– Но…
– Все в порядке. В самом деле. Так или иначе, мы нечасто пользуемся этой комнатой.
– Но вы пришли сюда сегодня вечером, – заметила Клара. – Я пришел за выпивкой. – Он улыбнулся. – В библиотеке есть хороший бурбон. Она улыбнулась в ответ:
– Ага. Неужели спиртное в кухонной кладовке до того ужасное?
Он шире улыбнулся, и улыбка коснулась его глаз. У Клары потеплело на душе.
– Мы держим спиртное в кладовке на крайний случай. Чтобы слуги могли быстро принести его, когда нам захочется выпить.
Она обратила внимание, что Грант может быть таким же забавным и очаровательным, как его брат. Если постарается. Он по-прежнему держал ее за запястье.
– Но газировка отлично выводит пятна, – горячо возразила Клара, стараясь отвлечься от приятных ощущений, которые дарило ей его прикосновение. – Клянусь.
Он не ответил и не отпустил ее руку. Более того, он провел большим пальцем по нежной коже на внутренней стороне ее запястья. У Клары чаще забилось сердце. Вероятно, Грант это заметил, потому что его палец замер как раз на том месте, где прощупывался ее пульс. Он пристально смотрел на Клару, разомкнув губы. Его глаза потемнели. На мгновение она подумала, что сейчас он ее поцелует. И ей этого даже захотелось. Потом он внезапно отпустил ее руку, взял у нее полотенце и тщательно промокнул им пятно на ковре.
– Значит, газировка хорошо выводит винные пятна? – спросил он, промокая пятно. Собрав осколки бокала, он положил их на кофейный столик.
Клара кивнула. Затем, поняв, что Грант не видит ее кивка, потому что все еще вытирает ковер, она сказала:
– Угу. – Это был единственный ответ, который она могла воспроизвести.
– И вы часто разливаете вино, не так ли? – спросил он, снова улыбаясь, но на этот раз мягче.
Грант по-прежнему не смотрел на Клару, занимаясь пятном на ковре.
– Ну, не так часто, как сок, – сказала она. – С которым газировка тоже прекрасно справляется. Но я сильно устающая мать малыша, поэтому для меня вино иногда становится одной из четырех основных групп продуктов питания.
– Сейчас говорят не о четырех основных группах продуктов питания, а о пищевой пирамиде. – Он улыбался, очищая ковер.
– На самом деле ее тоже заменили, – сказала она. – Появилась система «Моя тарелка». В принципе это прежнее деление продуктов питания на четыре основные группы. Правда, дополнительно разделили фрукты, овощи и молочную продукцию.
Наконец Грант посмотрел на Клару. Его глаза были по-прежнему темными, а губы изгибались в сексуальной улыбке.
– И каковы четыре основные группы продуктов для ужасно устающей матери малыша? – спросил он.
Кларе хотелось перечислить марки вин, но она вовремя сдержалась.
– Смузи и все, что не доел ребенок, – сказала она. – А также шоколадные батончики и вино.
Грант кивнул. Ей все еще казалось, что он ее поцелует. Клара произнесла:
– В самом деле, дайте мне десять минут, и ковер будет как новый. – Ну, это у вас не получится, – сказал он. – Этому ковру больше ста лет.
Клара закрыла глаза:
– Ого! Я окончательно расстроилась.
Он усмехнулся:
– Не стоит. Вы не представляете, сколько раз пачкался этот ковер. Мы с Брентом не были слишком аккуратными детьми.
Клара обрадовалась, когда выражение его лица изменилось при упоминании брата. Грант поднял с ковра еще несколько осколков, снова небрежно промокнул ковер несколько раз и закрыл пятно полотенцем, чтобы никто из приходящих в библиотеку не поранился. Потом он поднялся с пола и протянул руку, чтобы помочь встать Кларе. Но она сделала вид, будто не заметила его руки, и встала самостоятельно.
– Слишком аккуратных детей не бывает, – сказала она, когда оба встали на ноги. – Я не представляю, каково растить близнецов. Франческа наверняка выбивалась из сил с вами обоими.
Грант снова улыбнулся:
– По-моему, тот факт, что у нее и моего отца больше не было детей, о многом говорит.
Клара ждала, что выражение его лица снова изменится. Ведь он остался единственным ребенком Данбартонов. Вместо этого Грант, казалось, погрузился в приятные воспоминания своего детства. Он махнул рукой на кресло у камина, предлагая Кларе присесть.
– Я помню, как однажды мой отец сидел здесь и читал годовой отчет компании, когда мы с Брентом влетели в библиотеку. Я не помню, кто из нас за кем гнался. Отец попивал ужасно дорогой бренди, а Брент сбил его бокал со стола, и тот влетел в камин. Бокал разбился. Затем Брент попытался выдать себя за меня, чтобы переложить на меня свою вину.
– Вы вроде бы не особенно сердитесь на него, – заметила она.
Грант пожал плечами:
– Он поступил справедливо. Я выдал себя за него в школе неделей раньше, когда меня поймали в коридоре школы во время занятий без пропуска. Учителя часто нас путали. Но родители не путали нас никогда. Поэтому Бренту пришлось отвечать за разбитый бокал.
Клара хихикнула. – И часто вы выдавали себя друг за друга? – спросила она. Грант снова улыбнулся:
– Только тогда, когда мы были абсолютно уверены, что эта каверза нам удастся.
Клара верила, что Брент бывал озорным. Но она с трудом представляла Гранта непослушным ребенком.
Он кивнул на бар:
– Хотите, я налью вам еще вина? – Откупорив бутылку, он разлил в бокалы темно-красное вино. Он протянул бокал Кларе.
– Мама с Хэнком? – спросил Грант.
Клара кивнула, снова встревожившись. Впервые за все время Хэнк проводил больше времени с кем-то кроме нее. Первые два года жизни он проводил с ней в пекарне, играя. Все, кто работал там, присматривали за мальчиком. В два года Хэнк пошел в детский сад, но все равно был большую часть своего времени с Кларой в пекарне. В Нью-Йорке Франческа проводила с ним почти все время. И Клара по-прежнему с этим не смирилась. Но она не могла заставить себя запретить Франческе общаться с Хэнком. Ведь они нескоро вернутся в Нью-Йорк.
– Мы смотрели спектакль марионеток «Джек и бобовый стебель», – произнесла Клара. – Франческа сказала Хэнку, что это была любимая сказка его отца, и пообещала прочесть ее с ним, когда мы вернемся в пентхаус.
После упоминания о Бренте Клара ждала, что Грант снова погрузится в воспоминания о детстве, но он лишь сказал:
– Значит, пойдем в гостиную. Там тихо. – Секунду помолчав, он прибавил: – По-моему, вам нужно побыть в тишине.
Неужели это так очевидно? Однако Клара ответила:
– Спасибо. Я бы с удовольствием побыла в тишине.
Гостиная в доме Данбартонов была еще красивее, чем библиотека. Целая стена гостиной была занята окнами с потрясающим видом. Там же стояла сверкающая гирляндами и богато украшенная голубая ель. Мебель была элегантной и имела сочные оттенки драгоценных камней, а стены были выкрашены в темно-рубиновый цвет. Комната освещалась не только гирляндами на елке, но и пламенем камина.
