Впрочем, меня это не волновало. Я не думала о том, где проводит ночи мой муж. Однако мне хотелось побольше внимания с его стороны, немного искренности и тепла, ну, и какой-то большей деятельности для себя. Но никто не обременял меня делами. Я жила сама по себе, а Володя и его сотоварищи — сами по себе. Мне было скучно и одиноко.
Прошло уже 2 месяца моего замужества. Я неплохо узнала людей, обитающих вокруг, и в особенности, Володю и его характер. Он оказался не таким бессердечным и суровым, как казалось поначалу. Да он был немного замкнут, неразговорчив, себе на уме; зато достаточно умен и предприимчив. У него было много идей по ведению бизнеса (его фирма занималась продажей бытового оборудования и строительством квартир, коттеджей и дач). У него было отменное чувство юмора, и никто не умел так серьезно и так смешно рассказывать анекдоты как он. Пару раз я даже слышала, как Володя поет под гитару. Его низкий тембр варьировал от низких до высоких частот; голос менялся в зависимости от настроения песни: то веселый и задорный, а то грустный и щемящий душу. Но петь на людях Володя не любил, поэтому делал это только в узком кругу своих товарищей. Володя знал себе цену, а поэтому много времени тратил на физическую тренировку тела (сказывался выбранный им факультет в университете). Он любил читать художественную литературу. Часто, поздно вечером, проходя мимо библиотеки наверху, я заставала его там с книгой в руке. Но чаще всего свободное время он проводил на своей половине, как я ее называла — на «минус первом» этаже дома, в кабинете или в зале с коллекцией оружия. Меня туда не допускали, и бывала я в его святая святых лишь, когда приходили коллеги, сотоварищи, и Володя демонстрировал всем свою гордость и страсть — коллекцию оружия и трофеев.
Еще Володя обладал замечательной улыбкой, которая полностью преображала его лицо. Я сравнивала его выражение лица с улыбкой доброго и объевшегося кота, лежащего на солнышке после сытого обеда. Когда я видела его таким сияющим и излучающим положительные флюиды, мои мысли об одиночестве исчезали, хотелось прижаться к нему и влиться в его энергетику, почувствовать, что улыбка на его губах обращена ко мне. Но такие состояния обычно длились недолго, и случались редко. Не знаю, бывали ли у него моменты, когда хотелось выговориться, излить кому-то душу.
Когда я спросила об этом Николая, он ответил, что у настоящего бизнесмена нет друзей, а лишь партнеры, доверенные лица, окружение. В бизнесе каждый борется за себя, даже когда находится на отдыхе, среди так называемых друзей и сторонников. Бизнесмен всегда должен думать, что рядом конкуренты, готовые перехватить любую, самую незначащую информацию, которая нечаянно может соскользнуть с губ в момент откровения. Может поэтому, муж казался мне мрачным и угрюмым.
Вообще, после замужества, я и с Николаем встречалась редко. Он всегда где-то пропадал, и общались мы при встречах от силы, минут 10. А вот как я заметили, с кем Володя общался больше всего и кому, похоже, доверял, был Доктор. Не знаю, что они нашли друг в друге — может, одиночество связывало их, может, что-то еще. Но Доктор напоминал мне индейца Джо из рассказов о Томе Сойере: его вечно пронзающий взгляд доставал до пяток и пугал меня очень сильно. Я по возможности старалась избегать встреч с ним, но он был Володиной тенью, всюду следовал за ним, и мы часто пересекались. Иногда я думала, что Доктор ревнует меня к своему боссу. Ответа я не знала. Никто ничего не мог мне рассказать про Доктора, словно он свалился с небес и жил сам по себе, ни с кем кроме Володи, не общаясь. Но Володя очень его ценил и уважал, относился, словно к брату. Доктору было на вид лет 40, низкорослый, коренастый, широкий в плечах, смуглый, с большим лицом и низким широким лбом, всегда с коротко стрижеными волосами, небольшой черной бородкой, похожей на татарскую; глазки — маленькие, узенькие, всеохватывающие; сильные волосатые руки всегда готовые к действию. И вот такое угрожающее существо было «наряжено» в дорогие костюмы, шитые на заказ; всегда отглаженный, в начищенных ботинках, при галстуке — его можно было бы сравнить с монстром в золотой одежде. И вот эти 2 человека, мой муж и его «тень» всегда были вместе. Я бы не удивилась, узнав, что и ночью Доктор бодрствовал в кресле у кровати «господина». (Но, это мои злостные отступления от рассказа).
Почему я остановилась так подробно на описании этого человека? Потому что он неразрывно связан и со мной, и с этой историей, потому что в будущем, он явится рукой провидения и решающим будет ЕГО слово. Это как играть в карты. Вроде уже ясен весь расклад, но вдруг появляется припрятанный козырь, который и решает исход игры.
* * *
Итак, время шло. Началась предвыборная гонка. Здесь нашлось дело всем в команде. Наш дом стал центром встреч и переговоров. Толпа народа осаждала его и днем, и ночью. Листовки, агитационные плакаты, подготовка речей, интервью, встреч с избирателями — все обсуждалось в доме, в гостиной за круглым столом. Я практически всегда была в курсе событий, поскольку и у меня была определенная роль в сценарии.
Затем начались публичные выступления Владимира в прессе и среди людей. Я часто присутствовала там как зритель, не вмешиваясь в процесс. Но пришел и мой черед сыграть свою роль. После первого показа Володиного выступления по телевидению, где мельком сняли и меня, начались «разборы полетов». Кирилл-имиджмейкер просто набросился на меня.
— Где восторженность в глазах? Где умиление и восхищение? Ты сидела как статуя с безразличным взглядом. А ведь именно по тебе будут судить и о народном избраннике. — Он посмотрел на Владимира. Мои попытки объяснить что-то наталкивались на стену жесткого диктаторства.
— Ты кто? Любящая жена. Вот и не скрывай своих чувств. Покажи восторг и бурю положительных эмоций на его слова. Неужели это так сложно?
Нельзя передать словами, как трудно было выносить это позерство. Удавалось мне это с трудом. Я не понимала, почему должна выражать разную реакцию на слова Володи и его соперников, когда он говорит и обещает то же, что и другие кандидаты? Это было скучно и предсказуемо. Неужели все выборы выигрываются лишь за счет большего количества улыбок и лести тому или иному кандидату?
Зато моя первая неудача на людях обернулась другим положительным моментом. Изменились мои отношения с Володей. Видимо, Кирилл посоветовал ему больше общаться со мной, «для Вашего же блага» — как было сказано однажды. И однажды вечером, вместо обычного проведения вечернего времени в кабинете, Володя поднялся ко мне в комнату. Я уже легла, но сна не было, и я читала книгу. Он постучался, и войдя, замер в нерешительности, не зная, что делать дальше. Я пригласили его войти и присесть. Он долго мялся, прежде чем начать разговор (на людях Володя вел себя совершенно иначе: деловитость и активность там занимали первые места), но, наконец, собравшись с мыслями, начал:
