Рийс начал ласкать ее грудь. Лорен застонала от наслаждения.
— Моя прекрасная Лорен… — шепнул он, не отрываясь от ее губ, и опять поднял на руки.
Затуманенным взглядом она различала проплывающие мимо картины: Пикассо, Шарден. Дверь его спальни. Он толкнул ее ногой — дверь распахнулась. И девушка снова увидела бронзовую фигуру мужчины на фоне темно-зеленой стены, ночные огни парка, посверкивающие за балконом. И кровать. Огромную кровать. Именно она и заставила Лорен заговорить:
— Рийс, что происходит? Я…
Молодой человек поставил ее на пол, не размыкая объятий.
— Здесь твое место, — хриплым голосом сказал он.
— Но мы…
Он остановил ее поцелуем, не дав закончить фразу. Охваченная необъяснимой нежностью и теплом, Лорен забыла о Сэндоре и его вечных придирках. Никогда раньше она не чувствовала себя такой счастливой в мужских объятьях. Никогда не была ни в чем так уверена, как в том, что ее место действительно здесь, в спальне Рийса.
И, собравшись с мужеством, Лорен сделала шаг в неизвестность: обняла его, скользнув руками под рубашку. Напряженные мышцы его груди, горячая кожа взволновали ее. Пальцы сами собой прошлись по упругому животу. Губы припали к его губам, моля лишь об одном: чтобы поцелуй длился вечно.
— Я хочу тебя с той минуты, когда ты вошла в мой кабинет, — бормотал он, обдавая ее жарким дыханием. — Поэтому и придумал этот дурацкий контракт.
Девушка замерла. Желание пропало с пугающей быстротой.
— Но ты ведь тогда верил бредням Сэндора. Ты же сам сказал!
— Сейчас не время это обсуждать, — прошептал Рийс, продолжая целовать ее. — Я хочу видеть тебя без одежды. Я хочу…
— И вот теперь мое поведение доказывает, что ты прав, ведь так? — затараторила Лорен. — Я доступна и неразборчива в связях. Мы знакомы всего четыре дня, и я уже готова упасть в твою постель.
— У тебя ведь были мужчины после этого Сэндора, не так ли?
— Нет. Я же говорила, что не было!
— Да какая разница? — нетерпеливо оборвал ее Рийс. — Нам суждено быть вместе, я уверен. Все остальное неважно.
Истерзанное сердце Лорен словно упало в ведерко со льдом.
— То есть ты считаешь неважным тот факт, что не веришь мне? Да не в чем-нибудь, а в весьма важном и серьезном вопросе.
— То, что у тебя были мужчины, не означает, что ты неразборчива в связях.
— Ты не веришь ни одному моему слову, правда? — воскликнула она, отодвигаясь от него.
— Слушай, мы ведь с тобой не жениться собрались, — попытался успокоить ее Рийс.
— Нет. Всего лишь переспать разок. Или пару раз. — От боли в груди Лорен трудно было дышать. — Я, наверное, сошла с ума, если целовала тебя. И почему я это делала?
— Потому что хотела меня.
Да, он прав. Впервые за долгие годы она желала мужчину, открывалась навстречу его поцелуям и ласкам, не задумываясь о том, что будет после. Такое поведение было настолько несвойственно Лорен, что в последние несколько минут она просто не узнавала себя. И сделал ее такой именно Рийс. Человек, которого она едва знала, богатый, безжалостный, в душе которого таится немало секретов. Рийс — обладатель божественного тела и непреклонной воли.
Вдохнув поглубже, Лорен старалась подыскать слова, чтобы выбраться из бездны, в которую уже начала падать. Проще всего повернуться к нему спиной и убежать домой со всех ног. Но в этом случае доброе имя Уоллиса будет навсегда опорочено.
— С японками я буду вести себя как твоя спутница, но не как любовница, — с холодком выговорила девушка. — То же самое относится к встрече в яхт-клубе. Иными словами: до конца нашего договора можно прекратить притворяться. Потом я покину этот дом и твою жизнь. Так быстро, как смогу.
— Хочешь сжечь мосты? — Его взгляд снова стал ледяным. — Зря. Я могу тебе пригодиться. Я знаком со многими людьми, которые в состоянии купить твои скульптуры.
— Чтобы вложить деньги? — В ее тоне звучала горечь. — Нет, благодарю. До встречи с тобой я сама прокладывала себе дорогу в жизни. И дальше как-нибудь справлюсь.
— Сама? А как же помощь Сэндора? И обожаемого Уоллиса?
— Да, правильно, — разозлилась Лорен, — ткни меня носом в мои ошибки. Ты-то их, без сомнения, никогда не совершаешь. Не то что мы, простые смертные, с нашими промахами и оплошностями. Могу поспорить, ты за всю жизнь не сделал ничего, о чем потом жалел бы.
Пальцы Рийса впились в ее кожу с нечеловеческой силой.
— Я же сказал: не лезь в мою личную жизнь, — зарычал он. — Ты что, не слышала?
— Значит, ты все-таки совершал ошибки… причем большие, судя по твоему лицу, — изумилась девушка. — Не хочешь поделиться со мной? — предложила она.
— И не подумаю. Они тебя не касаются, — рассердился Рийс, оттолкнул Лорен, словно ему было неприятно касаться ее, и вытер ладони о брюки.
Задетая за живое, Лорен воскликнула:
— Слава богу, я не легла в твою постель. Ты ничего не способен дать, кроме своего тела, ведь так? Что ж, можешь поступать так с другими женщинами, если тебе хочется. А я заслуживаю большего. Мне нужен мужчина, который сможет открыть мне свою душу. — Она закусила губу, недоумевая, откуда берутся эти слова, хотя в глубине души знала, что все они — правда. — Во вторник я буду готова к поездке в Уистлер вовремя. А до тех пор не желаю даже видеть тебя.
— Ты будешь здесь сегодня и завтра вечером, — пригрозил Рийс. — Или сделке конец.
— Да ты такой же, как Сэндор. Обожаешь повелевать, — зло бросила Лорен, уже не задумываясь о том, что говорит. — Разве ты сможешь полюбить обычного человека? Женщину с чувствами и самоуважением? Я бы не стала заниматься с тобой любовью, даже если бы ты оказался последним мужчиной на планете.
— Еще как стала бы, — ухмыльнулся он. — Если бы я не проговорился о том, что хотел тебя с той минуты, как увидел тебя, то сейчас ты бы уже стонала в моей постели. Потому что сама хотела этого. Без притворства.
Очень хотела: несмотря на весь жизненный опыт и убежденность в своей холодности, она была охвачена страстью. Плечи Лорен поникли.
— За тобой непременно должно остаться последнее слово. С чем тебя и поздравляю.
Лорен развернулась, чтобы уйти. Рийс не попытался остановить ее. Она ушла в свою комнату, захлопнула дверь и прислонилась к косяку. Ей было так тяжело, как будто ее переехал грузовик. Несмотря на окружающую роскошь и красоту, она чувствовала себя словно в тюрьме.
До конца заточения оставалось шесть дней. Шесть дней и шесть ночей.
И ночи, пожалуй, еще опаснее дней. Потому что Рийс был прав: она действительно хотела его. И легла бы в его постель. Словно не было в ее жизни Сэндора, который сумел убедить ее в том, что она несостоятельна как женщина.
