Джейк большими шагами прошелся по кухне, явно чувствуя себя хозяином положения.
— Мне нужно немного кофе. Дай пожалуйста. Не ожидал, что придется поспать только пару часов прошлой ночью. Вчера я весь день разыскивал тебя.
Как всегда деятельный, Джейк нашел кофе, чашку, не замечая, что Николь, никак не реагируя на его слова, спокойно стоит и наблюдает за ним.
— Здорово, что я вспомнил, как ты любишь это место. Я обзвонил всех твоих друзей и родственников, разыскивая тебя. Я бы уведомил твоих родителей, если бы ты пропала, не волнуйся.
— Они были бы признательны тебе, — язвительно сказала Николь.
— Я не задумывался, нужна им эта информация или нет. — Джейк наконец остановился. — Можно немного кофе? — Помолчал, и, не дождавшись ответа, снова заговорил: — Послушай, Николь, не надо все так драматизировать. В конце концов, ты же не маленькая и должна понимать, что секс — часть жизни, нормальная физиологическая функция, которая дает наслаждение двум взрослым людям, даже если не сопровождается эмоциональной духовной привязанностью.
— Твоя соседка может поспорить с такой точкой зрения.
— Да. Я обидел тебя, конечно. Но думаю… — Вдруг Джейк остановился и изумленно уставился в одну точку.
Николь взяла себе чашку и, проследив за его взглядом, постаралась определить, что привлекло внимание бывшего жениха. На полу кучкой лежали смятые джинсы и тенниска Питера, оставленные ночью. Женщина села за стол и, игнорируя обвиняющий взгляд Джейка, спокойно отпила кофе.
— Ты можешь объяснить, какого черта это все здесь валяется?
Николь минутку подумала, затем сделала еще глоток и произнесла:
— Да, могу.
Его глаза зловеще сузились.
— Ты должна объясниться.
— С тобой? Смешно. — Николь удивилась, что может прекрасно чувствовать себя в такой пикантный момент. Почему-то возникло ощущение ничем не обремененной свободы. Любовь к Питеру благотворно подействовала на ее самосознание. Впервые в жизни Николь освободилась от условностей и ограничений, связывавших ее большую часть жизни.
— Николь! — с возмущением заговорил Джейк.
— Пахнет кофе? — приятный баритон прервал Джейка, и обнаженный Питер, прикрытый лишь полотенцем, небрежно повязанным вокруг бедер, не торопясь вошел в комнату. — Мне чашечку, пожалуйста! О, у нас гости, дорогая!
Питер остановился и пристально взглянул на Джейка, потом, усмехнувшись, сказал:
— Вы, должно быть, бывший жених Николь. Много о вас слышал. Рад познакомиться. — И протянул руку.
Лицо Джейка исказила злоба. На протянутую руку Питера он посмотрел так, будто это готовая к прыжку змея, и не сделал никакого движения навстречу. Питер пожал плечами и налил себе кофе. Сел на стул рядом с Николь, по-свойски, будто это вошло в привычку за долгие годы совместного проживания, обнял ее за плечи. Полотенце едва держалось на бедрах, однако Питер не обращал на этот пустяк ровно никакого внимания.
— Кто вы? — разгневанно бросил Джейк, ошарашенный наглостью незнакомца. Все его чувства собственника были возмущены.
— О! Я — Пит Джефферсон. Я общался с вами вчера по телефону.
— Сосед? — В голосе Джейка слышалось недоверие.
— Можно сказать так. Мы с Николь вместе выросли.
— Действительно? Очень странно, она никогда о вас не вспоминала.
Николь чувствовала себя как на корте во время игры. Она сидела между двумя мужчинами, которые перебрасывались словами со скоростью летящих теннисных мячиков.
Неожиданно к Николь пришли воспоминания о сегодняшней ночи, яркие образы встали перед ее внутренним взором. Она мысленно перебирала их, как драгоценные картины, и наконец порадовалась освобождению от детских комплексов.
Если Николь что-то еще и чувствовала к бывшему жениху, то совсем немножко, незначительную жалость. Без сомнений, при всех этих переменах выиграла только она. И сейчас Николь пила маленькими глоточками кофе и ждала, когда мужчины выяснят отношения.
— Ах, Тави-Тук, я измучен и раздавлен, как могла ты со мной так обойтись?
— Как вы ее назвали? — взвился Джейк.
— Тави-Тук. Конечно, эта девчонка всегда ненавидела это прозвище, — сказал Питер, небрежно положив ладонь Николь на шею и слегка поглаживая ее.
— Проклятье! Мне наплевать, как вы ее назвали и нравится ей это или нет! Я хочу знать — какого черта вы здесь делаете?
Питер усмехнулся.
— Я-то знаю, что здесь делаю. Не правда ли, дорогая? — промурлыкал Питер, потягиваясь всем телом и напоминая сытого и полностью удовлетворенного кота.
Николь закусила губу и сосредоточилась на чашке с кофе, над которой поднимался пар.
— А вам известно, что мы с Николь помолвлены и поженимся через два месяца? Думаю, это дает мне право точно знать, что происходит между вами?
— О! Конечно. Я знаю точку зрения Николь. Кстати, она совпадает с вашей. — Питер хотел продолжить, но полотенце, закрывавшее бедра, соскользнуло на несколько дюймов вниз, обнажив больше, чем позволяли приличия, затем еще ниже. Ничуть не смутившись, Питер небрежно поймал полотенце почти у самого пола и более прочно завязал вокруг талии. — Вам действительно не о чем волноваться. Я, во всяком случае, как и вы, считаю, что секс — часть нашей жизни, нормальная физиологическая функция, которая может дать наслаждение двум взрослым людям даже при отсутствии эмоционального и духовного взаимопонимания. Мы-то понимаем это и не примешиваем к получению удовольствия лишние эмоции. — Питер взял чашку и допил кофе.
Лицо Джейка покрылось красными пятнами, он задыхался.
— Николь! Ты и этот человек действительно?.. — Казалось, Джейк не может произнести эти слова.
— А тебя это очень волнует? — спросила Николь.
Казалось, все и так очевидно — брошенная на полу одежда, ее растрепанные волосы и счастливый вид, борьба Питера с непослушным полотенцем, — все это служило безошибочным и неопровержимым доказательством того, что здесь могло произойти ночью. Джейк побледнел, его лицо выразило бесконечное презрение. Он скривил губы и тихо выдавил:
— Дрянь!
Только какой-то шорох дал понять, что Питер слышал оскорбление. Не успела Николь и глазом моргнуть, как Джейк оказался прижатым к стене, рука Питера сжимала его горло. Полотенце с Питера свалилось. Лицо Джейка стало удивительно красного цвета, и девушка не могла удержаться, чтобы не взглянуть на обнаженный торс Питера, мускулистые бедра и ягодицы, единственную незагоревшую часть тела. Напряженные мышцы казались твердыми как камень. Напряженная фигура напоминала античную статую.
Сквозь стиснутые зубы Питер проговорил:
