Лежит на промёрзшей заснеженной земле. Грязная курточка, спасшая девушку, находится рядом с ней.
Юля садится, тянется к курточке и дрожащими руками начинает надевать на него.
Толкает его руки в рукава, тянет мужчину, заставляя сесть, поправляет ему воротник, надевает капюшон, отряхивает прилипшую грязь.
Никак не может застегнуть молнию.
Георг молча смотрит на её действия…
Тяжело вздыхает, качает головой. С силой и стоном прижимает голову девушки к своей груди.
Она не сопротивляется, притихла, уткнулась в рубашку носом, прикрыла глаза.
Обхватила его руками и изредка всхлипывает. Тёплая, живая…
Счастье и нежность переполняют его душу. Он успел! Какое счастье — он успел!
Гладит Юлю по волосам, прижимается к макушке губами, дует, греет своим дыханием. Баюкает как ребёнка.
Потом они молча идут обратно домой через начавшийся снегопад.
Мужчина впереди, девушка сзади. След в след, опустив голову, спотыкаясь, смахивая грязной, ободранной ладонью налипающие снежинки, смешивающиеся со слезами.
Громоздкая обувь всё время сползает с ног девушки, утяжеляет путь.
Она путается в шагах, отстаёт, иногда падает, встаёт, торопится догнать и вдруг втыкается в спину резко остановившегося Георгия.
Он протягивает руку, Юля с облегчением вкладывает в неё свою продрогшую ладошку и так они идут до дома.
Глава 17
Юля на диване, укутанная в тёплый мягкий плед. Глаза слипаются, кое как борется со сном. Расслабленная и счастливая.
Когда они вернулись в дом, Георгий согрел воду для душа.
И она долго стояла под горячими живительными струями, льющимися из лейки.
Согреваясь, смывая усталость, грязь и страх, не в силах прервать удовольствие.
Потом мужчина налил ей полный стакан домашнего виноградного вина, заставил выпить, и девушка захмелела.
И в мире для неё всё стало понятным и прекрасным…
Мир полный любви и нежности, с которым не надо бороться, не надо убегать от него.
Не надо прятаться. Здесь всё находится на своих естественных, предназначенных свыше местах.
Можно уютно свернуться и позволить себе быть маленькой, слабой и беззащитной.
Ни о чём не думать, не беспокоиться.
Нет никакого страшного зверя, чудовища, есть большой дорогой ей человек.
На которого хочется смотреть бесконечно.
Для которого самое важное то, что ты сыта сегодня, тепло одета, что тебя не продувает ветер.
Ему плохо, если у тебя плохое настроение, ему хорошо, тогда, когда радуешься ты.
Ему нравятся даже твои капризы, твоё вредничание.
За ним можно просто идти сзади, он сам проложит путь и проведёт тебя, убережёт от опасностей.
Для него счастье — заботиться о тебе и в ответ получать понимание и любовь.
Юля смотрит на Георга, её глаза светятся нежностью и благодарностью.
Хочется, чтоб он подошёл, спрятал, укрыл её в своих объятиях… Чтоб сел рядом, прикоснулся к ней, приласкал…
И утонуть в любви…
Но…он не подходит…
Георгий молчал, не разговаривал с ней. Хмуро поглядывал на девушку и думал…
Сон сморил Юлю, она незаметно заснула…
Когда проснулась день уже заканчивался, начинало смеркаться.
Она поняла, что находится одна в доме. Удивилась.
Походила по комнатам, выглянула в окно, высунулась во двор.
Среди двора увидела пепелище от свежего костра, в нем полусгоревшие тряпьё и её неуклюжие сапоги. Сжёг?
Припомнила, что он так и не заговорил с ней, держался на расстоянии и не реагировал на робкие попытки завести разговор, и на её нежные взгляды. Лицо холодное, каменное.
Стало совсем грустно и неспокойно.
Стемнело, а Георг всё ещё не появился, это тревожило всё больше.
Наконец, показались огни, приближающейся машины и девушка вздохнула с облегчением.
Зашёл в дом.
Радостно поднялась ему навстречу, ожидая ответной радости в его лице.
Но мужчина не улыбался, его взгляд споткнулся о её сияющие глаза, что-то вроде растерянности мелькнуло на лице, и он стал серьёзным.
Так же молча, отвернувшись от неё, разделся, снял обувь, прошёл в другую комнату.
Юля растерянно ждала.
После ужина поставил перед ней несколько пакетов и скомандовал:
— Примеряй.
Она заглянула в пакеты — что-то нетяжёлое, большое. Осторожно вынула. Ахнула…
Это был вязанный комплект для зимы: шапка, шарф и варежки.
Белые, мягкие, пушистые. Трикотажные штаны, свитер. В других пакетах находилась тёплая курточка и высокие кожаные ботинки, её размера, хорошего качества и нежных пастельных тонов.
Юля просияла, с благодарностью посмотрела на мужчину, но его лицо не выражало никаких эмоций.
Он без улыбки наблюдал, как она достаёт вещи, трогает их, рассматривает, прижимает к лицу, наслаждаясь их мягкостью, запахом.
Был серьёзным и холодным. Отчуждённым.
Это тревожило девушку всё сильней и сильней. Она отложила покупки и выжидательно смотрела на него.
Сердце начало сжиматься от предчувствия чего-то плохого. Того, чего сейчас она хотела меньше всего.
Догадка пугала…
— Примерь, — поторопил он.
И сам нахлобучил ей шапку до самого носа, вышел из комнаты, позволяя одеться не под его наблюдением.
Юля натягивала одежду машинально, мысли тревожно скакали, путались.
Всё село идеально, вещи были красивыми, приятными и невесомыми.
Георг с лёгким удивлением и удовольствием любовался девушкой.
Велел повернуться боком, спинкой, покружиться.
Вздохнул. Глаза оставались грустными. Но улыбнулся и произнёс задорным голосом:
— Ах-ах-ах, — шутливо поцокал языком, — Красавица! Просто Снегурочка!
Девушка расцвела от похвалы и обрадованно повернулась к Георгу.
Но улыбка уже бесследно исчезла с его лица.
Взял за руку, подвёл к большому зеркалу, приобнял за плечи встав, рядом с ней.
Несколько секунд оба грустно смотрели на общее отражение.
Он произносит:
— Посмотри. А ведь мы могли бы быть очень красивой парой. Правда?
Юля машинально кивнула.
— Я купил тебе билет на самолёт. Завтра ты летишь в Москву. Я отпускаю тебя. Ты свободна. Собирай вещи.
Выходя из комнаты, остановился на секунду и добавил:
— Место возле окна. Помаши мне рукой, когда полетишь мимо дома. Я почувствую это.
Ушёл.
Свободна!!! Свободна… Какая радость…Это — счастье?
Наверно, поэтому стало так больно в груди? Нестерпимо больно…
Заморгала часто-часто глазами. Это…слёзы. Слёзы радости?
Она сделала несколько глубоких вздохов…Дышите глубже, дышите глубже…
Завтра она будет дома…дома…
Дома? Где её дом?
— Но…Я не хочу… — прошептала она своему печальному отражению.
Лети, девочка, лети… К себе, в свою среду, туда, куда ты всё время и всеми силами стремилась.
Глава 18
Утро.
— Юля… — кажется, он впервые называет её по имени.
Красивое имя. Мягко слетает с губ, ласкает их.
Несколько раз вполголоса повторяет, прислушиваясь, пробуя на вкус, ощущая, как складываются губы.
Как для поцелуя. Как поцелуй… Которого он, так и не дождался.
Сел в полуметре от неё на диване.
— Юля… Девочка…Наверно, я больше всех, из живущих на этой планете, хочу, чтоб ты была счастлива.
Никогда не хотел, чтоб тебе было больно. Хотел оберечь тебя от всех бед. Но…не получается.
Я делаю тебя несчастной.
И… себя.
Я могу взять тебя силой, могу удовлетворить и насытить своё тело тобой…
Но… это не даст удовлетворения моему сердцу, моей душе.
Ты зовешь меня зверем… Чудовищем.
Я думал, что ты привыкнешь ко мне. Даже полюбишь. Мечтал, что мы будем вместе.
Мне показалось, что это уже начинается. И ты захочешь остаться со мной не насильно, не против воли. Сама захочешь.
А вчера…Ты ушла… Ты выбрала не меня…И бежала, рвалась не ко мне…
Больше жизни тебе хотелось уйти от меня. Вернуться в свой мир…
