6
От неожиданности Линда на несколько секунд оцепенела, позволив Роджеру страстно целовать себя. Поцелуй, в самом деле, производил впечатление. Но, несмотря на бешено колотившееся сердце, несмотря на, то, что чувства ее смешались, Линда призвала на помощь все свое мужество, намереваясь отстраниться. В этот момент он сам отступил.
К несчастью, Роджер неправильно истолковал разочарованный стон девушки.
— Все хорошо, — шептал он, покрывая легкими нежными поцелуями ее лицо. — Я чувствую то же самое. Это должно было, когда-нибудь случиться. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
— Нет! — задохнулась она.
— Да, — настаивал он, вновь придвигая губы к ее губам.
Линда пыталась сопротивляться, мотая головой, упираясь руками в его плечи, — но все было напрасно.
— Не будь же такой маленькой ханжой, — пробормотал он, схватив девушку за руки. — Ты ведь хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью. Ты весь вечер злила меня только потому, что подсознательно презирала себя за то, что хочешь меня. Ты и убежать пыталась только потому, что боялась остаться — боялась моей власти над тобой.
— Неправда! — враждебно выкрикнула Линда.
— Тогда чего же ты боишься? Ведь не последствий же того, чем мы сейчас займемся. Не забудь, у меня в кармане лежит средство защиты, предусмотрительно заготовленное тобой.
— Я ничего не забыла.
— Поэтому ты и злишься. Продолжаешь наказывать меня за то, что я не сделал девять лет назад. Поверь, я поступил так именно ради тебя, милая Линда. Или приписать мне хоть какое-то понятие о чести столь немыслимо?
— Чести? — повторила она в полном изумлении.
— Ну, может быть, не чести, — сухо сказал он. — Ты всегда вызывала во мне вожделенное желание. Но, в конце концов, я не поддался ему и поступил правильно.
Еще одно подтверждение тому, как мало значила она для него тем летом. Чувство, которое она тогда пробудила в нем, было лишь плотским желанием. Не более.
— А теперь, Роджер? — насмешливо спросила она. — Ты и теперь пытаешься поступать правильно?
— Черт возьми, нет, Линда! Думаю, это мой единственный шанс получить то, чего я всегда хотел, и я намерен добиться своего любыми средствами.
— Дэн придушит тебя, если выйдет и застанет нас, — предупредила Линда.
— Никто нас в этой машине не увидит. Здесь затемненные стекла. К тому же Дэн не выйдет.
— Почему… почему не выйдет?
— Потому что он очень, очень занят со своим потенциальным клиентом. Более того, он и не предполагает, что мы здесь.
— Но…
— Дэн вовсе не просил меня покупать пиво. Это был мой экспромт, чтобы остановить тебя и остаться вдвоем.
— Ты… ты… Если ты еще раз меня поцелуешь, — прошипела она, — я откушу тебе твой мерзкий язык!
— Спасибо за предупреждение, любовь моя, — произнес он с ироничной улыбкой. — В таком случае я буду держаться подальше от твоих белых жемчужных зубок.
Он приник губами к изгибу ее шеи. Линда замерла и резко вздохнула, когда он начал ласкать языком ее горящую огнем кожу. Неистовое желание сражалось с гордостью и достоинством. Боже, как она хотела сдаться! Тот чертенок снова был здесь, искушая и мучая.
Ты ведь любишь его. Ты хочешь его. Позволь ему все. Не думай о том, что будет завтра. Забудь обо всем.
Роджер избавил ее от сомнений, скользнув губами от шеи к мучительно напрягшимся соскам, разделенным ремнем безопасности. Отодвинув в сторону левую полу ее жакета, он принялся сквозь платье ласкать губами твердый сосок, пока намокший шелк не обтянул сверхчувствительный бугорок, словно вторая кожа.
Тогда он начал нежно покусывать его, и Линде пришлось сжать кулачки, чтобы удержаться от крика — так остры были ее чувства. Ее словно током ударило. Кровь вскипела и воспламенила мозг. Когда он сомкнул губы вокруг соска, лишь ремень удержал девушку на сиденье. Она выгнула спину, устремляясь навстречу его губам, словно желая раствориться в его страстных ласках.
— Боже мой, Роджер, — стонала она. — Что ты со мной делаешь?!
Он резко отпустил ее руки, и они упали безвольно. Он не оторвал губ от ее груди, даже когда оба передних сиденья резко откинулись назад. Линда закрыла глаза, ощущая готовность подчиниться всему, что бы ни случилось. Ничто не могло остановить ее теперь: ни землетрясение, ни извержение вулкана.
Я сама стала вулканом, потрясенно осознала она. Чувства, долго дремавшие, высвобождались, бурлили, рвались на свободу. Ей было хорошо, но она ощущала копившееся напряжение, еле сдерживаемый жар, грозивший в любой момент заполыхать в полную мощь.
Он снова целовал ее шею, губы, веки, шептал что-то нежное, и каждое слово отзывалось в ее теле взрывами желания.
— Да, — слепо шептала она в ответ, — да, пожалуйста…
И вот уже руки Роджера устремились под ее юбку, чтобы снять трусики. Она даже приподнялась над сиденьем, стараясь помочь ему. Вскоре на ней уже не было туфель, а трусики свисали с приборного щитка. Теперь лишь платье скрывало ее наготу. Его руки заскользили вверх по ее обнаженным ногам, одновременно поднимая тонкую ткань. Ее охватило невыносимое возбуждение. Теперь в любой момент… В любую секунду…
Но он не прикоснулся к ее телу там, где ей невероятно хотелось. Его ладони мучительно медленно поглаживали ее бедра, как море ласкает земную твердь. Она больше не могла вынести этой сладкой муки. Ее ноги судорожно раздвинулись, показывая, чего она желает.
И он приник губами к ее лону.
Боже милостивый, что он с ней делал! Линда сама не верила, что позволяет ему вытворять такое. Но… Будь что будет! Ее дыхание участилось. Сердце бешено забилось. Она стонала в водовороте дикого наслаждения и, не в силах больше вынести блаженства, резко оттолкнула его голову прочь от своего пылающего тела.
— Нет! — выкрикнула она, сама не зная, почему говорит «нет», — наверное, потому, что все это было слишком сильно, слишком пугающе.
— Все хорошо, — хрипло убеждал ее он. — Я готов был остановиться. Да и вообще, не этого я хочу.
Линда лежала, расширившимися от сладкого страха глазами наблюдая, как Роджер перебирается на ее сиденье и устраивается между ее ногами. Он не стал раздеваться совсем, но защитил их обоих — несомненно, тем самым, что раньше спрятал в карман. Некоторое время он снова ласкал ее, до тех пор, пока она снова не изогнулась на сиденье в нестерпимом желании. Лишь ремень безопасности удерживал ее от инстинктивного сопротивления этим мучительно-желанным прикосновениям. Но когда он остановился, чтобы поменять позу, она мечтала лишь о том, чтобы принять его в себя.
В тот момент, когда он начал проникать в ее девственную плоть, она в ужасе напряглась. Его резкий вдох напугал ее, а его вторая попытка проникнуть в нее заставила мышцы сжаться еще сильнее.
