названы в честь местных дикорастущих цветов, — объяснила его сопровождающая. — Это здесь. Отдыхайте и наслаждайтесь массажем! — Дверь за ним захлопнулась, и он был предоставлен своей судьбе.
В свое время Джош делал различные спортивные массажи, но подозревал, что здесь его ожидает нечто иное. Ощущение подтверждалось приятной музыкой — играла флейта, нежными звуками природы, приглушенным светом, но главное, тем, что его бывшая жена сидела на одном из двух массажных столов в кабинете.
— Лиам заказал нам массаж для пар, — сказала Винтер, плотнее запахивая пушистый халат и сжимая воротник.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Джош.
По крайней мере, они были не одни в комнате. Через несколько мгновений к ним присоединились их массажисты, и они оба улеглись ничком на своих столах. Их обнаженные тела были прикрыты тонкими простынями.
Джош старался не смотреть в сторону Винтер. Не стоит усугублять и без того неловкую ситуацию. Но осознание того, что она рядом, на расстоянии вытянутой руки, практически обнаженная, покрытая массажным маслом, пробуждало воспоминания, о которых не стоило бы сейчас думать. А в это время опытный массажист работал с его спиной. Джош почувствовал, что напряжение, которое копилось в мышцах всю неделю, начало рассеиваться.
Он не мог забыть секреты, которыми Винтер поделилась прошлой ночью, но мог, по крайней мере, поместить их в контекст пятилетней давности и взглянуть на них более отстраненно.
К тому времени, когда массаж был закончен, он задремал и понял, что массажисты вышли из комнаты, только когда Винтер сказала:
— Нам рекомендовано отдохнуть здесь еще четверть часа, прежде чем приступать к следующей процедуре.
— Когда они это сказали? — В расписании этого не было.
— Когда ты заснул.
— Я не…
— Я знаю, как ты дышишь во сне, Джош, — возразила она. — Ты спал как убитый.
Он выдохнул в полотенце.
— Я плохо спал прошлой ночью, точнее, совсем не спал.
От этих слов у нее перехватило дыхание.
— Я тоже, — призналась она.
Некоторое время они молчали, слушая шум морских волн и отдаленные крики чаек из динамиков, сменившихся нежными звуками свирели, а затем разом заговорили:
— Я не имела в виду…
— Мне нужно тебе сказать. — Джош приподнял голову, чтобы взглянуть на Винтер.
Она повернулась к нему. Ее изумрудные глаза были широко распахнуты. Она по-прежнему лежала на животе, прикрытая полотенцем, из-под которого виднелись только блестящие от масла голые икры, плечи и верхняя часть спины.
«Боже, как я хочу прикоснуться к ней», — пронеслось у него в голове.
Он по-прежнему терялся в догадках, почему она тогда ушла. Но он должен был понять причины, по которым это произошло, чтобы больше не совершать тех же ошибок.
Джош судорожно сглотнул в попытке сосредоточиться на предстоящем разговоре.
— Я должен извиниться, — начал он, когда стало ясно, что Винтер ждет, что он заговорит первым.
— Мне очень жаль. Все, что ты сказала прошлой ночью… Я не пытался тебя исправить, потому что ты никогда не нуждалась в исправлении. Но я могу понять, почему ты так себя чувствовала, и мне очень жаль, что я не смог быть тем, в ком ты тогда нуждалась.
Она кивнула в знак согласия.
— Что ты пытался сделать?
Джош повернулся на бок лицом к ней, придерживая полотенце, пока обдумывал ответ.
— Наверное, я пытался быть… там, даже когда меня не было. Ты была так несчастна и так плохо себя чувствовала, а я знал, что ничего не могу сделать, чтобы тебе стало лучше, но это не заставило меня прекратить попытки.
— Потому что… — Он покаянно вздохнул.
— Потому что я знал, что это моя вина. И это не давало мне покоя.
Винтер в удивлении резко приподнялась на кушетке и повернулась к нему, в последнюю минуту вспомнив о полотенце, чтобы убедиться, что оно с ней.
— Ты считал себя виноватым в моих недомоганиях и токсикозе? — изумилась она.
Все эти годы Винтер думала, что он был разочарован ее неспособностью нормально выносить ребенка, так же как и она сама. Она всегда представляла себе, когда вообще думала об этом, как будет стоять под руку с Джошем в свете софитов на премьере в симпатичном коктейльном платье для беременных и на высоких каблуках. Она предполагала, что и он рисовал себе подобные картины.
А вместо этого лежала в постели, измученная токсикозом и пропахшая рвотой, к которым позже прибавился стресс от потери ребенка.
— Я думал, что это все моя вина, — признался Джош. — И до сих пор в этом уверен. Будь я более осторожен, ты бы не забеременела. Я имею в виду, мы ведь тогда не планировали ребенка, верно? Потому что, если бы это было так, я бы позаботился о том, чтобы быть рядом чаще, когда ты нуждалась во мне. А я вместо этого мотался по съемкам по всему миру, пока тебя выматывал токсикоз, и у тебя не было сил, чтобы беседовать со мной по ночам из-за разницы во времени. Я старался общаться с тобой, как мог, по почте, эсэмэсками, но теперь понимаю, что все это было не то. — Слова лились непрерывным потоком, и Винтер чувствовала их искренность.
— Я знаю, — прошептала она. — В глубине души я верила, что ты хотел, как лучше. Мы оба этого хотели. Но это были такие черные дни, что иногда я сдавалась, позволяя отчаянию взять верх.
— Как в тот момент, когда мы потеряли ребенка, — тихо сказал Джош.
Мы. Винтер неожиданно осознала, что никогда не думала в этом ключе, а ведь это случилось с ними обоими.
— Я винила в выкидыше только себя, — призналась она. — И до сих пор так считаю.
— Нет. — Джош потянулся к ней и взял за руку. — Я ни секунды не считал тебя виноватой в том, что произошло. Напротив, винил себя за то, что меня в тот момент не оказалось рядом.
Врачи старались ее подбодрить, заявляя, что токсикоз в первом триместре — обычное явление, даже знак, что ребенок родится здоровым. Как же они ошибались!
Долгое мгновение они так и лежали, взявшись за руки. Винтер про себя думала, сколько еще недосказанностей между ними было, и жалела, что они не могли так разговаривать тогда. Хотя в глубине души по-прежнему считала, что только время и расстояние позволили им сейчас непредвзято и спокойно обсудить прошлое и совершенные ошибки.
И, тем не менее, ее настоящее «я» было все еще погребено под историями, которые желтая пресса о ней распространяла. Сказочный роман в конце концов разрушил их настоящую взаимную любовь.
Прежняя Винтер не смогла бы выдержать подобный разговор. А сейчас она даже немного собой
