брата, который…
Осекаюсь. Брат отнял у меня любимую девушку. Но Лиле лучше не знать…
— В общем, всех. Но потом, когда освободился, чего-то достиг, я понял, что делал всё это для себя. И Фадеевы больше не имеют власти надо мной.
— Тебе проще, — она прижимается ко мне, — ты можешь встретить достойную женщину, завести семью. А я бракованная.
— Это не так. Свет в конце тоннеля есть. Знаю, что тебе непросто. Но я всегда рядом. И если тебе приснится кошмар, буди меня, не задумываясь…
— Нечестно… — на её лице появляется слабая улыбка.
— Честно. Это моё решение. Как и твоё спасение. Ты выкарабкаешься. И снова будешь улыбаться. Не сразу… но обязательно будешь. Я всё для этого сделаю.
— Потому что я твой друг? — она хитро прищуривается.
— И поэтому тоже… — снова пытаюсь уйти от непростых признаний.
— Я вспомню. Точно вспомню! И тогда ты не отвертишься.
Мы убираем остатки еды, Лиля умывается и ложится в постель. Когда она заснет, я свалю в машину. Не могу. В её присутствии у меня постоянно стоит. Невыносимо и опасно для этой девушки.
Когда Лиля укладывается, её глаза закрываются.
— Давно я нормально не засыпала, — бурчит, обнимая меня, — с тобой так спокойно, Егор. Так… по-домашнему.
— Спи, — глажу её по голове.
— Спасибо тебе огромное. Спаси…
Затем она засыпает. А я лежу, не в силах пошевелиться. Вдыхаю сладкий аромат ее кожи, ощущаю нежность, исходящую от этой девушки. И не могу понять, за что на её долю выпали все эти испытания.
— Я так тебя люблю… — шепчу, целуя Лилю в макушку, — знала бы ты.
Красивое лицо такое безмятежное, спокойное. Но под глазами залегли синяки. Её мучили. Глумились. Она права: Фадеевы ответят за всё. За каждую жертву и сломанную жизнь. Но месть свершу я. Этот грех возьму на душу сам. Ведь план уже готов.
А её нужно уберечь. Не пустить в светлую душу ненависть. Ведь Лилия рождена для любви.
— Алло? — раздраженно бросаю.
Еду домой после работы. В свою пустую квартиру. Уже очень поздно.
— Сынок… — тихий голос матери звучит печально.
— Чего тебе?
— Девочка… в которую ты был влюблён, в беде. Лиля… ты ей нужен Егор.
— С чего…
— Я знаю, что ты любил её. И лучше бы женился на ней. Уехали бы… жили счастливо.
— Мама.
— Приезжай. Спаси невинную душу, сынок. Вы оба это заслужили.
Мама…
Почему ты не послала нахер этого садиста и не ушла?
До сих пор понять не могу. Глажу Лилю, думаю о матери. И о том, что все женщины Фадеевых несчастны. Та же участь ждет и любовницу брата. Аккуратно освобождаюсь, беру ключи от машины.
— Е… гор… — шепчет Лиля, и я вздрагиваю, — не… уходи…
Усмехаюсь и возвращаюсь в постель. Да к черту! Я люблю эту девушку. И эту ночь мы проведем рядом.
Лилия
Просыпаюсь, когда на улице уже темнеет. Сладко потягиваюсь. Давненько я так не высыпалась. Смотрю на примятую подушку рядом с собой. Где-то в груди, очень глубоко, что-то ёкает. Вспоминаю наш вечерний разговор с Егором.
Немного откровенности и я уже была готова на большее. Хочется отхлестать себя по щекам. Не так меня воспитывали.
Стекаю с кровати, затем иду в ванную и привожу себя в порядок. Улыбаться не тянет, но лицо хотя бы приобрело розоватый оттенок. Может, брат мужа прав? И я всё-таки смогу начать всё заново?
— Тук-тук! Лиля, ты в порядке? — снаружи слышится напряженный голос Егора.
— Да, я умываюсь. Сейчас выйду.
Расчесываюсь, смываю прохладной водичкой остатки сна. Чищу зубы. Выхожу. На кровати лежит аккуратно сложенная одежда. Мужчина курит в открытое окно.
— Нам нужно ехать, — говорит он, — мне позвонили. Шавки Фадеевых рыщут в этом направлении. Лучше перестрахуемся.
Внутри всё сжимается. Кончики пальцев становятся ледяными, будто из них всю кровь выкачали. Страшно.
— Боже! Они знают? Им рассказали… — выдыхаю.
— Нет. Уверен, просто угадали, — бросает мужчина, затем выкидывает окурок, закрывает окно, — переодевайся и поехали.
— А вдруг знают? — стою на своем.
— Нет, Лиля. Не бойся. Я тебя им не отдам, — он касается моего плеча.
Прикосновение Егора очень нежное. Киваю.
— Я выйду, пока ты переоденешься. Закрою бронь и напомню администратору, что лучше не болтать.
Он уходит, а я смотрю на одежду. Вздыхаю и начинаю одеваться. Сто лет не носила обычные джинсы и пуловер. Сколько лет я не вылезала из обтягивающих юбок, платьев? И каблуков?
Рёбра все еще немного болят. Неприятное, ноющее чувство. Одевшись, вновь нацепляю парик и огромные очки, лежащие в сумке с вещами.
Пять минут спустя мы с Фадеевым уже спускаемся к машине. Держусь, чтобы прямо по пути не начать метаться в панике. Я тепличная! Совершенно не приспособленная к такой жизни…
— Не бойся, — успокаивает меня мужчина, — садись.
Открывает дверь белого седана. Быстро ныряю туда, пристегиваюсь. Руки дрожат. Бросаю взгляд в боковое зеркало и замираю. К отелю подъезжают две черные тонированные машины.
Нас не замечают, вооруженные мужчины заходят в отель. Они даже не прячут пистолеты. Боже мой! Сердце ухает где-то в районе живота. Меня начинает тошнить от страха. Егор спокойно докуривает, обходит машину и садится за руль.
— Господи! — закрываю лицо руками, — ну когда же это кончится?
— Скоро. Поверь мне, Лиля, совсем скоро.
— Почему ты так уверен? — голос предательски дрожит и срывается.
— Потому что уже через пару часов ты будешь в безопасности.
— Не говори загадками, Егор! — вспыхиваю, — здесь же нас нашли!
— Они просто угадали, Лиля, — он кладет большую тёплую ладонь на мою щёку, — дальше зона влияния Фадеева заканчивается.
— О чем ты?
— Мало кто знает, но город, в котором я живу и строю бизнес, находится вне досягаемости отца. Там заправляет другой воротила.
— Час от часу не легче… — бурчу.
— И в обмен на кое-какие услуги он согласился тебя укрыть.
Вздыхаю.
— Голодна? — спрашивает Егор.
— Немного. Но не уверена, что смогу в себя затолкать хоть что-то…
— Нужно поесть. Но по дороге только забегаловки…
От мыслей о сочном бутерброде, жутко вредной кока-коле и сладком пирожке желудок сводит.
— Давай остановимся. Сто лет не ела вредностей!
Мужчина улыбается. А спустя полчаса мы сидим в придорожной бургерной и уплетаем вредные бутерброды. Страх отступил, его место занял сильный голод. Так что заказываю себе три гамбургера, большую картошку и огромную колу.
— Вкусно! Сто лет подобного не ела! — восклицаю.
— В нашей семье подобное не принято, — усмехается Фадеев, — с детства одни пресные овощи, да каши. Бесконечные няньки, диетологи. Мы, помню, с такими же богатыми и несчастными друзьями сбегали и наедались
