Закончив дела в клинике, он сел в машину и поехал домой. Он жил во внушительном, с остроконечной крышей особняке восемнадцатого века, который стоял в небольшом ряду таких же домов, обращенных фасадами к узкому каналу, отходившему от Принсенграхт. Здесь было очень спокойно, в центре суматошного города над водой склонялись деревья, сохранилась брусчатая мостовая. Он остановил машину, поднялся по ступенькам, ведущим к двери, и вошел в дом.
Холл был узкий, с обшитыми панелями стенами и высоким потолком. С двух сторон в холл выходили двери, витая лестница с потемневшими от времени перилами вела из холла на второй этаж.
Мистер ван дер Эйслер пересек холл и уже подошел к лестнице, когда из-за обитой сукном двери в конце холла показался плотный человек не первой молодости.
Мистер ван дер Эйслер остановился.
— А, Бронгер! Я сегодня задержался.
Дверь распахнулась, оттуда выскочила собака — восточноевропейская овчарка.
— Возьму-ка я Ахилла побегать, у меня еще есть время. — Мистер ван дер Эйслер опустил руку на крупную голову собаки. — Мне тоже не мешает подышать свежим воздухом.
— Вы поздно вернетесь, профессор?
— Надеюсь, что нет. Попроси Офке оставить мне кофе на плите, хорошо?
Вскоре он снова вышел из дому, рядом молча трусил пес. В этом районе среди тихих улиц был маленький парк, где Ахилл начал бегать, а его хозяин тем временем прогуливался по дорожкам. Наконец он позвал собаку, и они поспешили домой. Мистер ван дер Эйслер поднялся наверх переодеться к вечеру.
Когда он спустился, Ахилл ждал его в холле.
— Прости, дружище, мне надо идти, — ласково сказал мистер ван дер Эйслер собаке и погладил ее. — Но почему-то мне идти совсем не хочется…
Он снова сел в машину. У него не было никакого желания проводить вечер с Ритой. На миг он позволил себе помечтать об Оливии. В отличие от Риты, чей нежный голос скрывал твердое намерение идти своим путем, Оливия говорит, что думает, без всяких женских уловок. И охотно извиняется, если надо. Рита никогда не извиняется, потому что никогда не чувствует себя виноватой.
Он остановился перед многоэтажным домом в современной части города, вышел и позвонил в ее квартиру.
— Хасо? — раздался в домофоне чарующий голос. — Поднимайся.
— Уже поздно. Я заказал столик в «Вишневом саду».
Рита вышла минут через пять. Она выглядела восхитительно. У нее был прекрасный вкус, а также деньги, чтобы тратить их на хорошего парикмахера и салон красоты. Мистер ван дер Эйслер помог ей сесть в машину и про себя еще раз подивился, почему эта женщина не вызывает у него ни малейшего интереса. Когда Роб был жив, они были в хороших отношениях, но он никогда не думал о ней иначе как о жене друга. Они часто виделись, Нелл тогда была совсем крошкой, а после смерти Роба, вполне естественно, часто встречались, потому что Хасо остался его душеприказчиком. Рита тогда что-то слишком быстро вернулась на работу — она служила личным секретарем у руководителя одной крупной нефтяной компании — и согласилась отправить Нелл в английскую школу-интернат. Правда, так хотел Роб, но он считал, что при этом Рита будет жить в Англии. В конце концов, денег достаточно…
Он слушал занятную болтовню Риты, вовремя вставлял нужные реплики и наконец, за обедом, спросил, зачем она хотела его видеть.
— О, ничего особенного, Хасо. Пожалуй, я почувствовала себя одиноко. Тебе это знакомо? Ты когда-нибудь хотел иметь друга? Жену, которая ждет тебя дома?
— По вечерам я не гожусь для компании. — Он улыбнулся. — Ты тревожишься о Нелл?
— О Нелл? Почему я должна о ней тревожиться? Бабушка в двух шагах от школы, Нелл выглядит вполне счастливой. Сегодня утром я получила от нее письмо, их возили в Чеддарское ущелье на экскурсию. Нелл очень не любит пещеры, но там кто-то был, я полагаю, учительница, которая их тоже не любит, и они держались за руки. Глупый ребенок.
— Боязнь замкнутого пространства — весьма распространенная вещь. Хорошо, что Нелл было с кем разделить свои страхи. — Это Оливия, подумал он, хотя Рита и не назвала имени. Он нахмурился: пора перестать думать об этой девушке, она не имеет никакого отношения к его жизни. — Значит, ты рада за Нелл? — спросил мистер ван дер Эйслер. — Когда я отвозил ее в школу, девочка выглядела вполне довольной. — Рита протянула ему чашку кофе, и он продолжил: — Какие у тебя планы на летние каникулы? Я полагаю, она некоторое время проведет с леди Бреннон?
— Сколько пожелает. Конечно, дочь может и сюда приехать, но я не хочу терять время, ван Фондеры пригласили меня на весь август на юг Франции.
— А ты не хочешь взять Нелл с собой?
— Там не будет других детей, она заскучает. — Рита улыбнулась своей чарующей улыбкой. — Раз уж ты будешь в Англии, может, заберешь ее из школы и отвезешь к леди Бреннон? Я уверена, ты не прочь с ней повидаться.
С Оливией тоже, подумал мистер ван дер Эйслер, не позволяя себе разбираться в причине такого желания.
— Я думаю, хорошо бы Нелл узнать тебя получше, — продолжала Рита. Она взглянула ему в глаза. — Ей очень нужен отец.
Со всей присущей ему вежливостью он спросил:
— Вот как? Ты решила выйти замуж? Я его знаю?
Рита прикрыла замешательство легким смешком. Хасо в роли мужа решил бы все ее проблемы: Нелл оставалась бы в английской школе, а поскольку Хасо погружен в работу и разрывается между двумя странами, она могла бы жить как хочет. Он богат, в своем кругу хорошо известен, принадлежит к старой респектабельной фамилии. К тому же Бог наградил его красивой внешностью. Рита настроилась женить его на себе и уверенно двигалась к этой цели. Но надо быть поосторожнее. В конце концов, может, не стоит так часто видеться? Может, ей самой съездить в Бат, когда надо будет забирать ребенка?..
— Нет, конечно, нет. Я не сижу дома, тебе это известно, но у меня никого нет. Я еще тоскую по Робу.
Ее слова прозвучали так искренне, что мистер ван дер Эйслер произнес с теплотой в голосе:
— Рита, Роб не захотел бы, чтобы ты до конца дней оставалась одна, нет, не захотел бы — он слишком тебя любил.
У нее хватило ума ничего на это не ответить, а перевести разговор на Нелл — она знала, что ему эта тема всегда интересна.
До конца четверти оставалось неполных три недели, и вся школа была занята подготовкой к заключительному праздничному дню: будут выдаваться призы, школьный хор исполнит подходящие к случаю песни, а старшие девочки-выпускницы, разъезжающиеся по другим частным школам, покажут пьесу, которую сами сочинили. Оливия целыми днями выслушивала стихи, делала костюмы, а вечерами следила за приготовлением домашних заданий, чтобы классные руководительницы могли собираться и обсуждать, кто достоин призов. На себя у нее совершенно не оставалось времени, но она ничего не имела против: жизнь была интересной, погода — прекрасной и мисс Кросс сказала, что осенью Оливия может продолжать работать.
