Но когда он поднял взгляд на Таш, в ее глазах был смех.
– Я расскажу тебе о моем отце, если ты расскажешь мне о своих родителях. Они оставили тебя с бабушкой и дедушкой?
– Они умерли, когда мне было десять. – До сих пор от этих слов у него появлялась горечь во рту.
Таш едва слышно ахнула:
– Ох, Митч, прости! Это было бестактно с моей стороны.
Он пожал плечами.
Таш торопливо продолжила:
– То есть мне жаль, что я спросила так, как спросила… и я сожалею о твоей утрате, конечно. – Она говорила очень искренне, и Митч кивнул.
Ее лицо излучало искренность. Он снова кивнул:
– Спасибо.
Тишина затягивалась. Наконец Таш прочистила горло:
– Я как-то раз ответила отцу.
Он повернулся к ней:
– Что?
– Мне было восемнадцать, и он пошел на меня, и я… сбила его с ног.
Митч смерил ее взглядом, пытаясь сравнить со взрослым мужчиной.
– Это был даже не приступ ярости. Наоборот, я была почти спокойна. Просто хотела его остановить.
Эта худенькая девочка остановила сто девяносто сантиметров и девяносто килограммов мышц?
– Я занималась дзюдо с пятнадцати. Это помогало мне избегать самых сильных ударов, просто ускользать от них, но я боялась бить в ответ. Но однажды я просто устала все время бояться.
– Господи, Таш!
– Я не сломала ему ребра. Ни нос, ни руку.
Неужели ей пришлось это испытать на себе?
– Но я уложила его на лопатки и не давала двигаться. А потом сказала, что переломаю ему все на свете, если только он попробует меня еще раз ударить.
– И что потом?
– Я ушла из дома, и мы больше никогда не разговаривали.
Теперь Митч ее понимал. Она отказывалась открываться людям, которые хоть единожды причинили ей боль. И кто бы мог ее винить? Эти люди должны были заботиться о ней и учитывать ее интересы. А вместо этого предавали.
Как и сам Митч.
Митч хлопнул в ладоши так звонко, что Таш даже подскочила на месте.
– Хватит мрачных разговоров! У тебя отпуск, помнишь?
Это была шитая белыми нитками ложь, но Таш ценила усилия, которые он прикладывал, чтобы поддерживать расслабленную атмосферу.
– Пойдем. – Он жестом велел ей встать, и Таш застонала.
– Митч, в моем списке был пункт «расслабиться и ничего не делать».
– Как мало ты в меня веришь! Ведь даже не знаешь, что я задумал.
Он вывел ее на улицу, и Таш остановилась как вкопанная, увидев садовые стол и стул на траве. Стул был повернут к морю. Придерживая за плечи, Митч усадил ее туда.
– Никуда не двигайся.
Он исчез и вернулся через пару минут, поставил перед ней на стол бокал пива, миску со смесью орехов и положил роман, который она читала.
– Время наслаждений.
Таш смотрела на него с раскрытым ртом.
– Расслабься, Таш. Наслаждайся местным пивом, видом и радостью бытия.
– А как же ты? – Она не успела прикусить язык. Митч всеми силами давал понять, что отношения между ними чисто деловые, несмотря на то, что порой он смотрел на нее с настоящим огнем в глазах. – То есть ты же тоже заслужил отдых.
– Мне и так хорошо.
Она взяла стакан и сделала глоток на пробу.
– Ну, что скажешь?
– Обычно мне не нравятся местные марки, но эта очень даже неплоха. – Она отпила еще.
Митч рассмеялся.
– Серьезная похвала.
– Я работаю в пабе. – Она вздернула подбородок. – Поэтому в чем в чем, а в пиве я разбираюсь.
Когда он улыбался, правый уголок губ поднимался выше левого. Таш не могла отвести взгляд.
– Наслаждайся, пока я готовлю ужин.
– Спасибо…
Митч вряд ли ее услышал. К тому времени, когда она совладала наконец со своим языком, он уже зашел в дом.
Никто никогда так о ней не заботился. Никто не делал все возможное, чтобы она наслаждалась жизнью. Перед ней было море, но Таш все время возвращалась взглядом к коттеджу.
Почему Митч так хорошо к ней относится? Особенно после того, как она вчера с ним обращалась…
Потому что он хороший человек.
Усилием воли Таш сосредоточилась на восхитительном пейзаже. Пила понемногу пиво, попробовала несколько орехов. Митч явно жалел о боли, которую причинил ей восемь лет назад.
Но это не значит, что она обязана его прощать.
Таш провела пальцем по иллюстрации на обложке романа в ее руках. Вчера у нее в душе бушевали возмущение и гнев, а сегодня там осталась только старая боль. По крайней мере, ненависть к Митчу развеялась. Простить его она, наверное, может, но доверять – точно нет.
Сделав еще глоток, Таш очень осторожно поставила бокал на стол. По мнению Митча, Рик был виновен в ужасных преступлениях, и при необходимости он использует ее, чтобы вновь арестовать его. Только и всего.
Обойдется без ее помощи. Таш не станет второй раз рисковать своим сердцем. Или свободой Рика. Она знала, в чем Рик виноват, а в чем нет его вины.
Красота окружающего мира потеряла привлекательность. Если бы только…
– Приятного аппетита! – Митч эффектно появился перед ней. – Прости, что сюда не доставляют пиццу, но я решил, что домашние бургеры могут быть достойной заменой. В конце концов, это же практически фастфуд.
На одно безумное мгновение ей пришлось вытереть слезы с глаз.
– Таш?..
Она не знала, что сказать. Может, стоит ему довериться, рассказать правду? Это может быть неофициальный разговор, не для полиции…
– Ты не любишь бургеры?
– Я обожаю бургеры. – Голос звучал сдавленно.
Митч присел перед ней на корточки.
– Обещаю, со мной ты в безопасности. Тебе не о чем переживать.
Таш покачала головой. Нет, нельзя ничего ему рассказывать. Митч неотделим от своей работы.
Кроме того, они понимали безопасность по-разному. Кто сохранит ее сердце в безопасности от него самого?
– Я знаю, Митч. – Она попыталась улыбнуться. – Бургеры выглядят очень аппетитно.
Она подвинула к себе тарелку и принялась за еду.
Следующим утром Митч взял Таш на рыбалку – это был новый для нее опыт. Они два часа сидели на камнях на краю бухты и удили рыбу. Воздух едва двигался, и солнце грело ее кожу с нежностью, к которой Таш начинала привыкать. Иногда волна разбивалась о камни под ними и окатывала их облаком брызг. Таш дышала как будто в одном ритме с движением моря, втягивая в легкие запахи соли, морской воды и эвкалипта.
Они почти не разговаривали. Таш была уверена, что разговоры распугают рыбу. Но это была не напряженная тишина, а, наоборот, расслабленная. И чем спокойнее было Таш, тем глубже она дышала.
Ей удалось поймать две рыбы. Митч их определил по виду, но одна была настолько маленькая, что ее выбросили обратно в море. Митч поймал три: луфаря и две кефали.
– Угадай, что у нас будет на обед?
– Рыба и жареная картошка?
