— Я согласна за шесть, — ответила Вин.
Хотя она уже знала немного о дороговизне жизни в Нью-Йорке, но все-таки, шесть долларов в неделю казались ей очень щедрым вознаграждением в сравнении с заработной платой приказчиц на ее родине. Ей говорили, что они получают там всего от 12 до 14 шиллингов, а иногда и меньше. Впрочем, в Англии они «подрабатывают». Вин слышала это выражение и понимала его значение. Но она не была вполне уверена, что то же самое происходит и в Америке, так как она не говорила никому из своих немногочисленных знакомых о нужде, которая заставила ее искать места в универсальном магазине. Одно только она хорошо знала: неблагоразумно было бы задавать Папаше вопросы.
Она должна быть «готова на все» и надеяться выбраться из рутины жизни нью-йоркской приказчицы, став ею на время. Ей хотелось, чтобы сардинка — симпатичная, изящная маленькая сардинка, с мягкими черными волосами, с маленьким белым лицом, сверкающими, подобно брильянтам, глазами, вздернутым носиком, резко очерченным подбородком, тоже поступила на место.
Управляющий все еще продолжал рассматривать ее, словно желая убедиться, насколько она пригодна и любезна.
— Я думаю поместить вас в отделение распродажи со скидкой, — сказал он задумчиво, — знаете, что это значит?
— Мне кажется, — отвечала она.
— Любое из наших отделений двухчасовой дешевой распродажи научит вас большему, чем какое-нибудь другое, — продолжал он. — Видели ли вы когда-нибудь чековую книжку? — задал он ей новый вопрос.
У Вин хватило здравого смысла, чтобы не сболтнуть какой-нибудь чепухи относительно банков. Через минуту она сообразила, что в Америке отрывная книжка, в которой приказчики записывают стоимость покупки, вероятно, называется чековой книжкой, и ответила, что она видела одну такую книжку.
— Знаете ли вы, что с ней надо делать?
— В принципе, да. Я скоро научусь, как обращайся с ней.
— Скоро, это слишком длинное слово. У вас, очевидно, для этого есть время. У нас его нет. Делу нужно учиться сейчас же. Как обстоит у вас с платьем? Под этой жакеткой у вас черное платье?
Сердце у Вин упало. Она не ожидала, что, если ее примут на службу, ей придется сейчас же приступить к работе. Она предполагала, что ей велят прийти на следующее утро до того, как магазин откроется для покупателей. Если бы она знала, что будет так, она купила бы себе заранее готовое черное платье. Но она не должна упускать случая, который может оказать решающее влияние на ее судьбу.
— Нет, — ответила она спокойно. — Я думала, что будет лучше купить что-нибудь здесь, когда я узнаю, что именно требуется. Я уверена, что найду платье, которое подойдет мне. Я смогу через 15 минут вернуться.
— Хорошо! — сказал управляющий, с полуворчливым одобрением и легким подмигиванием глаз, — для англичанки вы не слишком тяжелы на подъем. Вы можете это сделать: мы продаем служащим с 10% скидкой. Вот ключ от вашего шкафчика и ваша чековая книжка. Когда вы купите себе платье, спросите учебную комнату. Возьмите пятнадцатиминутный урок писания чеков на аспидной доске, а остальное уже будет зависеть от вас. Но торопитесь. Через полчаса мы откроем магазин. В половине одиннадцатого в отделении двухчасовой распродажи со скидкой блуз, шарфов и дамских безделушек в первом этаже. Это будет ваше отделение. Вы должны быть в помещении более чем за полчаса до того, как начнется продажа, чтобы ознакомиться с товарами и научиться своему делу.
Он ощупал ее глазами, желая убедиться, поняла ли она. Вин почувствовала, что честь Англии и ее женское достоинство требуют, чтобы она «поджала верхнюю губу». Она решила не задавать никаких вопросов и, получив ключ и чековую книжку, узнала с каким-то внутренним содроганием, что ее номер, как одной из рук Питера Рольса, 2884.
По-видимому, слух у сардинки был очень тонкий, так как, хотя между нею и Вин стоял укротитель львов, она расслышала кое-что из разговора у окна управляющего.
— Постарайтесь купить себе платье в подвальном помещении распродажи со скидкой, там будет дешевле, — визгливым шепотом сказала она Винифред, когда последняя проходила мимо нее.
Нельзя было тратить ни секунды, даже полсекунды, и все же Вин замедлила шаг, ответив: «Благодарю вас. Надеюсь, что мы еще встретимся».
Укротитель львов тоже бросил на нее взгляд, хотя уже пришла его очередь подойти к окну, но Вин не заметила этого восторженного взгляда. Она быстро сбежала по лестнице, по которой так медленно поднималась, не остановившись ни разу, чтобы передохнуть, пока не оказалась в подвальном помещении. Здесь была такая давка и так жарко, хотя оставалось еще около часа до открытия магазина, что казалось нечем дышать, даже, если бы для этого было время. Вин не заметила никаких признаков вентиляции в этой огромной комнате, которая освещалась резким мерцающим светом белых электрических шаров. Не было перегородок, отделяющих одно отделение от другого, и можно было подумать, что здесь продаются образцы всех предметов, какие только существуют в мире. Приказчик, к которому она обратилась, предупредил ее, что она может уплатить только излишек над суммою ее недельного жалованья, но она с гордостью заявила, что предпочитает заплатить полностью наличными.
К счастью, черные юбки и блузы не были особенно в моде в эту пору. Женщины толпились у корсетного отделения и юбки продавались за треть цены. Менее чем в пять минут, Вин получила костюм надлежащих размеров и заплатила за него сумму, равнявшуюся ее еженедельному заработку.
Со свертком, не завернутым в бумагу, под мышкой, она пробила себе дорогу к лестнице, по которой спускалась, и взобралась на восьмой этаж. Там, как ей сказали, находились раздевальня и шкафчики, комната для отдыха и ресторан для служащих.
Первый акт кинематографического представления! Темная эффектная особа получает место, врывается в раздевальню; смутное впечатление от близко находящихся мраморных бассейнов и ряда зеркал; высокая, стройная девушка перед одним из них, по виду почти настоящая продавщица, в новой шестидолларовой черной юбке и шелковой блузе с белыми кружевами, не слишком бросающегося в глаза плохого сорта. Снова быстрое устремление в комнату со шкафчиками, внезапная остановка при виде странной группы: девушка в черном в полуобморочном состоянии, которую передают с рук на руки двое молодых людей сиделке в чепце и фартуке, стоящей у открытой двери; блеск железных кроватей на фоне выкрашенных в белый цвет стен; шум захлопываемых дверей…
Девушки иногда падают здесь в обморок еще до десяти часов утра, и тогда их, конечно, тотчас отправляют в приемный покой для освидетельствования, ибо, в противном случае, были бы случаи злоупотребления: симуляция нездоровья. Смейтесь над этим, или другие будут смеяться над вами! Жизнь должна быть легкой для рук Питера Рольса, чтобы они могли проводить ее в такой сутолоке. И что бы ни случилось, нельзя терять ни минуты.
