Прислонив ее к стене, Джексон заметил, что глаза у Кейси распахнулись еще шире. У нее бешено пульсировала жилка на горле, дыхание участилось.
— Джексон, не делай этого, — прошептала она. — Мы ведь даже не знаем друг друга.
— Это же не остановило нас тем вечером, когда мы познакомились.
Джексон взял одну из ее грудей в свою ладонь. Большой палец аккуратно поглаживал кончик набухшего соска. Кейси судорожно глотала воздух, и он знал, что это от удивления и страстного желания.
— Разве есть лучший способ познакомиться поближе? — прошептал Джексон и коснулся ее губ коротким нежным поцелуем. — К тому же ты можешь мне помочь, — пробормотал он, затем другой рукой отодвинул полу ее халата и осторожно провел кончиками пальцев по шелковистой коже бедра. — Итак, какой у тебя любимый цвет?
— Синий. А у тебя?
— Черный. Горы или пляж?
— Пляж.
— Горы, — прошептал он и скользнул пальцем в ее лоно. Она застонала, а Джексон продолжал: — Пикник или поход в ресторан?
— Пикник.
— Ресторан. — Теперь он ласкал ее двумя пальцами, скользя, надавливая, поглаживая.
Глаза Кейси были широко распахнуты, и ей пришлось закусить нижнюю губу, чтобы удерживать стоны блаженства.
— Париж или Рим?
Она помотала прижатой к стенке головой.
— Никогда не была ни там, ни там. — Ее дыхание стало прерывистым. — Но я думаю, Париж.
— Я отвезу тебя в Рим, — пообещал Джексон, — он тебе больше понравится, поверь мне.
Кейси трепетала, крепко вцепившись ему в плечи, и поглаживала его обнаженную кожу. Она раскачивала бедра навстречу его пальцам, движения ее были капризны и нетерпеливы.
— Вот теперь мы узнали друг друга, — прошептал он, заглушив ее стон поцелуем, как будто проглотив его.
Не желая отпускать Кейси, Джексон подхватил ее на руки и понес в свою спальню. Все-таки у него в ящике ночного столика лежали презервативы. Усадив девушку на край широкой кровати, он тут же принялся торопливо срывать с нее халат, и затем долго любовался ее обнаженным телом.
— Джексон...
— Никаких мыслей на сегодня, — сказал он, укладывая Кейси на спину, прежде чем она успела что-либо сказать. — Только чувства. В этом мы едины, Кейси. Давай наслаждаться.
— Я не за этим сюда приехала. Этого не должно было случиться.
Джексон ослабил тесемки на своих пижамных штанах, и они упали на пол.
— Кейси, нам это было предназначено с той самой первой ночи.
Ему хотелось, чтобы она была над ним, под ним и вокруг него. Хотелось, чтобы ее ноги сомкнулись у него на бедрах. Хотелось, чтобы у нее в глазах засиял миг высшего блаженства.
Потянувшись, Джексон рывком открыл ящик ночного столика и вытащил презерватив.
— Джексон... Ты появляешься и захватываешь власть. Ты даже уверен, будто знаешь, чего я хочу в постели.
Джексон вопросительно вздернул бровь:
— Хочешь сказать, я ошибаюсь? Если ты попросишь меня остановиться, я так и сделаю.
— Не останавливайся.
Он рассмеялся и погрузился в ее тепло.
Ее ноги сомкнулись вокруг бедер Джексона. Он был в плену желания, яркие ощущения захлестнули его с головой. Кейси сжала кулаки, вцепившись пальцами в черные шелковые простыни, когда он двигался внутри нее, доводя их обоих до исступления, заставляя балансировать на самой грани развязки.
Он никогда прежде не знал такого всеобъемлющего чувства наслаждения. Ни одна женщина, делившая с ним постель, не была так близка ему.
Тихие стоны и яростный шепот Кейси наполняли тишину, поддерживая внутри него пламя, пока оно не разгорелось сильнее, нежели он когда-либо мог себе представить. И когда наконец ее тело затрепетало, Джексон понял, что не может больше ни на минуту задержать наступление своей развязки. И он покорился неотвратимому. Сдался на милость женщины, которая в пух и прах разбила все, что было ему защитой.
Как только буря утихла, он растянулся на кровати рядом с Кейси и крепко прижал ее к себе.
Завтра у него хватит времени подумать о том, что, черт возьми, сейчас произошло.
Всю следующую неделю Джексон то с головой погружался в работу, то от души наслаждался домашним уютом. Но он, похоже, впервые в жизни не мог сосредоточить все свои мысли на делах, и это приводило его в замешательство. Прежде, до появления Кейси, он почти все время проводил на аэродроме. Общение с пилотами, ремонт самолетов, проект расширения «Кинг Джетс» — в этом была вся его жизнь.
А теперь все изменилось.
— Я на сегодня возьму Вегас, — говорил Дэн Стоун, склонившись над письменным столом Джексона и отмечая указательным пальцем рейс, предусмотренный недельным графиком дежурств. — И еще можно Феникс на завтра, но в четверг тебе придется отправить на Мэн кого-нибудь другого.
— Почему? — Джексон удивленно взглянул на одного из своих лучших пилотов. Большая часть клиентуры Кингов состояла из людей состоятельных и избалованных, они отдавали предпочтение некоторым пилотам, и на Дэна был большой спрос.
— Это из-за Пэтти, — пояснил Дэн, засунув руки в карманы черных брюк. — У нее в любой момент могут начаться роды, и ей не хочется, чтобы я надолго отлучался.
— А-а. — Джексон совсем забыл, что супруга Дэна ждет их первенца. — Ладно, тогда мы поручим рейс на Мэн кому-нибудь другому. А потом, когда Пэтти родит...
— Есть одно «но», босс, — сморщившись, перебил его Дэн. — У Пэтти сейчас немного съехала крыша, она хочет, чтобы я бросил летать.
— Ты шутишь? — Джексон, откинувшись на спинку стула, уставился на собеседника.
— Если бы. — Дэн покачал головой, затем отошел к длинному ряду окон в офисе Джексона и поглядел вниз, на аэродром, где, словно боевые единицы, выстроились в ряд крашенные в яркий синий цвет самолеты «Кинг Джетс». — Ей никогда не нравились мои перелеты. На самом деле именно из-за этого она долго не хотела выходить за меня замуж. Боится каждый раз, когда я отправляюсь в рейс. А теперь, когда у нас должен родиться малыш...
— Ты сможешь это сделать? — спросил Джексон. — Я имею в виду — уйти.
Дэн обернулся и с грустной улыбкой взглянул на Джексона.
— Не знаю. — Он поднял голову и долго смотрел в небо, голубое, с рассыпанными по нему облачками, и у него вырвался вздох. — Но Пэтти и ребенок значат для меня больше, чем что бы то ни было — в том числе полеты.
Для Джексона управлять мощным лайнером стало стилем жизни. И тут он задумался, смог бы он отказаться от чего-то, что очень любил, ради человека, которого любил бы еще больше. Может быть, потому его никогда и не посещали мысли о катастрофе и смерти, что ему было нечего терять? И пока этот вопрос будоражил его сознание, в памяти всплыл образ Миа. И Кейси.
