Наконец все устроилось, и девушки разошлись по рабочим местам.
Коридорная беседа с неудачным танцевальным финалом на некоторое время и до некоторой степени расположила Памелу к той, которую она едва не посчитала своей конкуренткой и заместительницей. Приглядываясь к лаборантке, она изо всех сил убеждала себя, что в случае приглашения новой сотрудницы речь шла всего лишь о восполнении пробела, о занятии ниши. Но по-прежнему было очень неприятно смотреть на ее каждый день менявшийся халатик — такой же безупречно чистый, накрахмаленный, из-под которого обязательно выглядывал кружевной воротничок, или жемчужная нитка, или золотая цепочка. Раздражал серебристый голосок, который не умолкал в течение дня.
Сьюзен подружилась со всеми сотрудника ми, а к самой Памеле теперь обращалась как к лучшей подруге, весело и непосредственно, не замечая плохо сдерживаемой холодности. Флендер по-прежнему задерживался у ее рабочего стола, и теперь Сьюзен продолжала вести беседы с ним на любую тему свободно, не заботясь о впечатлении, какое эти сцены могли произвести на мисс Кроу или кого угодно.
Так или иначе, девушкам все равно приходилось общаться по делам, и хотя Памеле очень часто хотелось, чтобы под этой девицей загорелся стул, но разум диктовал необходимость соблюдения приличий. Особенно трудно было это делать, когда мисс Рекордс передала Сьюзен работу на спектрофотометре — том самом драгоценном спектрофотометре сожравшем весь счет Памелы.
В эти минуты ей сильнее всего хотелось, чтобы проклятый прибор сломался в когтях невесть откуда свалившейся микроскопической хищницы.
Миниатюрность Сьюзен больше всего раздражала Памелу — рядом с ней она выглядела гигантом, дылдой, монстром. Раздражало и то, что мисс Харвей совсем иначе разговаривала с той же Мей Рекордс. Новая лаборантка уверенно поправляла пожилую даму в терминах и правилах, сыпала формулами, без конца вспоминала приемы обучения в химическом колледже и при каждом удобном случае сообщала о том, что закончила его в числе лучших.
— Потому-то я вас и пригласила, милочка, — без малейших признаков обиды, добродушно отвечала ассистентка. — Нам нужны суперквалифицированные кадры. У мистера Флендера нет времени на обучение с азов.
Памеле казалось, что эти слова высказаны на ее счет, и она с трудом сдерживалась, чтобы не съязвить в ответ. Помогало горькое сознание, что старая ведьма говорит правду. Памелу пригласили на работу на иных основаниях, и самые ценные записи не могли заменить профессионального образования. Поэтому она продолжала молчать, выполнять свои незамысловатые обязанности на компьютере, считая дни и часы до того события, которое поставит все и всех на свои места.
Очень скоро все и произошло. Только совершенно не так, как представлялось.
В то утро Флендер был вне себя от волнения. Он ничего не ел, никого не замечал, без конца поправлял тугой узел галстука, поглядывал на часы и не выпускал из рук мобильника. Наконец в последний раз провел совещание с ассистенткой и уехал в Вашингтон. Явился лишь к вечеру.
Услышав шаги по коридору, Памела с бьющимся сердцем уставилась на дверь и, как только Флендер зашел в лабораторию, первой из присутствующих прочитала на его лице выражение счастья.
Забыв обо всем на свете, она кинулась к нему на шею. Но Джеймс резко отстранился, не дав себя обнять. Шагнул в сторону. Принял эффектную позу на фоне белой стены, победно вскинул руки и воскликнул, обращаясь ко всем сотрудникам сразу:
— Мы победили! Грант — наш!
В ответ раздался всеобщий ликующий вопль и свист. Громче всех кричала, хлопала и прыгала Сьюзен. Сотрудники подбежали к Флендеру, и он воодушевленно принялся принимать поздравления, охотно отвечая на объятия и поцелуи. Расторопная мисс Рекордс бойко фиксировала происходящее на видеокамеру. В общей суматохе никто не заметил, как Памела выбежала из помещения.
Флендер явился домой лишь в три часа утра — пьяный от вина и счастья, весь в помаде, в помятом пиджаке, без галстука, без мобильника, в изрядно запачканных рубашке и брюках. Где и с кем он праздновал свою удачу, Памела не спросила. Отвернувшись к стене, она не отреагировала на его появление. Джеймс тоже словно не заметил ее и, миновав ванную, побросал на пол одежду и почти сразу заснул. А Памела, кусая подушку, содрогалась от плача, изо всех сил пытаясь сдерживать рыдания.
Постепенно усталость взяла свое. Короткий предутренний сон помог ей немного успокоиться. Как бы ни было, Джим вернулся домой. Это уже можно было считать хорошим признаком. Значит, в душе он уже простил ее. Теперь грызло раскаяние: конечно, он обиделся. Как она глупо испортила торжество своим демонстративным уходом! Надо было дать Джиму возможность выступить, а уже потом бросаться на шею вместе со всеми, ведь это общий праздник. И наверняка им не хватало Памелы, без которой исследование не было бы закончено. Надо будет обо всем расспросить…
Она на цыпочках обошла постель, подобрала грязные тряпки, в которые обратился костюм Джеймса, и принялась за привычные дела. Через полчаса, как и прежде, на вешалке красовались идеально выглаженная белая рубашка и очередной элегантный костюм. Также идеально были начищены туфли, приготовлен завтрак из креветок в кляре и виноградного коктейля.
Затем она бесшумно спустилась на улицу к машине, привела в порядок салон, обнаружила под водительским сиденьем Джеймсов мобильник, брезгливо подобрала чью-то заколку, — дьявол, кого это он пустил в салон?! — выбросила ее в мусорный контейнер, а мобильник аккуратно положила на ночной столик, рядом с часами и органайзером.
Проснувшийся Флендер был спокоен, все принял как должное, ничему не удивлялся, ни о чем не спрашивал и ни о чем не рассказывал. С аппетитом позавтракал, поблагодарил Памелу за усердие и, как обычно, вышел с ней из дому, чтобы отправиться на работу. Но едва сев в машину, погрузился в каменное молчание. На перекрестке у светофора Памела перехватила его взгляд в зеркале заднего вида — взгляд, в котором прочитала все. Но осознала прочитанное гораздо позже. После того, как все и произошло.
Явившись в лабораторию, Флендер мгновенно исчез в своем кабинете, а Памела уселась за компьютер, напряженно поджидая, когда получит для оформления материалы по новому проекту, что казалось вполне естественным продолжением вчерашних радостных событий.
Однако прошло полдня, а работу так и не дали. Удивившись и насторожившись, Памела решила выяснить вопрос сама. Она взглянула на часы, встала с места и не задумываясь стремительно вошла в кабинет Флендера.
Рядом с начальником стояла Сьюзен. Памела и не заметила, как и когда эта особа туда проникла. Она стояла, положив руку на плечо Флендера, и щекотала его шею, а он хихикал, ёжился и что-то объяснял ей, тыча пальцем в открытую папку с бумагами. При виде Памелы оба вздрогнули и отшатнулись друг от друга.
