И лишь после этого Алекс прервал поцелуй. Губы его заскользили вниз по ее шее, время от времени чуть пощипывая разгоряченную кожу. Тело Лори натянулось, словно тетива лука, и она почти бессознательно выгнулась навстречу его поцелуям. Алекс припал ртом к ее соску, и когда он куснул его зубами, тело ее содрогнулось — частью от боли, частью от упоения.
Но он не должен так поступать. Лори, погрузившись в бурный океан новый ощущений, прильнула к нему; и когда через раскрытое окно с террасы послышались голоса спорящих о чем-то Елены и сыновей, Алекс наконец оторвался от нее, а она все смотрела на него ничего не видящим взглядом.
Его глаза потемнели.
— Ну-и-ну.
Еле уловимая ирония прозвучала в тоне, и это тотчас же отрезвило Лори. Тело ее захлестнула густая, едкая волна стыда.
— Как ты смеешь целовать меня так? — воскликнула она. — Это… это гадко. — Однако гадливость она испытала, в основном, по отношению к себе.
Алекс изогнул темную бровь.
— По-моему, лишь секунду назад тебе это не казалось гадким. Конечно, если бы сейчас сюда вошла моя мать, мое поведение шокировало бы ее. — Он криво усмехнулся. — Она, возможно, стала бы даже настаивать, чтобы свадьба состоялась сегодня же, а не через три дня.
— Три дня! — От потрясения Лори позабыла про свой стыд и ярость. — Но это невозможно. — Глупо, конечно, было так думать: для Алекса ничего не было невозможного.
— Сейчас сюда прибудет мой адвокат, ему потребуется твоя подпись, чтобы покончить с необходимыми формальностями. Мы обсудили это вчера вечером после того, как ты ушла, и семья согласилась со мной, что так будет лучше. Недурная кульминация, — насмешливо добавил он, — нашего головокружительного романа, а?
— Но мой отец…
— Я уже позвонил ему, он прилетает завтра утром. Мы встретим его в аэропорту и отвезем в мой городской дом.
— Ах, ты уже и об этом позаботился! — хохотнула она.
— Само собой разумеется, — Алекс выразительно развел руками, — невеста ни о чем не должна беспокоиться — лишь о том, чтобы быть самой красивой. Для жениха, естественно.
— А ты припрятал получше столовое серебро и прочие ценности?
— А в чем дело?
— Но ведь мы с папой будем свободно разгуливать по твоему дому, — едко произнесла она, — сразу двое воров.
— Теперь, познакомившись с твоим отцом, я понял, что был несправедлив по отношению к нему, — ровно произнес Алекс. — Я уверен, он порядочный человек. Немного, возможно, наивный в бизнесе, но честный.
— Вот видишь, я же говорила тебе… И ты, значит, не считаешь больше, что я… — Она запнулась, безумная надежда мешала ей говорить.
— Украла мои эскизы? Этого я никогда не говорил. — Она могла поклясться, что сожаление его было искренним. — Я готов поверить, что кража была не частью заранее продуманного плана, но решением, принятым под влиянием момента. Ты просто не смогла не воспользоваться удобным случаем.
— Значит, я все еще воровка. — Горькое разочарование пронзило сердце Лори, и она невесело рассмеялась. — Отличный фундамент для будущей семьи. Ты считаешь меня воровкой, я же… Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к тебе.
— И как же ты ко мне относишься? — Красивое смуглое лицо Алекса было совсем рядом, но Лори как-то умудрилась спокойно выдержать его ироничный взгляд.
— Ненавижу, проклинаю тебя, ты просто омерзителен, а как же еще! Этого достаточно?
Снова эта ленивая кошачья улыбка.
— Ах, вот как? А ты уверена, что это — твои истинные чувства по отношению ко мне?
— Конечно! И очень скоро ты увидишь, насколько я… — Лори осеклась, ладони ее стали липкими от пота. Охваченная гневом, она чуть было не выдала себя — и Джеймса.
— Насколько ты — что? — напомнил он, чуть прищурившись.
— Так, ничего.
— Гм. — Он испытующе заглянул ей в глаза, и это мгновение показалось ей бесконечно долгим. — Но как бы то ни было, в то время, как ты утверждаешь одно, тело твое, — словно нехотя он провел пальцем по ее груди, там, где была натянута простыня, — говорит мне нечто совсем иное.
Лори стиснула зубы, когда ощутила, что от одного лишь его прикосновения грудь ее снова напряглась, соски затвердели и поднялись, словно моля о продолжении ласки. И она понимала, что он не может не ощущать этого.
Алекс бросил взгляд на небольшой будильник.
— Луиджи Маннини, мой адвокат, будет здесь через полчаса. А потом мы отправимся в Венецию.
Даже после того как он захлопнул за собой дверь, Лори долго не могла унять дрожь.
Она съежилась на кровати, устремив свой взгляд на стену, а ужас вновь охватил все ее существо. Еще не поздно. Можно отказаться подписывать бумаги, рассказать юристу, что ее шантажом вовлекли в финальный акт этой чудовищной вендетты. Свадьбу можно отменить даже сейчас. Но нет, она должна пройти через все испытания — ради отца, ради «Пэджета». Если она даст Алексу повод, он без малейших угрызений совести уничтожит их всех.
И эти умиротворяющие рассуждения Джеймса насчет поведения Алекса после свадьбы: дескать он почтет изнасилование или нечто в этом роде унизительным для тебя… Тогда это казалось достаточно убедительным, но теперь она здесь, на передовой линии борьбы…
Лори провела языком по бескровным губам. Прибегнет ли Алексу к насилию? Он же искусный соблазнитель. Прежде она об этом не догадывалась, а теперь знает точно. Несколько минут назад он продемонстрировал лишь малую толику своей власти — и она сразу же сдалась. Предав себя и Джеймса.
Катер-такси ткнулся носом в причал; Алекс ловко выпрыгнул на берег и протянул Лори руку. И лишь после того, как помог ей сойти на пристань, достал из бумажника пачку денег и передал ее водителю. В этом был весь Алекс Барези. Когда ранним утром они прибыли на пристань, чтобы отправиться в Венецию, множество туристов уже ожидало посадки на речной трамвайчик, точно такой же, как те, на которых она плавала четыре года назад. Но Алекс уверенно повел ее к частному катеру. Ужасно дорого, но намного быстрее — и это было гораздо важнее для Алекса.
Настроение Лори немного улучшилось, когда они поплыли по Гранд-каналу; былой, уже ранее испытанный ею, восторг нарастал при виде куполов храмов, резных фасадов изысканных зданий эпохи Возрождения, дворцов, перед которыми покачивались на волнах гондолы. Сойдя с катера, она осмотрелась и так же, как и четыре года назад, у нее перехватило дыхание — настолько красива была площадь Святого Марка.
— Как… как здесь чудесно, — восторженно выдохнула она.
— Согласен, здесь чудесно. — Голос Алекса звучал безразлично, но это не ввело Лори в заблуждение. Как все венецианцы, под внешним равнодушием он скрывал гордость и страстную любовь к родному городу. Что будет, если эта страсть перейдет на другой объект? Например, на жену…
