Дэвид посмотрел на нее и ответил:
— Хотел бы, чтобы было. В следующий раз, когда полетишь, возьми меня с собой.
— Не смейся. Я рассказала тебе этот сон, чтобы ты понял, откуда возникла песня «Ночной полет».
Дэвид опять сосредоточился на дороге, и в голове у него зазвучали слова песни: «Беспокойная, как летняя ночь… поднимаясь сквозь облака и поля света…»
— Я понял, что ты имела в виду, когда говорила, что я могу испортить песню, — сказал он. — Она слишком связана с твоими личными переживаниями?
— Да, так происходит со всеми песнями, которые я сочиняю, ведь они — мои дети. С ними всегда нелегко.
— Ты думаешь, я не понимаю, что ты чувствуешь, когда продюсер пытается переработать твои песни? Вот почему я сам работаю над своими записями. Поверь, я вовсе не хочу, чтобы ты ощущала себя ущемленной. Клянусь! Ты должна верить мне.
— И ты должен верить мне. Я просто боюсь, что окончательный вариант «Ночного полета» может оказаться слишком сложным. Очень быстрый темп, изощренная аранжировка. Я хотела бы, чтобы песня осталась такой же простой, какой я показывала ее тебе в понедельник вечером.
Дэвид крепче сжал руль. Он хмурился, и Эдди не понимала, сердится он или просто напряженно о чем-то думает. Милю они ехали молча, и Эдди сожалела, что не сдержала свой язык. Наконец Дэвид произнес:
— Мне хотелось бы, чтобы ты не составляла мнение прежде, чем выслушаешь окончательный вариант. Думаю, он тебя приятно удивит. Ну а если он тебе не понравится, можешь меня повесить.
— Не говори ерунду! Как такое могло прийти тебе в голову! — воскликнула Эдди.
Дэвид мягко коснулся ее руки.
— Просто поверь мне.
От его прикосновения внезапная жаркая волна пробежала по ее телу, и с неловкой усмешкой Эдди проговорила:
— Я постараюсь.
После двух недель непрерывной работы Эдди решила дать себе передышку, и когда Дэвид начал настойчиво предлагать съездить на летний праздник музыкантов, играющих в стиле кантри, она не стала возражать. На протяжении последних четырех лет, после неожиданной гибели близких, Эдди избегала этих праздников. Не успела она выйти из машины, как заразительные мелодии, звучавшие вокруг, взбудоражили ей кровь, а ноги сами начали отбивать знакомый ритм.
Краем глаза Эдди заметила кокетливую улыбку Марты, адресованную Курчавому Биллу, который по-джентльменски подал даме руку, помогая спуститься с кузова грузовичка. Кокомо, Лоуэлл и Грейди, уже порядочно нагрузившиеся пивом, вытаскивали из грузовичка переносной холодильник. Рори сияла от счастья, когда Дэвид поднял ее и посадил себе на плечи, — такой малютке ничего не стоит затеряться в толпе.
— Итак, Дэвид, тебе следует кое-что знать насчет фестивалей кантри, — наставительно произнесла Эдди, притоптывая на месте и полнимая длинную юбку над щиколотками, чтобы продемонстрировать ему ритмический шаг. — Если не хочешь выглядеть новичком, освой этот ритм и можешь гулять так весь вечер, тогда никто не заподозрит, что ты здесь впервые.
— Думаю, справлюсь, но покажи на всякий случай еще раз.
Смеясь, она подалась в его сторону, мимоходом вытащила из холодильника бутылку, ни на секунду не сбиваясь с ритма. Только тут Эдди уловила, что взгляд Дэвида прикован к ее колышущейся груди, и сообразила, почему он попросил повторить объяснения. Покраснев, она воскликнула:
— Ах ты, негодник! — Но глаза ее смеялись. — Нам следует поторопиться, если мы хотим занять места поближе к сцене.
Они начали пробираться сквозь толпу. Дэвид остановился послушать, как импровизирует, устроившись прямо на траве, молодой музыкант. Худому рыженькому пареньку было лет двенадцать, но он играл на банджо так, будто родился с инструментом в руках. Пальцы с невероятной скоростью мелькали над струнами, а ветеран рока в благоговении наблюдал за его игрой.
Когда парень закончил играть, собравшаяся вокруг толпа одобрительно захлопала. Ландри хлопал громче всех. Эдди взглянула на его сияющее от счастья лицо и вдруг почувствовала, как много значит для нее Дэвид. Никогда еще он не казался таким красивым, веселым, искренним и обаятельным.
— Изумительная игра, — заметил Дэвид. — Рядом с этим парнем я чувствую себя ничтожеством. — Он подергал Рори за ногу, свисавшую с его плеча: — Слушай, Рори Блу! Ты, наверное, тоже скоро нас всех затмишь?
Рори покрепче обхватила его шею руками.
— Угу! Но только я буду скрипачкой!
Дэвид и Эдди обменялись улыбками.
В наступающих сумерках Эдди не могла справиться с нахлынувшим на нее потоком детских воспоминаний. Многие музыканты были друзьями ее семьи. Всех их связывала любовь к народной музыке, совместные поездки на фестиваля кантри, и Эдди раньше часто встречала их, путешествуя с родителями. Любуясь последними отблесками догорающего заката, Эдди погрузилась в воспоминания и в знакомые мелодии, подпевая каждой песне, узнавая знакомые старые мотивы. Боль потери родных и близких, таившаяся в глубине души, вдруг выплыла на поверхность и пролилась потоком слез. Заметив, что Эдди утирает ладонью глаза, Дэвид наклонился к ней и шепнул на ухо:
— Мы можем уйти.
— Это будет похоже на трусливое бегство, верно? — спросила она, шмыгнув носом. — Кроме того, послушать простую сельскую музыку тебе будет полезно.
Не вполне убежденный в этом, он все-таки дружески сжал ее ладонь. Они продолжали сидеть и слушать музыку. На небе появились яркие звезды и луна.
Неожиданно старый музыкант, один из организаторов фестиваля, провозгласил со сцены:
— Сегодня среди нас находятся девочки из семьи Рэйнтри — малышки Эдди и Марта. Не хотят ли эти очаровательные создания усладить наш слух песней?
Эдди еще не вполне пришла в себя после трогательных объятий с одной из старых подруг матери, игравшей на арфе.
— Малышка Эдди, тебе надо подняться на сцену, — со смешком предложил Дэвид. — А где Марта?
— Она ушла с Биллом. Я не знаю, где они.
На сцене кто-то наклонился к веселому пожилому ведущему и зашептал ему на ухо. Тот удивился и обрадовался.
— Да, деточка, и захвати с собой парня, который сидит рядом с тобой. У нас даже есть для него гитара, — сказал ведущий.
Дэвид побледнел, и это рассмешило Эдди.
— Похоже, они имеют в виду вас, сэр? Так что, если вы готовы идти…
— Полагаю, придется.
Десятью минутами позже они отложили гитару и банджо, закончив исполнение зажигательной негритянской песни «Горы во мгле». Довольная Эдди поклонилась публике, прикрывая глаза от вспышек фотокамер, направленных на ее партнера. Здесь собрались люди, ценившие кантри, но они знали и музыку Дэвида и восхищались его игрой на банджо. Эдди собиралась уже сойти со сцены и забрать Рори с колен кого-то из старых друзей, однако публика потребовала еще.
