— Это сказал мистер Карвеллис?
— Да, мадам, — кивнула она в ответ.
Я попыталась скрыть раздражение.
— Понятно. Хорошо. Наверное, это разумно. Тогда, Ники, оставайся с Дидо, пока дедушка не пошлет за тобой. Будь умницей.
Я быстро вышла, чтобы он не успел возразить.
Мне опять казалось, что Василис взял на себя слишком много. Он устанавливал правила, которым мы обязаны были подчиняться, словно хорошо вымуштрованные роботы. Я понимала, что Василис был хозяином, он решал, как развлекать гостей, но мне было не по себе. Для Василиса Ники был в первую очередь его внуком, и лишь потом моим сыном. Это было абсурдно и неприятно, но я ничего не могла с этим поделать.
Несмотря ни на что, я постаралась быть любезной с Василисом, когда он подошел, чтобы попривететвовать меня и похвалить мое платье. Через несколько минут подъехали машины, и он представил меня гостям.
Это походило на прием, причем я оказалась в роли хозяйки дома. Я стояла рядом с ним и обменивалась рукопожатиями с прибывающими гостями. Элен Мулье оказалась смуглой девушкой с живыми черными глазами, а ее муж — высоким, спокойным человеком в очках. Рауль д'Эрбле, крепкий и коренастый, напоминал обезьяну широким ртом и курносым носом. Но тем не менее в нем было что-то привлекательное. Мсье и мадам Линар — статная, хорошо одетая пара в сопровождении сына и его хорошенькой невесты-блондинки по имени Селеста Даленваль.
Леда и Пол, широко улыбаясь, приветствовали гостей. Леда целовала каждого в щеку и болтала по-французски. Позже, когда мы перешли в гостиную, ради меня все стали говорить на английском.
Вошел Ангелос в сопровождении Стратоса с тяжелыми подносами, на которых стояли бокалы для вина. Через несколько минут в комнате появилась Дидо с Ники. Он подбежал ко мне, я протянула ему руку, а Василис сказал:
— Я должен взять Никоса и познакомить с гостями. Пошли, сынок.
Ники засомневался, посмотрев на меня, чтобы получить одобрение, и покрепче вцепился в мою руку. Я согласно кивнула головой, неохотно выпуская маленькую ладошку.
Несмотря ни на что, это была чудесная неделя. На следующий день Рауль д'Эрбле пригласил Карвеллисов на обед на яхте. Ники включили в число приглашенных, и он был счастлив. Я молила Бога, чтобы он хорошо себя вел в присутствии Василиса. Мой сын не был «испорченным ребенком», как говорил Василис. Просто ребенок в окружении взрослых ведет себя совсем не так, как с другими детьми. Было очевидно, что он может устать, раскапризничаться или заскучать.
К моему удивлению, на помощь мне пришел Пол. Как только мы поднялись на борт, он предложил взять Ники с собой и показать ему корабль, пока будут подавать напитки и еду. Я была ему так благодарна! Ники пришел в восторг от того, что вместе с «дядей Полом» посетил различные каюты, кабины, отсек для команды и капитана, палубу и машинное отделение. Когда его любопытство было удовлетворено, он спокойно уселся в одно из больших кожаных кресел и чрезвычайно довольный собой принялся потягивать через соломинку лимонад, пристально изучая своими внимательными черными глазами все и всех.
В тот день на мне был белый льняной костюм без рукавов и украшения из бирюзы. Несмотря на то, что я избегала солнца, как могла, моя бледная кожа приобрела золотистый оттенок, а на носу и щеках проступили веснушки. Я знала, что выгляжу замечательно. Василис, конечно, прав. Одежда играет большую роль. Я бы не чувствовала себя так свободно в своем далеко не новом дешевом платьице среди этих элегантных французов.
Как я и ожидала, Леда, внимательно изучив мой наряд, подошла и старательно произнесла по-английски:
— Можно тебе сделать комплимент? Очень красивая одежда. Ее выбирала Иоллари? Чудесно выглядишь!
— Спасибо. — Я была благодарна за комплимент, но чувствовала себя неуютно из-за того, как Леда произнесла эту фразу. Мне показалось, что я манекен на выставке.
— Должно быть, Василис очень точно тебя описал. Платье, которое было на тебе вчера, очень подходит тебе по цвету, да и это тоже. А сидят они безупречно.
— Вообще-то это Пол разговаривал с продавцом и описал меня.
Леда напряглась:
— Пол? Но Василис спрашивал меня, у кого я одеваюсь, он хотел сделать тебе подарок, сюрприз. Поэтому я тебе ничего не сказала. Почему Пол занимался этим?
Мне стало не по себе. Сначала мне пришлось унизиться, приняв вещи от Василиса. Теперь Леда устраивает мне допрос.
Я коротко ответила:
— Может быть, потому, что Пол был в городе и мог забрать одежду с собой.
Леда кивнула. Мои объяснения удовлетворили ее.
— Да, конечно. Он летел обратно сам после того, как врач снял повязку с глаза. Он хотел сделать отцу приятное. — К нам подошел Рауль д'Эрбле, и Леда умолкла.
В тот же вечер Василис устроил обед, на который пригласил мадам Вентрис. Она была очень броско одета. Черно-белое шелковое платье, длинные висячие серьги из черных камней, коса из темных волос уложена на голове и украшена бриллиантами. За ней тянулся шлейф из дорогих французских духов.
— Василис, дорогой! Милый друг! — воскликнула она и протянула свои пухлые руки, чтобы покрепче обнять, прижавшись к нему напудренной щекой. Василис, в свою очередь, взял ее руки в свои и подчеркнуто грациозно поцеловал.
— Мария! Как всегда прекрасна! Клянусь, она не стареет. Ты уже знакома со Стейси, моей невесткой? Она сегодня похожа на дриаду. А вот и Леда с Полом идут, чтобы поздороваться с тобой. Теперь я должен познакомить тебя с гостями. По-моему, ты знаешь Элен, подругу Леды из Парижа, но ты не встречалась раньше с ее мужем. Позволь тебе представить, доктор Этьен Мулье. А это доктор Рауль д'Эрбле, брат Элен.
Обед тянулся очень долго, блюда подавали по всем правилам, но беседа была оживленная. Я сидела слева от Василиса, с другой стороны от него расположилась мадам Вентрис. Этьен Мулье — слева от меня, а Пол — напротив Василиса, между Элен и Ледой, справа от которой находился Рауль. Кроме того, среди гостей были мсье и мадам Линар и Жан и Селеста Даленваль.
И снова я была благодарна Василису за его щедрость. В тот вечер я надела изумрудно-зеленое шифоновое платье. У меня еще никогда не было такой красивой вещи. Покрой был очень простой, но ткань эффектно струилась вдоль тела подобно водопаду.
Мне казалось, что я сплю. Передо мной на длинном столе стояли тяжелые хрустальные бокалы, выпуклые серебряные кубки, вазы с белыми розами; в трех огромных серебряных подсвечниках мерцали свечи. Еще месяц назад в Ливерпуле, в квартире на Селтон-парк, я обычно съедала на ужин яйцо или бутерброд с сыром. Было совершенно невероятно, что я могу находиться среди этой роскоши. Меня окружали загорелые, оживленные лица, черные смокинги и переливающийся шелк Леда, сияя, болтала с Раулем. Мадам Вентрис, запрокинув голову, хохотала над одной из шуток мсье Линара.
