— Например?
— Ну, я не знаю, — пожал плечами Логан. — Возможно, дед не хочет, чтобы ты здесь разбила себе сердце.
— Мое сердце будет разбито окончательно, если семейное ранчо продадут постороннему человеку.
Какое-то время Логан смотрел на Мэри, затем стал любоваться прекрасным видом, открывающимся с холма. Бандит лежал рядом, казалось, он спал, но в то же время чутко улавливал запахи и звуки, доносившиеся до него по ветру. Им не надо было волноваться насчет змей, если бы они вздремнули — или Бандит, или лошади предупредили бы их об опасности.
Но Логану не хотелось спать. Аромат, исходивший от Мэри, постоянно напоминал ему, что он все-таки здоровый мужчина: его сердце билось так же быстро, как и тогда, когда он в первый раз увидел ее.
Он снова дотронулся до ее волос.
— Наверное, это требует больших денег — приставить к каждому гостю личного ковбоя, — чуть слышно произнес он.
Мэри долго не отвечала, и он подумал, что она задремала.
— Совсем не каждый здесь имеет персонального ковбоя, — наконец сказала она.
— О? Я польщен.
— Иногда мы выделяем каждому гостю по ковбою, но чаще один ковбой прикрепляется к группе из двух или трех человек. Это зависит от опыта верховой езды.
— От опыта? Ты меня недооцениваешь.
— Хм.
Грудь Мэри плавно поднималась и опускалась в такт ее дыханию. Однажды, на крыше, Логан уже видел ее грудь, упругую и волнующую. Больше всего на свете он хотел сейчас прикоснуться к кружевному лифчику, проскользнуть под него и взять в ладони ее маленькие груди, поиграть с сосками и почувствовать, как Мэри реагирует на его прикосновения. Ему хотелось увидеть ее обнаженной, в солнечном свете, согретой теплотой его дыхания.
Голос Мэри вернул его к реальности.
— Держу пари, ты мог бы стать хорошим ковбоем, если бы захотел, — пробормотала она. — Ты прирожденный наездник.
— Вообще-то, это не входит в мои планы.
— Можешь не напоминать мне — ковбои много не зарабатывают. И никогда не зарабатывали.
— Но все-таки держать так много ковбоев на ранчо стоит больших денег?
— У нас на «Бар-Насинг» так принято. — Мэри зевнула, перекатилась на бок и заглянула ему в лицо. — Я говорила тебе, люди имеют чисто романтические представления о скотоводческих ранчо и готовы хорошо заплатить, чтобы пожить здесь. Где еще ты сможешь запросить двести пятьдесят долларов в день за то, чтобы спать в палатке и изматываться за день, как собака?
— И еще вы заставляете их самих ставить палатки, — медленно добавил Логан.
— Конечно. Дети обычно имеют скидку: мы просим сто пятьдесят долларов, если им нет четырнадцати лет, а малышей до пяти лет принимаем бесплатно.
Логан щелкнул языком.
— Надо и мне подумать о скидке.
— Но ты же можешь себе позволить заплатить и полную цену.
Заплатить полную цену он, конечно, может, подумал про себя Логан. Но как насчет душевного равновесия?
— Дорогая, твое решение остаться друзьями не изменилось?
— Ты на отдыхе, здесь вдоволь еды и свежего воздуха. Зачем тебе нужен секс?
Ошеломленный Логан уставился в ее зеленые глаза. Надо же, она не шутит!
— Я не могу притворяться, что мы — друзья.
— Мы же договорились!
— Мне плевать, о чем мы договорились, — отрезал Логан. — Я думал, у меня получится относиться к тебе так, как будто ты мне безразлична, но я потерпел фиаско: все время думаю о тебе. И я решил перехитрить тебя, сделать вид, что не думаю о тебе, и все равно попытаться соблазнить.
— Но тебе все равно не удастся соблазнить меня!
— Не зарекайся.
Мэри бросила на него гордый взгляд, и ему пришло в голову, что она права. «Соблазнить» — неверное слово. Мэри, конечно, немного наивна, но она не из тех женщин, которые легко поддаются чужому влиянию. Она всегда решает сама, что ей делать и как делать.
— Хорошо, — согласился он. — Но подумай сама, короткий роман без всяких обещаний, может быть, именно то, что тебе нужно. — Голос Логана стал тише. — И он будет полон удовольствия. Я обещаю.
— Прости, но ночь страсти — это не для меня.
Он резко выдохнул:
— Я говорю совсем о другом.
Логан догадывался, что в ней сейчас происходит борьба между разумом и телом.
— Продлится наш роман месяц или полгода, все равно это будет подобно одной ночи страсти, — еле слышно произнесла она.
— Нет, не будет, — неуверенно запротестовал Логан. Одно он знал наверняка: заняться любовью с Мэри было бы чем-то особенным, фантастическим. — Пожалуйста, дорогая, давай дадим себе шанс. Тебя влечет ко мне, я знаю. Ты так много работаешь, чтобы получить это ранчо, что уже забыла о том, что такое отдых. Я — тоже. Мы можем помочь друг другу расслабиться.
Тело Мэри было напряжено, и она с трудом проглотила комок в горле.
— Ты не знаешь, о чем просишь.
— Я… — Он запнулся. — Может быть, и не знаю. Мужчины и женщины по-разному относятся к сексу. — Но одно было ему ясно: мужчины должны иметь в сексе больше прав.
Господи! Глаза Логана расширились, когда новая мысль пришла ему в голову. А ведь он, возможно, действительно ничего не может предложить Мэри, кроме ночи страсти. Эта мысль привела его в замешательство.
— Почему должно быть или все, или ничего? — спросил он полным отчаяния голосом.
Логан никогда никого не хотел так сильно, как Мэри. Она отличалась от всех женщин, которых он знал, — в ее глазах не было холодного расчета, только ставящая в тупик честность и отчаянная решимость.
— Я не могу себя изменить. — Мэри закусила губу, в то время как Логан внимательно изучал ее.
Она что, сумасшедшая? — подумал Логан. Добровольно отказывается от удовольствия.
Странно…
Мэри коснулась пряди его волнистых темных волос, упавших на лоб.
— Мне кажется, что в чем-то мы не такие уж разные, — пробормотала она, не в силах отодвинуться от него. Он был сильным и теплым, и она чувствовала: завтрак не утолил ее голода. Голода иного рода. — Ты прав. Мы так усердно работали, что позабыли об отдыхе. Я не хочу сказать, что между нами обязательно должны быть определенные отношения, — поспешно добавила Мэри.
— Конечно, нет.
Она коснулась крошечных морщинок, окаймлявших его рот с обеих сторон, провела по жесткой линии подбородка, сказав себе, что это лишь любопытство.
Мэри вздохнула. Она не может себя обманывать: ее тело жаждет объятий Логана.
— Мы можем помочь друг другу, — сказала Мэри тихим голосом. — Я имею в виду уговор о дружбе.
— О, конечно. Друзья — это очень важно.
У него был такой остекленевший взгляд, что Мэри почувствовала триумф.
