— Господи, что может быть приятного в том, что пьяный дурень настолько заинтересовался мной, что так шикарно себя вёл? Не понимаю! — возмутилась Стася.
— Ладно… Но тебе понравилось, что Петя так рьяно заступился за тебя?
— А какой нормальной девушке это не понравится? Но я так не хочу, чтобы он нервничал…
— Я вижу, что вы с ним похожи. Я, когда смотрела на вас, поняла, что тут больше, чем дружба.
— И? Это так ужасно? — спросила с вызовом Стася.
— Не знаю даже… Но мало хорошего.
— Почему? Мне прям интересно!
— Он хороший парень, добрый, справедливый, но чудаковатый для нашего времени.
— Чудаковатый — Антон! А Пётр, как раз, добрый и справедливый!
— Как знаешь! — выпалила оскорбленная девушка. — Он инвалид. И можешь сильно губы не раскатывать. Он тебе даже удовольствия подарить не сможет. Не сможет на руках носить, ходить с тобой туда, куда тебе захочется. Открой глаза! — закончила она и быстро удалилась, так нервничая, что не заметила в темноте Петра, прижавшегося к стене.
Он испытывал гамму чувств. Ему было приятно, что среди всех молодых людей он был идеалом для Стаси, что она его так защищала. А слова девушки, которые должны были открыть глаза Стасе, открыли глаза и ему.
Стася продолжала стоять на балконе. Она с грустью думала, что девушка правильно всё сказала. Она не собиралась бросать Петра, она его любила. Но плакала, а холодный ветер в открытое окно вносил мороз, сковывающий её тёплые слёзы. Она дрожала, замерзая, но продолжала стоять, как душа, превратившаяся в статую от терзаний и горя.
— Стась! — позвал её Пётр. — Зайди на кухню! Ты же заболеешь!
Его просьба вывела её из оцепенения. Она ушла с балкона и закрыла дверь.
— Ты слышал наш разговор? — спросила она, садясь на пол, спиной опёршись об его ноги. Белое платье покоилось на полу, как снежное покрывало.
— Да… — честно ответил он, не терпящий лжи, когда обсуждались важные вещи. — Что с нами будет дальше?.. Я не хочу, чтобы ты испытывала страдания от всего того, что сказала Лиза.
— А я хочу их испытывать!.. Я тебя люблю! — впервые сказала ему Стася. — Любовь… Она же всегда со страданиями. Надо знать цену любви. И всегда доверяй мне, Петь. То, что я захочу куда-нибудь пойти одна — тебе придётся смириться. Я думаю, что ты найдешь в любви силу для этого! Ты не будешь ревновать меня, потому что я не дам повода. И ты будешь верить в меня. На руках меня будут носить твои чувства. И крылья у меня вырастут от твоей преданности. Зачем же меня носить на руках? Половину женщин мужчины не носят на руках, других же носят только в конфетно-букетный период. И лишь немногие делают это всю жизнь. Но ведь женщины любят не за это. По крайней мере, не все. Я знаю и ты знаешь, как нам будет трудно. Просто ответь: мы пойдём дальше вместе?
— Да! — со слезами на глазах ответил Пётр. — Я не хочу тебя терять. Ты необыкновенная! Я тоже сначала подумал, что нашим отношениям конец. Стоило тебе заговорить со мной, как я стал сильнее и понял, что не сдамся.
Они ещё немного посидели так, повзрослевшие за один разговор. Пётр нежно ласкал руками её замерзшую шею, доходя до взволнованной ласками груди…
— Знаешь, я остаюсь у вас ночевать! — тихо, чтобы не спугнуть его руки, сказала Стася.
— Это ты это имела в виду, как ещё один подарок? — радостно спросил он.
— Да!
— Это мой самый лучший Новый год!
— И мой тоже!
* * *
Олег пошёл провожать всех по домам. И это значило, что он нескоро вернётся. Все были навеселе.
— Ты у нас останешься, что ли? — спросил он Стасю, видя, что она не собирается со всеми.
— Да. Я с мамой твоей договорилась.
— Сильно тут не шалите! — ответил он, пошловато смотря на Стасю и Петра.
Она отвела его в сторону и сказала:
— Ты сейчас в таком буйном настроении… Будьте осторожны. Мало ли кто попадется на пути. И возвращайся быстрее.
— Не пойму, что ты обо мне так печешься?
— Обо всех вас!..
— Всё будет замечательно. Пока!
* * *
— Я уже хочу лечь. И ты, наверно, тоже? — спросила она Петра, подавляя зевание.
— Да… День и ночь меня уморили! — весело сказал он, радуясь, что они остались одни. — Будем спать у меня.
— Хорошо.
У него в комнате они удобно расположились на его двуспальной кровати.
— Предлагаю выключить свет и включить бра! Я тебе хочу почитать.
— О! Даже так! Что будем читать?
— Я нашла три классных притчи в интернете.
Свет от бра создал в комнате уютную, тёплую атмосферу, так подходящую влюбленной паре.
Стася достала из потайного кармана платья листки с притчами. И принялась читать:
«Переведи меня»
Договаривающиеся стороны уселись по оба конца стола, а между ними неприметной тенью примостился переводчик. Все молчали.
Первым начал Он.
— Я тебя люблю.
Её передёрнуло, но переводчик сделал Ей знак и сказал:
— Он говорит: «У меня есть терпение, я готов слушать и пытаться понять тебя».
Она хмыкнула и с горечью ответила:
— Ты всегда умел говорить красивые слова, а дела я от тебя, наверное, никогда не дождусь.
Переводчик повернулся к Нему и сказал:
— Она говорит: «Я тебя тоже люблю. Только любовь помогла мне выдержать всё это.»
Он заговорил, и в Его голосе звучала мука.
— Я больше так не могу. Всё, что я ни делаю, тебе не нравится. Ты всё время критикуешь.
Переводчик снова повернулся к Ней и сказал:
— Он говорит: «У меня разросшееся, ранимое эго. Оно заставляет меня воспринимать все твои слова как нападки, и я помимо воли начинаю видеть в тебе врага».
Она посмотрела на Него — уже без ненависти. Уже с той жалостью, от которой до любви — полтора шага.
— Я попробую помнить об этом, но ты тоже должен перестать быть ребёнком. Пора уже повзрослеть на четвёртом десятке!
Переводчик повернулся к Нему…
…Они уходили вдвоём, плечом к плечу, почти рука об руку. На пороге Он остановился, подбежал к переводчику, хлопнул его по спине и воскликнул:
— Да ты, брат, профи! Где такому учат, а?
Переводчик не ответил; он поймал глазами Её взгляд и одними губами перевёл:
— Он говорит мне: «я хочу научиться понимать её сам».
Автор Эли Бар-Ялом.
А вот авторов следующих притч я, к сожалению, не нашла.
Вторая притча о любви и влюбленности — продолжила она:
