, чем немало удивила дочь.
Вновь уединившись в своей комнате и обдумывая, что надеть на предстоящую вечеринку, Ромилли со странным чувством осознала, что ситуация сложилась особая, Впервые мужчина намеревался представить ее своей семье. Девушка понимала, что предстоит ответственный вечер. Как выглядеть и как себя вести, оставалось для нее загадкой.
Она не решилась втягивать маму в эти переживания, предоставив той сосредоточиться на собственных.
Ромилли остановила свой выбор на темно-синем платье из шелка. Девушка была готова к семи тридцати и слонялась по дому в ожидании приезда Нэйлора. Она старалась не попадаться на глаза Элеонор и Льюису, который прибыл в седьмом часу и сразу уединился с ее мамой сначала в студии, затем в столовой, поскольку Элеонор приготовила для них двоих роскошный ужин.
Им было хорошо вместе, Ромилли это видела. Казалось, Элеонор совсем не волнуется, хотя дочь знала, что это не так. Но Элеонор вела себя очень естественно, как и Льюис, чего решительно недоставало Ромилли и Нэйлору.
Общаясь с этим мужчиной, девушка чувствовала, что ее нервы постоянно на пределе. Прежде с ней такого не случалось. Ромилли привыкла ощущать себя хозяйкой положения. Она в любой момент могла дать решительный отпор любому неприемлемому для нее желанию со стороны мужчины. А Нэйлор, несмотря на его прямолинейность, легко обходил все ее безапелляционные установки. И это пугало Ромилли…
Нэйлор Карделл был у ее двери, как и обещал, в восемь.
— Заходи, — тихо проговорила Ромилли, открыв дверь.
Девушка была хороша, но более обычного бледна и взволнованна. Она напоминала испуганную первоклассницу.
— Элеонор и Льюис в столовой, они ужинают, — сдавленным шепотом сообщила она Нэйлору.
Тот понимающе кивнул.
— Можешь поздороваться с ними, пока я сбегаю и возьму сумочку, — предложила ему Ромилли.
Нэйлор ощутил учащенность пульса девушки, когда помог ей сесть в салон автомобиля. Понимающе улыбаясь, он осторожно прикрыл дверцу с ее стороны и обошел машину. А заняв водительское место, посмотрел на свою пассажирку и проговорил:
— Ты чудесно выглядишь, Ромилли. — И завел двигатель.
Девушка благодарно кивнула в ответ на его комплимент. Нэйлор сосредоточился на дороге. Он с неудовольствием почувствовал, что ее напряжение передалось и ему…
Сестра Нэйлора Карделла, Филлида, оказалась выразительной высокой блондинкой.
— Вы Ромилли! Отлично! Рада с вами познакомиться! — воскликнула хозяйка вечеринки и кинулась навстречу Ромилли с таким пылом, словно всю жизнь мечтала увидеть ее. — А это Уилл, мой муж.
— Счастлива встрече, — проговорила Ромилли, протянув руку сначала Филлиде, затем Уиллу.
Когда супружеская пара вернулась к своим хозяйским обязанностям, Ромилли посмотрела на Нэйлора и спросила:
— Счастливые супруги?
— Полагаешь, супружество не может быть счастливым? — поддел ее Нэйлор.
Ромилли неуверенно пожала плечами.
— Может быть, ты собираешься меня еще с кем-то познакомить? — поинтересовалась она.
— Вроде бы больше не с кем, — ответил он, внимательно посмотрев на спутницу.
— Здесь много красивых женщин, — констатировала Ромилли.
— И ни у одной из них я не хочу вызывать ревность, — заверил Нэйлор.
— Ах ты, злопамятный! — нахмурившись, воскликнула Ромилли.
— Просто к слову пришлось, — невинно проговорил он.
— А если я скажу, что хотела вызвать ревность у тебя, а не у Дэйвидсона?
— Лучше я принесу нам что-нибудь выпить, — поспешил разрядить обстановку Нэйлор. — Жди меня здесь.
Ожидая своего спутника, Ромилли разглядывала собравшихся на балконах и площадках загородного дома людей.
Но не нашла никого интереснее хозяев дома. Они показались ей самой примечательной и забавной парой. Филлида была немного выше своего супруга и относилась к нему покровительственно-ласково. Он же производил впечатление несколько неуклюжего, но добродушного человека. В отличие от своей супруги, порывистой и эмоциональной, он был неторопливым и флегматичным.
Ромилли попыталась представить, что могло прельстить такую яркую женщину, какой, бесспорно, была сестра Нэйлора, в этом трогательном увальне.
— Нэйлор! Я только сейчас заметила, что и ты здесь!
Ромилли обернулась на этот возглас.
— Ты меня заметила, Софи? Стала такой зоркой? — с игривым подтекстом ответил ей Нэйлор. — Ну, раз уж ты заметила меня, идем, познакомлю тебя со своей спутницей. — Нэйлор подошел к Ромилли с двумя коктейлями в руках. — Дорогая, это Софи. Знакомьтесь, девочки, — проговорил он, передавая Ромилли запотевший стакан с клацающими кусочками льда.
— Давно ли вы знакомы с нашим Нэйлором? — поинтересовалась звонкоголосая прелестница в миниатюрном платьице, аварийно цепляющемся тоненькими бретельками за покатые плечи.
— С вашим Нэйлором мы знакомы недавно, — в тон ей ответила Ромилли, пригубив коктейль.
— Вы местная? — последовал вопрос.
— Англичанка, — хлестко бросила Ромилли.
— Работаете? — поинтересовалась Софи.
— Только по будням, — отчеканила Ромилли.
— А где?
— В стоматологической клинике.
