Грубые волоски на мускулистых ногах Теда царапали ее шелковистую кожу. Все органы чувств Джесс забили тревогу: она может не устоять перед его языческим обаянием. Ей вспомнилась другая ночь, когда она так же лежала на нем, тая от блаженства. Та ужасная ночь, когда она предала свою сестру и тем самым обрекла на несчастье их всех.
Он же слаб, как младенец, успокаивала себя Джесс, пытаясь разрушить чары. Она попробовала высвободиться, но Тед только крепче сжал ее и притянул еще ближе к себе.
Волна возбуждения ударила ее словно электрическим током, но, к счастью, Джексон этого явно не заметил, сосредоточившись на одной лишь мысли о дочери.
— Лиззи... Не забирай ее у меня, — непрестанно повторял он.
Он был так слаб, так беспомощен. Дейерде, видать, и вправду из него все соки выжала. Этот год, наверное, дался ему нелегко.
Огромная волна нежности окатила Джесс. Она осторожно провела рукой по его щеке, по губам.
— Не собираюсь я забирать у тебя Лиззи.
— Не собираешься?
— Нет, — прошептала она.
Дыхание его стало спокойнее.
Она снова попыталась подняться, но Тед сильнее сжал стальной обруч своих рук.
— Не уходи, — пробормотал он. Она чувствовала горячую струю его дыхания у себя на горле. — Ты нужна мне. Сейчас. Я так долго был один.
Она знала, что такое быть одному. Годами, даже будучи замужем, она была в одиночестве. Джексон был таким потерянным, таким несчастным. Таким жарким и... больным.
Новая волна невероятной нежности помимо ее воли нахлынула на нее. Ей так хотелось помочь ему, как никогда и никому в жизни не хотелось. Он был гораздо милее и привлекательнее в горячке, чем в здоровом состоянии. Она ближе наклонилась к нему, чтобы коснуться пальцами его лба, и только, но, наклонившись, не могла остановиться и поцеловала его. Ее губы замерли, наверное, на целую вечность на губах Теда.
Он приоткрыл рот, словно приглашая углубить поцелуй.
Все тело Джесс содрогнулось от необузданного желания, лишь только ее губы слились с его губами. Она почувствовала, как его пальцы стали гладить ее бедра. Сердце ее забилось с неистовой силой. Она сама была потрясена мощью своего чувства. Она лежала на нем, и можно было подумать, что он вовсе не ненавидит ее. Сейчас Тед Джексон был так мил, беспомощен, словно больной ребенок.
Нет, это не ребенок. Это мужчина, во всей своей мужской силе. Вот оно — проклятие ее жизни. Она всегда хочет его.
Его пальцы запутались в ее волосах.
— Не уходи, — прерывающимся голосом умолял он.
Все словно куда-то пропало. Реальность сосредоточилась в прикосновениях его рук, в его горячих губах, на которых чувствовался слабый сладкий привкус лекарств.
— Не оставляй меня.
— Не беспокойся об этом, — пробормотала она, дотронувшись до его руки и пытаясь придать голосу легкость. — Я буду ухаживать за тобой, а как только ты встанешь на ноги, поеду с тобой в Джексонову заимку и постараюсь сделать ее пригодной для проживания там Лиззи. — Она погладила его по голове.
— Это опасно, — проговорил Тед. — Слишком опасно.
— Ерунда! Что это вы, мужчины, всегда все преувеличиваете?
— Вечно ты суешь свой нос куда... — Он замолчал.
Джесс понимала, что Тед сейчас в таком состоянии, что завтра ничего не будет помнить, но она продолжала говорить с ним, как делала это со всеми пациентами:
— Мы ей оба нужны, как бы ты ни недолюбливал меня.
— Я вовсе не недолюбливаю тебя, — горячо откликнулся он.
Ах, если бы это было так!
— Дело, в общем, не в том. Недолюбливай сколько твоей душе угодно. Ведь у тебя огромные владения — чуть не миллион акров! Когда мы рассоримся, мы можем, в сущности, и не пересекаться слишком часто. Видишь ли, Джексон, я пишу книгу по своим дневникам, которые я вела в Индии. Кроме того, мне надо готовиться к квалификационным экзаменам. Так что в перерывах у меня будет уйма дел. Ты и сам знаешь, что я не люблю терять время попусту.
— Почему же мы в таком случае потеряли десять лет?
Но ты же первым женился, хотела она сказать. Ты вечно кому-то принадлежал. Но вместо этого она тихо проговорила:
— Мы вместе позаботимся о Лиззи.
— Вместе, — сквозь зубы простонал он.
Был ли этот стон согласием или жалобой, Джесс не могла понять. Тед весь вдруг как-то обмяк и лежал абсолютно неподвижно. Джесс охватил ужас. Она пощупала его пульс. Он был учащенным. Она осторожно высвободилась и соскользнула с постели, чтобы спуститься вниз и принести лекарства, воду и полотенца.
Она растолкла таблетки, насыпала порошок в ложку с сахаром и водой, как это обычно делала для Лиззи, и силой открыла Теду рот. Он выбил ложку из ее рук, и лекарство разбрызгалось по полу.
Джесс подумала о том, что даже Лиззи принимала лекарства послушно, а Джексон, как все мужчины во время болезни, ведет себя хуже любого ребенка... Его сопротивление только придало ей силы. Она приказала своей помощнице по дому подойти и сесть на руку Джексона и зажать ему нос. Привязав другую руку к кровати, Джесс просунула ложку между зубами Теда и заставила его проглотить лекарство. Как он ни увертывался, ни откашливался и ни отплевывался, лекарство пошло по назначению.
— Мадам доктор, — прошептала Мита на своем прекрасном английском, когда Джесс отвязывала его, — ему, кажется, опять очень плохо.
— Мистер Джексон сам себе вредит, пытаясь провести меня. Серьезной опасности на самом деле нет. Он здоров как бык. Но, сколь ни прискорбно его поведение, могу без лишней скромности сказать, что свои обязанности я умею исполнять.
На темном миловидном личике девушки появилась улыбка. Она смотрела на Джесс с искренним восхищением, которое всегда трогало ее хозяйку.
— Не скромничайте. Я видела, как вы спасали и не таких сильных. Моего брата...
Перед глазами Джесс промелькнула картина ее калькуттской клиники: хрупкие коричневые тела обессиленных юношей и стариков, лежащих на мощеном дворике, но она тут же отогнала мучительные воспоминания.
— Тише, — прошептала Джесс, — давайте лучше помолчим.
Всю ночь обе женщины протирали губкой словно отлитое из бронзы тело Джексона. Джесс всячески пыталась не думать о том, какое оно мускулистое, как дивно вылеплено. И тем не менее что-то помимо ее воли пробуждалось в ней, когда она дотрагивалась до него, даже сейчас, когда он был так слаб. Из глубины ее существа поднималась жаркая волна, рядом с ним она чувствовала какой-то особый подъем.
Всю жизнь Джессика Банкрофт носилась по свету в поисках чего-то недостижимого. И, только находясь подле Теда Джексона, она внутренне осознавала, что находится там, где надо. Сейчас у него беда, и она была полна решимости помочь ему.
