Он швырнул пузырек в мусорное ведро, стоящее у стола, и, крепко ухватившись за костыли, направился к двери.
Проходя через гостиную на кухню, Мак был приятно удивлен, увидев, как там чисто. Он подумал, что теннисные туфли на телевизоре стали уже неотъемлемой принадлежностью этой комнаты. Стопка газет исчезла с журнального столика, а сам столик выглядел так, как будто ребята стерли с него пыль. Он потянул носом – в воздухе витал легкий лимонный запах полироля. На кухне Мака ожидал другой сюрприз. После вчерашнего ужина не осталось никаких следов, хотя он точно знал, что мальчишки рыскали повсюду в поисках еды. Кухня была безупречно чистой, как ему показалось, и он нахмурился. Он гордился тем, что ребята так рьяно взялись за уборку и привели в порядок весь дом, но если в доме все было так хорошо убрано, то вне дома они наверняка что-нибудь не успели сделать. Просто не могли успеть.
Направившись к черному ходу, скользя костылями по плиточному полу, он услышал, как заработала газонокосилка. Нет, нет, подумал он, Якоб предпочел бы поливать газон, чтобы трава росла до тех пор, пока не надо было бы укладывать ее в скирды. Он открыл плечом сетчатую дверь и шагнул вперед. Стоя на крыльце, он слушал, как нарастал звук приближающейся косилки, а воздух наполнялся ароматом скошенной травы.
Одетая в шорты и футболку, из-за угла дома показалась Сара, толкая перед собой красную с пятнами ржавчины газонокосилку. Увидев Мака, она остановилась и попыталась улыбнуться ему, при этом глаза ее были широко раскрыты, как у испуганной лани. Мак невольно ответил ей улыбкой. Он был рад, чертовски рад, что их мгновению суждено было еще немного продлиться.
Сара наклонилась, нажала на кнопку и отключила мотор газонокосилки, затем выпрямилась и нервно провела руками по шортам.
– Привет, – сказала она.
Мак не ответил. Едва заметная улыбка совсем исчезла с его лица, и Сара не знала, как понимать странное выражение его глаз.
Он спросил:
– Где дети?
– Майкл на бензоколонке, а Якоб что-то говорил про поливку люцерны. – Она положила руку на косилку и провозгласила то, что было и так очевидно: – А я вот кошу траву на газоне.
Интересно, что его беспокоит? – с некоторым испугом подумала Сара, испытывая при этом стыд и неловкость. Что он никак не может избавиться от нее? Или что она, несмотря на восторженный отзыв Сайреса, все-таки сумасшедшая бродяжка? Или что она не понимает слов прощания? Сара снова посмотрела на него.
Мак по-прежнему стоял на крыльце с непроницаемым выражением лица. Он торопливо пригладил волосы, убрав их со лба, после сна его рубашка была сильно помята, лицо заросло двухдневной щетиной, и Сара подумала, что он выглядит взъерошенным и слегка уязвимым, но при этом невероятно сексуальным.
– Я думал, что ты уже со своей камерой в Йеллоустоне, – сказал он.
– Сначала так и было. Но теперь...
– Отлично! Спящая красавица наконец-то проснулась и встала с кровати! – Из-за угла дома показался Якоб, в одной руке он держал грязную лопату, а резиновые сапоги чуть не спадали с его ног. Он улыбнулся отцу: – Правда, здорово, что Сара останется у нас еще на пару дней? Мне, конечно, пришлось ее упрашивать чуть ли не на коленях, но только сюрприз, который Майкл приготовил на ужин, – похлебка из тунца – заставил ее остаться.
– Ну что ж, хорошо, – согласился Мак, голос его звучал тихо. – А траву ты поливал?
– Мне осталось установить еще несколько трубок. Я закончу через полчаса.
– А что в конюшне?
– Чисто как никогда.
– Молодчина!
Якоб расплылся в широкой улыбке, направляясь в сторону конюшни, и Сара поняла, что из уст отца он получил высшую похвалу. Мак какое-то время смотрел вслед удаляющейся фигуре мальчика, затем повернулся к Саре:
– Похоже, тебя заманили сюда на ночлег ухой.
– Нет, я и сама хотела остаться. – Она пересекла газон, поднялась по ступенькам крыльца и уселась на краешке белого плетеного кресла на двоих – Вчера мальчишкам пришлось тяжеловато. Я сказала, что с удовольствием буду помогать до тех пор, пока не вернутся соседи. Возможно, Либби сможет что-нибудь сделать для тебя.
– Дело в том, что у Либби у самой хлопот полон рот, начиная с дочери и родителей и заканчивая хозяйством на ранчо. – Он поднялся на крыльцо, подошел к ней и сел рядом в кресло, заскрипевшее под его весом. Он опустил костыли на деревянные доски. – Но ни мне, ни моим детям больше не нужна чья-то помощь. Теперь, когда я здесь и на ногах, мы сами со всем управимся. Мы не можем просить тебя все бросить и оставаться здесь с нами.
– На данный момент у меня не такой уж плотный график, – сухо отреагировала Сара. – Я записана на прием к дантисту в Денвере сразу после Дня труда, но до этого у меня еще остается несколько свободных дней. – Она сжала руки коленями и, наклонившись вперед, строго произнесла: – Послушай, Мак, этот несчастный случай произошел только по моей вине. – Она остановила его протестующий жест. – Даже если это и не совсем так, я чувствую себя виноватой. Это был мой грузовик, мои проблемы, которые втянули тебя в эту передрягу. Самое меньшее, что я могу сделать, – это время от времени готовить что-нибудь и прибираться здесь в течение нескольких дней, пока ты не почувствуешь себя лучше.
Мак вздохнул и посмотрел на свой гипс, попробовав при этом пошевелить пальцами.
– Похоже, ситуация более серьезная, чем я предполагал.
Бросив на него проницательный взгляд, она заметила, как он побледнел.
– Может, тебе нужно принять еще одну болеутоляющую таблетку?
– Я их выбросил.
– Мак!
– Я не могу спать целый день, мне нужно вести хозяйство.
Она сердито посмотрела на него и нахмурилась, недовольная его упрямством.
– Тебе не следует ничем заниматься еще какое-то время, тебе нужно просто привыкнуть к мысли, что ты принимаешь помощь – принимаешь ее снисходительно, я бы добавила.
Мак тоже нахмурился под ее взглядом.
– Ты не обидишься, если я заплачу тебе за помощь?
– Немного, – скривила Сара губы, – но я не откажусь от предложения искупаться.
Улыбка застыла на ее лице, когда она увидела, какой огонь полыхнул в его глазах. Она почувствовала, как он опалил ее с головы до ног, и горячая волна окатила ее тело. Сара заерзала на месте и почувствовала, как кресло больно уперлось в ее бедро, именно это и заставило ее опомниться. Мак сидел всего в нескольких дюймах от нее – его близость была такой нестерпимо явной, нестерпимо мужской...
– Я... я имела в виду – принять ванну, – запнулась она. – После нескольких месяцев, проведенных в дороге, нормальная ванна ценится на вес золота.
