Когда, отсняв последний кадр, Тесс обернулась, то увидела, что лицо Джейка было расстроенным.
— Черт, почему я должен переживать из-за того, что ваша работа не оплачивается? — хмыкнул он.
— Может быть, я этого и не хочу?
Он продолжал хмуриться.
— Джейк, эта работа доставляет мне большое удовольствие. Ваш город приютил меня в то время, когда я нуждалась в месте, которое могла бы назвать своим домом, и теперь я рада вернуть ему хотя бы малую часть долга. Это не великое дело, — повторила она его слова.
— Даже если из вашей работы я извлеку выгоду?
Она наклонила голову.
— Я уже объясняла вам, что это недешевое удовольствие, поэтому сомневаюсь, что можно говорить о финансовой выгоде, но зато, когда все будет сделано, ваш дом станет просто сказочным.
Джейк стоял неподвижно, очарованный сиянием фиалковых глаз. Эти глаза могут заставить мужчину отважиться на такие поступки, которые прежде были ему не по плечу. И еще: она произнесла слова «ваш дом» так, словно эта усадьба действительно была его домом.
— Нет ли у вас еще каких-нибудь фотографий? — неожиданно спросила она, с напряжением сглотнув ком в горле, потому что он продолжал смотреть на нее с таким выражением, словно она была вином, а он — томимым жаждой путником.
Джейк тряхнул головой, будто избавляясь от наваждения.
— Когда мою мать поместили в лечебницу, я нанял человека прибраться в доме и сложить в коробки ее личные вещи, чтобы к ее возвращению они были в порядке.
Однако, к сожалению, в свой дом она уже не вернулась. Все вещи Флоры Уокер так и лежали на чердаке.
— У нее было много фотографий, — продолжал он, — но не знаю, есть ли среди них снимки дома.
— Вы согласны принять мою помощь? Я могу поискать их вместе с вами.
И снова эта женщина окажется в его доме, в пределах досягаемости его жадных рук. Но, предлагая свою помощь, она поступила великодушно, и он не станет вести себя вероломно. Следовало бы вызваться самому разыскать старые альбомы с фотографиями и материнские альбомы газетных вырезок, но Тесс смотрела на него снизу вверх, как ребенок, готовый приступить к заманчивой охоте за сокровищами, и он не мог ей отказать.
— Входите, — наконец пригласил он. — Давайте займемся поисками семейного архива Уокеров.
Солнечный свет проникал сквозь пыльное окно чердака, где Тесс стояла на коленях в паре футов от Джейка, вскрывавшего еще один ящик. Они уже просмотрели содержимое десяти и нашли только ветхую одежду и разные старинные безделушки. Несомненно, его матери нравились статуэтки.
Но в этом ящике были вещи другого рода. Маленькие. Легкие. Под слоем обветшавшей ткани лежало множество детских вещей. Скорее всего, детская одежда Джейка. Голубой плюшевый мишка с одним наполовину оторванным глазом, с проплешинами, свидетельствовавшими о том, что ребенок без памяти обожал своего зверя.
Тесс почувствовала, как при мысли о Джейке-малыше, крепко и нежно прижимающем к себе этого мишку, ее сердце сжалось. Это видение было слишком живым и чересчур… сокровенным.
А ребенок вырос и стал безрассудным тинейджером, пренебрегающим всякими правилами, с опасными наклонностями; Тесс сразу припомнила его руку на Кэсси и того дракона, который двигал мускулами под его кожей.
Тинейджер превратился в мужчину с глазами, которые слишком много видели, способного простейшим прикосновением заставить ее дрожать и слишком близко к ней сидящего в этом вдруг ставшем очень тесным помещении. В мужчину, опасного для любой женщины, как доказали события.
Тесс осторожно положила мишку обратно в ящик и медленно поднялась на ноги.
— Может быть, это идея была не такая уж удачная, — спокойно сказала она. — Меня слишком захватила мысль о том, что этот поиск — как бы подглядывание на историю в замочную скважину, но теперь…
— Теперь, Тесс, кажется, я правильно угадал и получаю первый приз, — прервал ее Джейк. Он протянул альбом для газетных вырезок с выцветшей и потертой обложкой в цветочках, с лопнувшим корешком и оборванными краями страниц. Кладезь семейной истории находился в их руках, а в улыбке Джейка впервые не было намека на сексуальный вызов. В этот раз изгиб его губ выражал напряжение и нерешительность. Тесс была почти уверена, что ему не хочется его открывать.
Ей припомнились отзывы о нем: что он был вызывающе дерзким подростком, ни во что не ставившим учителей. Это отнюдь не являлось признаком счастливого детства. Тесс вдруг пришла мысль, что их экскурс в историю, возможно, окажется больше чем ошибкой.
— Мы не должны его открывать, — просто сказала она.
— Она хранила его.
Тесс не была уверена, с кем именно разговаривает Джейк: с нею или же с собой.
— Ваша мать хранила множество вещей, — осторожно проговорила она.
— Да. Они должны были что-то означать для нее, все эти вещи, — медленно произнес Джейк. — Что бы она подумала, узнав, что я бросил их гнить в пустом доме?
— Женщина, с которой я встречалась, гордилась своим сыном. Она просто считала, что у вас — своя собственная жизнь.
— А у нее — своя, которая целиком сосредоточилась на этом доме и этих ящиках, — вздохнул он. — Посмотрите альбом, Тесс. Вы говорили, что она хорошо к вам относилась. Поэтому мне кажется, что ей бы захотелось поделиться с вами этими воспоминаниями.
Она не могла отказаться от его приглашения, потому что это было правдой; кроме того, что бы он там, в прошлом, ни натворил, в тот миг, когда ему впервые за много лет придется встретиться с этим прошлым лицом к лицу, рядом должна быть какая-нибудь живая душа.
Тесс осторожно опустилась на колени, протянула руку к фолианту, который все еще держал Джейк, и откинула тяжелую обложку.
Первые страницы были старые, с черно-белыми фотографиями. Разгар праздничного веселья — чей-то день рождения? — на лужайке перед домом; все декоративные деревянные части строения еще целы. Толпа детишек, позируя, стояла рядами, как маленькие солдатики, со старательными улыбками на рожицах, перемазанных пирожными.
С губ Джейка сорвался тихий, но довольный смех, и Тесс понимала, о чем он подумал. Здесь не было призраков из его прошлого. Никаких воспоминаний о мрачных днях, ничего, что хотелось бы вычеркнуть из памяти. Только надежда и веселье, а также превосходный вид дома, намного лучше, чем на снимке, принесенном Тесс.
Когда Тесс повернулась к нему, удовлетворенно улыбаясь, она вдруг обнаружила, что ее рот оказался всего в нескольких дюймах от его губ.
Она глубоко вздохнула и ощутила аромат терпкого мужского лосьона, туалетного мыла и… горячего тела. Он был так близко, что их дыхание смешалось.
