Я закусываю губу, мое сердце обливается кровью.
У него кто-то появился.
Наверное, девушка-коллега с теплохода.
Так вот, о чем он хотел мне сказать. А его слова про мой сексуальный голос, которого ему не хватало — не более, чем обычный флирт. И мое вялое эго решительно отказывается мириться с таким положением вещей.
Бережно посадив Ксюшу на пол, я встаю и выхожу из комнаты. Сил слушать про девушек Рогозина попросту нет.
— Вер, я, наверное, пойду? — мнусь в пороге кухни.
— Ещё чего придумала?! — поставив противень с пирогом на доску, Вера таращит на меня большие зеленые глаза.
— Ну что я вам тут мешаться буду, — бормочу я невнятно.
— Поль? Что случилось? На тебе лица нет, — подруга с тревогой заглядывает мне в глаза.
Я делаю несколько шагов и опускаюсь на стул.
— Да ничего.
Вера, смахнув со лба испарину, садится напротив. По ее лицу пробегает тревожная тень.
— Рассказывай, — мягко просит она.
Я качаю головой.
— Ой, Вера, я такая дура.
Взгляд подруги исследует мою поникшую фигуру и пальцы, которые я нервно потираю.
— И кто он? — догадывается моя умная Вера.
— Рогозин.
Сжав кулаки, я держу их на коленях.
Вера отводит взгляд.
— Так… Рогозин, Рогозин… — бормочет она. — Ну я знаю только одного Рогозина, но этот точно отпадает.
Я опускаю голову.
— Да в том-то и дело, что никуда он не отпадает.
Даже смотреть на нее не хочу. Итак знаю, что увижу.
У нее паралич.
— Я правильно понимаю, речь об этом прилипале, с которым сейчас общается мой муж? — уточняет Вера.
В ее голосе слышится неприкрытый шок.
— Да, — я снова киваю.
— Мамочки, Поль, да как же тебя так угораздило?! А главное — когда?! — восклицает Вера.
— У вас на даче. Ещё летом, — признаюсь ей. — Но это уже не имеет значения. Он только что сказал, что приедет к вам в гости в новую баню с какой-то девушкой.
— А у вас что-то было или как? — вкрадчиво интересуются Вера.
Похоже, она все еще мне не верит.
— У нас такое было, — вздыхаю я, начиная сомневаться в своем решении поделиться с Верой.
— Ну ты даешь! И молчала! Тоже мне подруга, — обиженно говорит она. Я опускаю голову. Лучше бы я и правда молчала. — Ладно, не расстраивайся, — Вера касается моего плеча, ее голос смягчается. — Пусть только попробует притащить к нам какую-нибудь вешалку, я ей все волосы выдеру, а ему… — От ее воинственного настроя мне становится только хуже, когда я представляю Тёму с другой. Молодой, красивой. Счастливой. Уж он-то знает, как заставить девушку чувствовать себя единственной и неповторимой. — Эй, Поль, ну ты чего? Неужели правда любишь? — растерянно спрашивает подруга.
— Я бы хотела сказать, что нет. Но не могу. Не могу, Вера, — уныло отвечаю я.
Глаза печёт от разочарования. Но я не злюсь на Тёму, только на себя. Ведь это я всерьёз на что-то надеялась…
10. Артем
Сегодня какой-то резиновый день.
Прямо с вокзала я отправляюсь к родителям, чтобы навестить их, а заодно и вернуть отцу долг.
Батя, как обычно, хмур и немногословен, хотя его удивляет моя внезапная платежеспособность. На минуту мне кажется, он даже немного оттаивает и перестает видеть во мне неудачника и позор семьи, но только ровно до того момента, как я признаюсь ему, что уволился с прежнего места работы на теплоходе. Мать, само собой, очень рада моему приезду, и я вдруг понимаю, как сильно по ней скучал. Тут же мысленно матерюсь и даю себе пинка за то, что был таким козлиной и редко ей звонил.
После завтрака, выслушав отцовский бубнеж и мамины причитания и оставив часть барахла в своей старой комнате у родителей, я заезжаю к Сереге за ключами от его загородного дома. К двум часам дня прибываю на место.
Вероятность того, что все получится, честно говоря, почти нулевая. Погодка откровенно по-осеннему скурвилась. К вечеру небо затягивает тучами, накрапывает противный дождь, и я все больше сомневаюсь в своем успехе.
Но тут приезжает она.
Полина идет по дорожке в ярко-красной куртке с капюшоном и с кем-то болтает по телефону, а потом она видит меня.
— Я перезвоню, — слетает с ее губ.
Поднявшись на террасу, Полина скидывает капюшон, а я забираю у нее пакет.
— Привет, — целую ее в щеку и отмечаю, как соблазнительно пахнет от Довлатовой.
Хочется тут же начать ее целовать, раздеть и утащить в спальню, где долго и со вкусом покрывать все ее тело поцелуями, но, конечно, кто бы мне позволил.
— Что ты здесь делаешь? — Довлатова выглядит искренне шокированной.
А это значит, что Вера не проболталась.
Я не очень понимаю, с чего начать, потому что боюсь ее отпугнуть или разозлить, или ещё хрен знает чего.
Отвечаю. Ещё ни одна девушка меня так не волновала.
Я тяну время и ставлю ее пакет на качели, затем забираю сумку.
— Тём? Что ты здесь делаешь? — настойчиво повторяет Полина.
— Жду тебя, — я сглатываю вставший в горле ком.
Полина хмурится. Смерив меня настороженным взглядом, она прогуливается до конца террасы и возвращается обратно.
— Вера? — догадывается девушка.
— Вера, — киваю я.
— Ну она у меня получит!
— Нельзя. Вера — мой ангел, — шучу я, разглядывая лицо Довлатовой.
Она все такая же офигенная, только выглядит строже, чем в нашу последнюю встречу.
— Вера — ангел? — изумляется Полина. — С каких это пор?
— Вот с этих.
Идея пригласить Полину за город, так сказать, на нейтральную территорию, принадлежала именно жене Довлатова. У меня было чёткое ощущение, что ей что-то известно, но Вера так и не раскололась. Однако велела мне довериться ей. Что само по себе было для меня в диковинку. Но я не смел перечить этой властной женщине.
Серега, наоборот, только хлопал глазами и явно был шокирован новостью о том, что я строю определенные планы в отношении его сестры. Кажется, он не очень рад, вот только мне уже до лампочки.
Я попытался соблюсти чертовы приличия, а как он это переживет — его проблемы. И, как мужик, Серый должен меня понять.
Стерпится, слюбится. Вроде, так говорят? Или это из другой оперы?
— Их здесь нет, — утвердительно произносит Полина. — Вы все сговорились?
Она уже успела открыть дверь в дом и прислушаться.
Я качаю головой.
— Извини. Я не был уверен, что получится, но ты приехала. И я офигеть, как этому рад.
— И чем ты тут занимаешься помимо того, что ждёшь меня? — иронично интересуется Полина.
— Снова временно бомжую. Твой брат — добрый человек, так что — по старой схеме, — объясняю ей причину, по которой опять тусуюсь на даче Довлатова.
Полина вскидывает голову.
— Значит Сережа знает о… — и осекается, так и не договорив.
— О нас? — продолжаю за нее с кривой улыбкой. — Да. Кодекс есть кодекс.
Я жду, что она тоже улыбнется, но этого не происходит. Полина хмурится ещё сильнее.
— Тём, к чему это все?
Она пятится и опирается спиной о столб веранды.
— Я очень хотел увидеться.
— Зачем? — царапает меня внимательным взглядом.
— Чтобы сказать, что не могу без тебя. Ты не отвечала на мои сообщения, и я решил, что надо действовать решительно. И вот ты здесь.
— Тёма, зря ты это все…
— Почему зря?
— Потому что так не бывает!
— Да кто сказал?! — возражаю я.
— Здравый смысл.
— В баню твой здравый смысл! — огрызаюсь я, надвигаясь на нее. — Иди сюда, — одной рукой давлю ей на поясницу, а ладонь другой кладу на затылок и прижимаюсь к ее мягким губам.
Полина не то, что не сопротивляется, она сама охотно обвивает руками мою шею и начинает целовать в ответ с таким напором, на который я даже не рассчитывал. Наш поцелуй не похож на те, что у нас были. В нем все — и голод, и неуверенность, и желание, и страх получить от ворот поворот. Но хорошего в нем определенно больше, чем плохого.
