— Ты даже не представляешь, как твое чиханье неуместно в такую романтическую минуту! Ты совсем не похожа на героиню романа, скорее на мокрую кошку, которая упала в пруд.
В ответ на это Джулия сердито высморкалась.
— Ты пытаешься мне внушить, что я не отношусь к роковым женщинам, которые могут рассчитывать на интерес со стороны Конора?
— Я хотел сказать, что ты не относишься к девушкам, которым нравится подобное поведение.
На мгновение она задумалась, не зная, как понимать его слова — как комплимент или как оскорбление.
Словно догадавшись о ее противоречивых чувствах, он сухо добавил:
— Конор в наших местах славится своими донжуанскими похождениями. И у меня возникло такое ощущение, что тебе, возможно, не захочется пополнить список его побед.
Джулия взглянула в его глаза, но их выражение было загадочным. А вдруг, подумала она, и от этого сердце ее радостно затрепетало, а вдруг он нарочно наговаривает на Конора, чтобы она не сближалась с ним? Но если так, то какие у него для этого мотивы? Ее сердце от этой мысли невольно наполнилось блаженством.
Солнце ярко освещало лужайку у дома, никогда еще Лискуль не казался ей таким волшебно прекрасным и уютным.
Хью ловко спрыгнул на землю и снял ее с седла. На минуту она прижалась к груди Хью, почувствовала биение его сердца и увидела, как зажглись непонятным светом темные глаза. Затем ее твердо поставили на землю.
— Пора снять эту грязную одежку, милая барышня, — резковато сказал он и твердой рукой подтолкнул в сторону дома, причем довольно бесцеремонно.
Перед гостиной Хью приобнял ее за плечи и толкнул дверь. Джулия сощурилась, привыкая к полутьме после яркого солнечного света. У окна в старинном кресле сидела Уна, заботливо прикрытая шалью. Под ногами у нее стояла низенькая скамеечка. Она удивленно посмотрела на странную пару, возникшую перед ней.
— Джулия упала в воду, — коротко пояснил Хью. — Думаю, ей надо как можно скорее переодеться. Пойду предупрежу Китти, чтобы она приготовила ей чистую одежду.
Он повернулся к выходу и в дверях нос к носу столкнулся с горничной. Глаза ее искрились еле сдерживаемым весельем.
— Я их увидела из окна. Смотрю, мисс Джулия вся мокрая, с нее вода течет, я давай сразу доставать сухую одежду. Положила все на кровать, ванна скоро будет готова. Правда, вода не очень горячая, Стация не велела мне включать бойлер.
— Хорошо, Китти, можешь идти, — нетерпеливо прервал ее Хью. — Отведи мисс Джулию наверх и помоги переодеться.
Немного обиженная его резкостью, Китти замолчала и выскочила из гостиной, Джулия собралась идти за ней, но Уна остановила ее, сказав:
— Я так рада, что вы наконец подружились. Нужно было упасть в воду, чтобы вы заметили друг друга.
От этих слов сердце Джулии забилось в груди, как птичка. Она посмотрела на Хью. Лицо его застыло в недовольной гримасе.
— Так ты думаешь… В общем, если я правильно догадался, то ты ошибаешься. Впрочем, сейчас не время и не место для споров на эту тему!
Бросив сердитый взгляд на мокрую и несчастную Джулию, он вышел. Поднимаясь по лестнице, Джулия досадовала, что Уна своим неуместным прямолинейным замечанием разрушила все очарование, первые намечавшиеся ростки взаимопонимания между ними.
— Если вот здесь шов чуть-чуть больше застрочить, Роза, думаю, будет идеально, — говорила очень довольная Уна, сидя в своем кресле на колесиках.
Джулия неподвижно стояла посередине пошивочной комнаты с голым дощатым полом и старой механической машинкой, а в это время сестра Китти, Роза, с полным ртом булавок, терпеливо перекалывала неровно застроченный шов.
Джулия с тоской посмотрела на себя в зеркало. Розовое платье с пышными воланами на груди и на рукавах имело потускневший вид безнадежно вышедшей из моды вещи, которая много лет пролежала в сундуке. Роза не спускала глаз с Уны, ожидая ее указаний.
Уна развернулась к Джулии. Теперь, когда она снова могла передвигаться, к ней вернулись добродушие и приветливость.
— Что говорить, тебе это платье идет гораздо больше, чем мне в свое время. Хотя тогда я себе в нем очень нравилась, если честно. По-моему, в плечах широковато, Роза. Надо немножко повыше поднять воланы, и будет просто чудесно. Мы же хотим, чтобы Джулия выглядела красавицей на своем первом балу.
Роза вынула изо рта несколько булавок.
— Конечно, хотим, миссис Муртаг, — подтвердила она. — Вы великолепно смотрелись в этом платье лет десять назад на охотничьем балу. Я хорошо помню, правда, я тогда была еще маленькой. Гости съезжались на красивых машинах, и вы тоже с мистером Барни… Ах, какая вы были прекрасная пара!
— Перестань, — добродушно одернула ее Уна. — Я никогда не питала иллюзий по поводу своей внешности. Я, наверное, выглядела как разукрашенная лошадь в таком хорошеньком платьице, но все равно тогда я была счастлива. Надеюсь, и ты тоже останешься довольна, Джулия.
От этих слов Джулия чуть не застонала от горя. Уна быстро шла на поправку, и ее энтузиазм по поводу ежегодного бала в честь дня рождения стал источником всеобщего смущения. Она непременно желала видеть Джулию в нарядах своей молодости. Простое бирюзовое платье Джулии было с негодованием отвергнуто, как недостойное этого великосветского события. Но было ясно, что намерения у нее самые добрые, и у Джулии не хватало духа огорчить ее.
Девушка чуть не заскрежетала зубами, когда Роза льстиво проговорила:
— О, в вашем платье она будет королева бала, уж можно не сомневаться, мадам. Такой роскошный материал, надо думать, дорого стоил?
— Я приобрела его в Париже, — кивнула Уна, очень довольная. — Да, в те дни муж не позволял мне покупать вещи абы где, только в Париже. Барни Муртагу нужно было все только самое лучшее.
— Вот уж правда ваша, мадам, весь Лискуль знал, что нет на свете щедрее и великодушнее господина, чем наш мистер Муртаг.
Уна принимала эти льстивые речи как должное. В зеркале Джулия уловила довольное выражение ее лица и впервые подумала, какой проблемой тщеславие матери оказалось для ее сына. Совершенно очевидно, что Уна ценила то обстоятельство, что щедрость и королевское гостеприимство семьи Муртаг вошло в поговорку. А Хью все это раздражало. Он стыдился оценивающих взглядов гостей, которые потом будут обсуждать порядком изношенную мебель с видавшей виды обшивкой, огромный зал, который в свое время видел блеск и веселье, а ныне стоявший с пыльными карнизами и выцветшими парчовыми портьерами.
Джулия была в отчаянии — она никак не могла придумать предлог, чтобы не надевать на бал это старомодное нелепое платье. Но она ничего не могла сделать, кроме как наотрез отказаться от него без всяких дальнейших объяснений. Надо было с самого начала, когда речь только зашла об этом платье, проявить твердость и не соглашаться его перешивать, с сожалением размышляла она. Однако ее растерянное молчание было принято за знак согласия, и Уна немедленно, не дожидаясь дальнейших возражений, вызвала из деревни Розу, которая всегда рада была услужить. Сначала она даже пыталась обсудить с Джулией, как лучше перешить платье, но Джулия, видя, что никакой перекрой не поможет старому, безнадежно вышедшему из моды наряду, не проявляла к этому ровно никакого интереса, и Уна решила действовать по-своему. Уна вздохнула:
