— Нет, ты ошибаешься. Я очень изменилась. Я уже не та наивная, невинная простушка!
— Да-да, я вижу, — цинично усмехнулся Марко. — Значит, теперь, когда легкомысленный Саймон в бегах, ты явилась ко мне и просишь помощи.
Оливия поежилась. Но что она могла поделать? Она намеренно дала Марко понять, что Саймон — ее любовник. Что же теперь строить оскорбленную невинность? Но она все равно молчать не станет!
— То, что ты сказал, — очень некрасиво, — проговорила она.
— Зато, правда, — пожал плечами Марко.
Не успела она опомниться, как он схватил ее за плечи, рывком поставил на ноги и привлек к себе.
— Помнишь, как было когда-то, — прошептал он.
Она лишь тихонько вскрикнула, а он уже закрыл ей рот поцелуем. Жадным, страстным поцелуем.
Она яростно билась в его руках, но ее руки были зажаты. Он не отпускал ее губ... Постепенно она затихла и ослабела, и давние чувства вновь всколыхнулись в ее душе. Он расслабил объятия и больше не причинял ей боли. Губы его стали нежнее. Одной рукой он ласкал ее волосы, а другая бессознательно скользила по спине, прижимая ее к себе, ближе, ближе. В ноздри ей ударил такой знакомый и волнующий аромат его туалетной воды и еще чего-то неуловимого, такой мужской, такой возбуждающий запах. Вновь ощущения, которые она так и не смогла побороть за все эти годы, вновь они околдовывали ее и лишали воли.
Неожиданно он отстранился. Пристально, бесстрастно посмотрел в ее затуманенные страстью глаза.
— Я так и думал. Притяжение осталось.
Он обхватил ее за талию и вновь притянул к себе.
— Остается один вопрос: что мы с этим будем делать?
Какое унижение! Она таяла от страсти в его объятиях, а он остался холоден словно айсберг!
Пунцовая от стыда, она уперлась локтями ему в грудь.
— Я ничего не собираюсь с этим делать. Все, что мне нужно от тебя, это получить прямой ответ — каково твое решение насчет дома. Вот и все, что есть между нами. Ты выкупишь мою долю? Да или нет? — требовательно повторила она.
Она сделала попытку прямо и смело взглянуть ему в глаза, но тут же отвела взгляд. Он возвышался над ней, такой огромный, сильный и угрожающий, что она испугалась. Не нужно злить его.
Марко потребовалось все его самообладание, чтобы сохранить на лице холодное, непроницаемое выражение. Хотя она и отводила нарочито взгляд, от него не укрылось ее волнение и возбуждение. Голубая жилка на ее шее билась, словно птичка в силках. Он с трудом удержался. Единственным его желанием сейчас было поднять ей юбку и овладеть ею прямо здесь, на столе.
— Ты все сказала? — сквозь зубы процедил он.
— Ты не ответил.
С тех пор, как он узнал о смерти ее отца, он ждал, что она к нему обратится. И он не собирался облегчить ей этот момент. После своего предательства она заслужила наказание.
Он медленно провел ладонями по ее бокам, задержал их на ее груди, потом тяжело опустил их ей на плечи.
К ужасу Оливии, она почувствовала, как груди ее напряглись и округлились под его прикосновениями.
— Пусти, — вскрикнула она.
Марко почувствовал ее дрожь и самодовольно убрал руки. На сегодня достаточно. Он узнал, что хотел.
Демонстративно он взглянул на часы:
— Мне пора идти. Меня уже ждут. А по поводу твоего дела... Дай подумать.
Оливия замерла. Наконец-то, закончатся мучения неизвестности. Но... Он смотрел на нее с улыбкой, в которой не было ни тени юмора.
— По поводу твоего дела. Завтра у меня свободный день. Я приеду в Ковердейл-парк и осмотрю недвижимость. За четыре года с ней все что угодно могло произойти. Трещины в фундаменте или что похуже. А я не хочу покупать кота в мешке.
Оливия сжала пальцы в кулаки. Какой же он негодяй — нарочно мучает ее. Но что она могла сделать? Выбора у нее нет.
— Хорошо, — коротко сказала она. — Во сколько?
Он пожал плечами.
— Договорись с моей секретаршей. А я тороплюсь.
Он бросил на нее равнодушный взгляд, повернулся и, поправляя на ходу пиджак и галстук, направился к выходу. Не говоря больше ни слова, не прощаясь, он вышел и захлопнул за собой дверь.
Оливия, словно тигрица в клетке, металась по холлу. Двенадцать тридцать, такое время назначила секретарша. Уже пробил час, а Марко все не появлялся.
Она обвела взглядом знакомые стены, словно видела их впервые. Потом уныло уселась в кресло рядом с дубовым журнальным столиком. Неужели она пропустила Марко? Ей пришлось отвезти Блэки к подруге. По пятницам та всегда отправлялась к своей приятельнице, они вместе обедали, потом ходили по магазинам, а потом в кино или деревенский кабачок играть в бинго. Оливия гнала машину как безумная, чтобы не пропустить гостя.
Джонни все еще гостил у викария. Получается, когда приедет Марко, они останутся вдвоем в доме.
Перспектива ее совсем не радовала. Она-то надеялась, что успеет показать Марко дом и парк, пока Блэки дома. Но теперь ее планы нарушаются, и она боялась.
Все четыре года она так до конца и не избавилась от стыда и унижения, которые испытала, когда услышала под окнами разговор Марко и Терезы. Она глубоко запрятала свою боль и была уверена, что чувства умерли. Но вчера Марко преподал ей жестокий урок.
Как бы она ни презирала Марко за его коварство, она обо всем забыла, когда он притянул ее к себе и поцеловал. Ее охватило прежнее волнение, и все благие намерения были забыты.
Ей было стыдно признаваться в этом, но... она не доверяла самой себе. Ей страшно было оставаться наедине с Марко. Она боялась забыться.
Наконец, у двери раздался долгожданный звонок. Она вскочила, одернула мешковатый свитер и ринулась отпирать.
Марко, мокрый, замерзший, шагнул в прихожую, потирая застывшие руки.
— Ну и холод! И почему люди живут в Англии? Что за климат! Что май, что март — все одно.
Оливия молчала, не сводя с него глаз. Что еще она могла сделать? Явился — и ни извинений, ни приветствия.
Его вьющиеся волосы мокрыми завитками прилипли ко лбу. Черная, кожаная, короткая куртка еще больше подчеркивала его мужественность.
— Ты приехал, — наконец, сказала она. Голос ее звучал нетвердо. От ярости она даже немного заикалась. — Опоздал всего на два часа, — язвительно продолжала она. — Я удивлена, что ты, вообще, соизволил появиться.
Он, молча, пожал плечами, освободился от мокрой куртки и швырнул ее на стул, где она только что сидела. Выпрямившись во весь рост, он озирался по сторонам. Лицо его было непроницаемо, лишь губы кривились в сардонической усмешке. Наконец, он сделал вид, что заметил Оливию.
— Неверный тон, когда разговариваешь с потенциальным покупателем, дорогая Оливия, — насмешливо сказал он. — Если ты, конечно, не передумала насчет продажи этой недвижимости. Ты все еще хочешь продавать дом?
