набрала вес, который она потеряла за месяцы разлуки с Хасаном, и ее кожа приобрела здоровый золотистый оттенок. Когда Хасан работал в кабинете, Рафик всегда был рядом с ней, чтобы поддерживать иллюзию, будто все чудесным образом стало хорошо.
Но однажды в жаркий полдень, когда Хасан заперся в своем кабинете, а Фейсал, Леона и Рафик отдыхали на тенистой террасе, потягивая прохладительные напитки из высоких бокалов и читая книги, все изменилось. Леона случайно взглянула вверх и испытала настоящий шок. Яхта так близко подошла к суше, что ей показалось, будто она может протянуть руку и коснуться земли.
Встав, она подошла к поручням.
— Что это, Рафик?
— Конец нашего пребывания вдали ото всех, — ответил ей совсем другой голос.
Леона обернулась и увидела, что Хасан стоит неподалеку, а Рафик собирается встать. Рафик быстро извинился и ушел. Сердце Леоны забилось чаще, она ждала, пока Хасан разъяснит ей свои слова.
Она заметила, что он по-прежнему одет в шорты и рубашку, но выглядит крайне напряженным. Он держал в руке золотую авторучку, которую явно забыл бросить на стол, потому что торопился выйти из кабинета.
— Мы прибыли сюда раньше, чем я ожидал, — сказал он, подтверждая ее последнюю мысль.
— Хотелось бы узнать, где мы находимся, — произнесла она, переполняясь дурными предчувствиями.
— Порт-Саид, — сообщил он, заметил ее удивление, опустил глаза и понимающе усмехнулся.
Порт-Саид лежал в устье Суэцкого канала, который соединял Средиземное море с Красным морем. Если они зашли в порт, то причина для этого только одна. Хасан готов отправиться домой, и их недолгий морской рай вот-вот закончится.
Он бросил авторучку на шезлонг рядом с книгой, которую Леона там оставила, затем уселся за длинный белый стол, за которым они ужинали. Вздохнув, потер рукой затылок, словно пытаясь избавиться от напряжения.
— Сядь рядом со мной, — попросил он.
Леона покачала головой и крепко скрестила руки на груди.
— Сначала скажи, что происходит.
— Не усложняй мне задачу, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я объясню.
Но она не хотела находиться рядом, когда он обо всем ей расскажет.
— Ты собираешься домой, не так ли?
— Да, — подтвердил он.
— Понятно. — Она хохотнула. — Праздник окончен.
Солнце блестело на голубой воде, бросая мерцающий туман на приближающуюся землю. Несмотря на жару, Леоне было холодно. Несмотря на ясный день, ей казалось, что она погрузилась в темноту.
— Итак, что ты собираешься делать? — спросила она его. — Ты высадишь меня на набережной в той одежде, в которой я прибыла сюда, и мило помашешь мне рукой на прощание? Или я получила право вернуться в Сан-Эстебан?
— О чем ты говоришь? — Хасан нахмурился. — Ты моя жена, но ты говоришь о себе как о любовнице.
Когда он подошел к ней, она почувствовала, как ее тело ожило, а соски напряглись, и возненавидела себя за то, что так слабеет перед мужчиной, который собирается выполнить свое обещание и отпустить ее.
— Любовница держит свой прекрасный рот на замке и просто слушает. Жена оказывает мужу честь выслушать его, прежде чем она сделает совершенно неверные выводы, — заявил он.
— Ты только что сказал мне, что наше время здесь закончилось, — напомнила она ему, слегка пожав тонкими плечами.
Схватив за руку, он потянул Леону к стулу, на который заставил сесть. Усевшись на стул напротив нее, он обхватил ее ноги своими коленями.
— А теперь послушай, потому что это важно, и я не допущу, чтобы ты отвлекала меня пустяками, — произнес он.
Она приоткрыла рот, чтобы возразить, но Хасан остановил ее, прижав пальцы к ее губам. Он опустил руку и посуровел, а Леона затаила дыхание.
— Ты знаешь, — начал он, — что мой отец всегда был твоим самым сильным сторонником, и именно о нем я собираюсь говорить…
Как только он упомянул шейха Халифа, ее выразительные глаза затуманились от беспокойства.
— Чем хуже его здоровье, тем сильнее он беспокоится о будущем Рахмана, — пояснил Хасан. — Его волнует все: я, ты, то, что я буду делать, если давление, оказываемое на меня сейчас, вынудит меня принять решение, которое изменит систему правления Рахмана.
— Ты всерьез думал отказаться от права наследования? — Леона удивленно ахнула.
— Это один из вариантов, — признался он. — Он стал нравиться мне больше после того, как я раскрыл заговор, который был направлен на то, чтобы заставить меня поступать так, как хотят другие люди, — язвительно прибавил он. — Но ради отца я не откажусь от своих обязанностей. Его беспокоит, что я стану несчастным, если меня вынудят пожертвовать тобой ради стабильности в стране. И я не могу не думать о его душевном спокойствии.
— Мне жаль, — пробормотала она.
— Мне нужно не твое сочувствие, а твоя помощь, — кратко сказал он, и она подумала, как ему не нравится просить. — Он любит тебя, Леона, ты это знаешь. Он очень скучает по тебе с тех пор, как ты уехала из Рахмана.
— Я не забывала его, Хасан, — оправдываясь, ответила она. — Я общаюсь с ним каждый день через Интернет. Я даже читаю те же книги, что и он, чтобы мы могли обсудить их вместе.
— Я знаю. — Хасан усмехнулся. — То, что ты ему говоришь, он передает мне. Поэтому я в курсе того, что я хулиган и тиран, беспринципный человек и достойный сын своего отца.
— Я сказала это, чтобы рассмешить его, — произнесла она.
— Об этом я тоже знаю, — заверил он ее. — Но ему нравится, когда я улыбаюсь вместе с ним. — Он провел пальцем по ее щеке, на которой выступил румянец от смущения. — И я должен признать, — прибавил он, опуская руку, — что с ним ты общаешься намного дружелюбнее, чем со мной.
Хасан имел в виду письма, полученные от ее адвоката.
— Между нами было все кончено, — сказала она. — Тебе следовало оставить все, как есть.
— Между нами еще не все кончено, и я не могу это так оставить.
— Твой отец…
— Он нуждается в тебе, — мрачно произнес он. — Я хочу, чтобы ты помогла мне избавить его от некоторых забот. Поэтому я прошу тебя открыто примириться со мной ради моего отца, если ты не хочешь сделать это ради нас с тобой.
Леона все поняла.
— На какое время?
Хасан пожал плечами:
— Доктора дают ему два месяца, максимум три. Я прошу тебя, пусть он уйдет в мир иной со спокойной душой.
Она закрыла рукой глаза, понимая, что не сможет отказаться. И она не хотела отказываться. Она любила этого старика так же сильно, как своего отца. Но у нее остались
