— Вы полагаете, это будет так легко? Очевидно, Шелли хорошо знает, какие женщины вам по вкусу. Она не удивится, что вы предпочли меня?
— Значит, придется убедить ее, что вы мне по вкусу.
— Думаете, справитесь? — не без сарказма уточнила Морган.
— Только если вы сумеете изобразить безумную влюбленность в грубого ветеринара.
— С вашей помощью — несомненно.
— Значит, договорились, — решил Алистер, одним глотком допивая пиво. — А теперь нужно обговорить детали. Когда приезжает ваша подруга?
— Она мне не подруга. Просто Бетани. Она грозилась приехать седьмого мая.
— Так… давайте представим, что мы безумно влюблены друг в друга и не можем провести в разлуке и пяти минут. Дорогая, мы переедем к вам или вы к нам?
— Бетани хотела остаться в Инглтон-Холле, так что, наверное, вы будете жить у меня, — отозвалась Морган, убеждая себя, что слово «дорогая» нисколько ее не взволновало.
— Большой дом — это еще не все. Если бы вы действительно были влюблены в меня, то бросили бы все на свете. Жизнь на ваши средства ранила бы мою гордость.
— Но в Холле куда больше места.
— Тоже верно, и к тому же бассейн произведет на Шелли большее впечатление, чем если бы мы все дружно ютились в моем доме. Ладно. Переезжаем к вам — и к черту мою гордость! Наверное, нам лучше сделать это на следующей неделе.
— Конечно, — ответила Морган, не ожидавшая от него такой прыти.
— Как-то вы не слишком уверенно говорите, — встревожился Алистер. — Уже теряете храбрость?
— Нет, просто будет… трудно удержать такое в тайне. Все узнают, что вы с девочками переезжаете ко мне. Люди не сочтут это странным?
Алистер обвел глазами помещение.
— А что в этом странного? Мы оба свободны.
— Но мы же не находим друг друга привлекательными.
— Так они-то об этом не знают!
— Если все удивляются, видя нас за дружеской беседой, что же будет, когда вы ко мне переедете?
— Подумают, что я очень шустрый парень. Может, между нами вспыхнула страсть столь сильная, что мы ни секунды не можем прожить, не касаясь друг друга?
Морган почувствовала, что ее щеки наливаются румянцем.
— И потом вы снова вернетесь в свой дом? Скажем, что страсть оказалась мимолетна?
— Такое случается. И, знаете, народ здесь вовсе не так любопытен, как вам кажется. Когда Шелли бросила меня, люди были настолько любезны, что не задавали никаких вопросов.
— Не могу в это поверить.
— Ну, возможно, кое-кто удивится. Но большинство точно сочтет, что простой сельский ветеринар оказался недостаточно хорош для такой прелестной дамы.
— Ага, то есть я буду высокомерной горожанкой, а вы — моей несчастной жертвой! Возможно, неловкость, вызванная моим богатством, перевесит вашу приязнь к независимой и интересной женщине?
— Скорее всего, они решат, что жизнь с вами оказалась совершенно невыносимой из-за ваших недостижимо высоких стандартов. И в этом случае меня ожидает всеобщее сочувствие, — поддразнил ее Алистер.
— Нет ничего плохого в том, чтобы ожидать от жизни лучшего! — вздернув подбородок, произнесла Морган. — Я стремлюсь к совершенству — в бизнесе, в одежде, во всем. Почему же мне утешаться посредственностью в отношениях?
— Стремление к совершенству не согреет вас холодной ночью. Неудивительно, что ваши отношения с мужчинами не складываются.
Он говорит совсем как ее сестра!
— Да, конечно, вы же у нас большой специалист в этой области! И что, как согревают по ночам невысокие стандарты?
— А с чего вы взяли, что меня по ночам никто не согревает? — бросил Алистер.
— Вы бы не попросили о помощи меня, если бы у вас уже была подружка.
— А вдруг она просто не подходит для этой роли? Может, я не считаю, что ее навыки в постели произведут на Шелли положительное впечатление, и предпочитаю ваше богатство?
Морган пристально посмотрела на Алистера, пытаясь понять, шутит он или издевается над ней.
— А что, все именно так? — наконец спросила она.
— Именно. Для Шелли имеют значение лишь материальные ценности. Откуда, по-вашему, девочки набрались подобных взглядов?
— Да нет, я имела в виду, есть ли у вас подружка?
— А это имеет значение?
— Думаю, да. Не могу представить, как эта новость отразится на девушке, «согревающей вашу постель».
— Ладно, я всего лишь поддразнивал вас. Как вы верно угадали, моя постель столь же холодна, как и ваша. Там никого нет.
— Даже Кэти Рейд?
— Почему вы это сказали?
— Мне показалось, вы довольно близки, — объяснила Морган, не сводя глаз с бокала и надеясь, что ее лицо своим цветом не напоминает свеклу.
— Мы просто друзья. Мне, конечно, нравится Кэти, но, как вы уже поняли, девочки ее терпеть не могут.
Морган про себя порадовалась здравости их суждения.
— Экая жалость! — между тем продолжал Алистер. — По-моему, из Кэти вышла бы прекрасная мачеха. Однако они почему-то предпочитают вас.
— О вкусах не спорят.
Алистер посмотрел на нее. Ее подбородок снова был воинственно поднят, огромные темные глаза вызывающе горели, и это выглядело одновременно устрашающе и сексуально.
Да, пожалуй, насчет своей независимости и привлекательности Морган права.
— Нет. Разумеется, нет, — отозвался он.
— По-моему, мы отклонились от темы. Давайте вернемся к нашей комедии. Вы по-прежнему уверены, что хотите взяться за это дело?
— А вы?
Сложный вопрос, честно призналась себе Морган. Она привыкла рисковать деньгами, а не собственными чувствами. Часть ее хотела отказаться от всего, утверждая, что нужно быть о-очень осторожной. Да ладно, возражала другая часть, это будет весело!
Но она едва знала Алистера. Было сущим безумием вот так сразу приглашать его в свой дом и делать вид, будто между ними существует, определенного рода интимность. Это же источник постоянного смущения и унижения.
С другой стороны, смущения и унижения будет куда больше, если Бетани обо всем узнает…
Господи, как ей надоело быть рассудительной и все контролировать! Почему бы раз в жизни не отпустить вожжи?!
— Да, я уверена, что по-прежнему хочу попробовать.
— Тогда нам осталось только все исполнить, — произнес Алистер и протянул ей руку. — Дайте мне руку.
Морган неохотно вложила свою тонкую руку в его ладонь, Алистер нежно сжал ее и поднес к губам.
Это был самый короткий поцелуй в ее жизни. И Морган могла сравнить свои ощущения только с электрошоком, который пробежал по всей руке к сердцу.
— Зачем это? — требовательно спросила она, отняв руку и поборов искушение потереть кожу, горевшую от прикосновения его губ.
