Однако нельзя игнорировать тот факт, что она пользовалась им самим и его талантом, преследуя свои далеко идущие цели. Она с удовольствием позволяла раздеть себя, но ни при каких обстоятельствах не позволит надеть ей на палец обручальное кольцо. Так просто и так больно.
Индеец, выросший в резервации Сан-Карлос, никогда не станет подходящей парой для Лиз Кент.
Массивная скала устремлялась в темно-синее ночное небо. Огромная трещина походила на исполинский глаз, спрятанный под гигантской каменной бровью, а внутри глазницы виднелись развалины индейского святилища. От покинутых древних пещер веяло холодом. Расположенные одна над другой, как детские кубики, они были надежно защищены огромным каменным выступом. Невидимая луна заливала каньон кристально-чистым светом, придавшим красному песчанику серебристо-серый оттенок. На площадке перед расселиной угадывался округлый силуэт священной кивы.
Лиз вдруг показалось, что она слышит песнопения давно умерших жрецов, совершавших таинственные обряды. Она решительно шагнула вперед и коснулась рукой полотна. Наваждение исчезло.
Ничьи картины не производили на нее такого впечатления, как картины Алана. А эта в особенности. Глядя на нее, Лиз снова почувствовала тоску по Алану. И надежду. Может, этой картиной Алан хочет сказать ей, что тоже испытывает боль и тоску потери?
Мужской голос положил конец ее фантазиям.
— Судя по вашему лицу, вам, кажется, понравилось, как я развесил картины. — Рик Мейсон обезоруживающе улыбнулся. — Можете похлопать меня по спине в знак одобрения.
Лиз обернулась.
— Я похлопаю тебя по спине, когда буду уверена, что ты этого заслуживаешь.
До того как галерея Кент стала излюбленным местом для высшего света, бывали времена, когда Лиз приходилось самой развешивать картины по стенам, таскать огромные холсты и передвигать тяжеленные скульптуры. Теперь она располагала целым штатом сотрудников, но все они, вместе взятые, не стоили одного Рика. История о том, как она увела его из инвестиционной компании, где он считался весьма ценным сотрудником, могла бы стать сюжетом детективного романа. Мейсон сразу признался, что ничего не смыслит в искусстве. Зато у него были другие достоинства: быстрый ум, обаяние и диплом бизнесмена, что делало его находкой для галереи. Лиз в то время искала рекламного агента и на каком-то благотворительном шоу случайно увидела Рика. Ей нужен был человек, способный улаживать щекотливые дела, производить впечатление на декораторов и консультантов, которые приобретали произведения искусства для банков, отелей, больниц, курортов, универмагов и прочих учреждений.
Рик очень подходил для такой роли. Напористость, не выходящая за рамки хорошего тона, умение красиво и со вкусом одеться, солнцезащитные очки от Картье, часы «Ролекс». К тому же он свободно чувствовал себя в художественном бизнесе, где стиль зачастую ценится выше содержания.
Рик удивительно легко научился проводить выставки и быстро понял главное — необходимость уравновесить впечатление от картин десятка художников, каждый из которых имел свою неповторимую манеру. Сейчас он работал не хуже Лиз, а может, и лучше. Для полотна Алана он выбрал место на главной стене галереи, прямо напротив входа. Справа от картины указаны ее название — «Таинственный путник» и цена — семьдесят пять тысяч долларов. Табличка расположена на уровне глаз. Тоже очень удачное решение.
Многие дилеры цену не указывали, ошибочно полагая, что клиенты, зная высокую стоимость картины, даже не попытаются ее приобрести. Лиз гораздо лучше разбиралась в человеческой психологии. Никто так не считает каждое пенни, как люди с большими деньгами.
— Не держите меня в подвешенном состоянии, скажите, что вы об этом думаете, — вернул ее к действительности Рик.
— Выглядит вполне пристойно. Покажи мне остальное.
Осмотр семи залов занял довольно много времени. Новые скульптуры Арчер Гаррисон очень привлекательны, от клиентов не будет отбоя. Полотна Марианны Ван Камп сияли яркими красками, литографии Гормана и Амадо Пеньи впечатляли мощью, весьма соблазнительно выглядели лаковые миниатюры Лоренса Ли. Но никто из них не мог сравниться с Аланом.
Лиз повернулась к Рику и одобрительно сказала:
— Ты великолепно справился.
— Спасибо. Я действительно старался изо всех сил.
Он выжидающе заглянул ей в глаза, но она не проронила больше ни слова. Тогда он резко повернулся и ушел.
Открывая дверь кабинета, Лиз уже забыла о Рике. Она остановилась на пороге, чтобы посмотреть на часы от Патека Филиппа, за которые в свое время заплатила целое состояние, чем немало удивила Алана. Он лишь озадаченно качал головой, будто желая сказать, что пути белых неисповедимы.
Алан. Она думала о нем не переставая. Терзается ли он так же, как она? Просыпается ли среди ночи, шепча ее имя и зовя к себе? Она закрыла дверь кабинета и прижалась к деревянной стене. Будь все проклято! Почему уже нет ни простоты, ни ясности, как в тот апрельский день, когда она впервые увидела Алана?
Это произошло за полтора часа до закрытия галереи. Она подсчитывала итоги дневных сделок и не сразу поняла, что в дверях стоит какой-то человек. Расплывчатый мужской силуэт в лучах клонящегося к горизонту солнца. Человек переминался с ноги на ногу, не решаясь войти.
Лиз прервала работу, только когда на стол легла тень. Подняв глаза, она увидела индейца лет тридцати в поношенных джинсах и старенькой рубашке цвета хаки. Он явно робел, но тем не менее производил сильное впечатление. Стройное мускулистое тело, иссиня-черные, спадающие на плечи волосы, безукоризненная бронзовая кожа, экзотические скулы. Лиз едва удержала вздох. Она, пожалуй, никогда не встречала более красивого мужчину. В его бархатисто-карих глазах временами вспыхивали золотистые искорки. Какая сила сможет раздуть из них огонь? Женщина? Деньги? Успех?
Наконец молодой человек отвел от нее глаза, и Лиз увидела, что он держит папку. «О Господи, — подумала она, — еще один непризнанный гений. Боже, сделай так, чтобы у этого оказался талант, настоящий талант».
Она мечтала открыть художника, которого могла бы продвигать, развивать и контролировать, не опасаясь конкуренции со стороны других дилеров. Но гении — редкость, вряд ли один из них так вот просто забредет в ее галерею. Лиз постоянно осаждали лишенные таланта начинающие художники, и только единицы отвечали ее чрезвычайно высоким требованиям. Вряд ли этот оборванец попадет в их число.
Она ждала, когда он заговорит. Молчание затянулось и стало неловким. Она решила заговорить сама.
