— Он же актер, па.
— Ну и что? Какое это имеет значение?
Она вздохнула.
— Наверное, никакого.
— Не суди о книге по обложке, дочка. Ну, я пошел. Увидимся в воскресенье. Будь умницей.
Джейн тряхнула головой, улыбнувшись последней фразе отца. В Ларинратте так легко быть умницей! Она вернулась обратно в гостиную, гадая, позвонит ли ей на самом деле Рекс, и тут услышала стук в дверь. Удивившись, она медленно пошла открывать, и остолбенела на пороге.
— Рекс!
— Единственный и неповторимый.
Это было точно сказано: его красивое лицо было освещено улыбкой, синие глаза сияли. Элегантные темно-серые брюки, синяя рубашка и светло-серая куртка великолепно смотрелись на его спортивной фигуре.
— Но… но…
— Я вижу, ты все же никуда не идешь, — прервал он ее, бросив мимолетный взгляд на ее потрепанные джинсы, неподкрашенное лицо и сверхскромный узел волос на затылке.
Ей сразу же захотелось распустить волосы и сменить белую блузку на что-то женственно-привлекательное. Но, подумала она, поднимая расстроенные серые глаза к синим очам Рекса, похоже, он всегда так на нее действует. Он заставляет ее вести себя, словно она — женщина, знающая только ожидания и желание. Удивительно, как правда может выводить из себя!
— Нет, — холодно согласилась она. — Встреча отменилась.
Ее внезапная холодность заставила его брови взлететь вверх.
— Тогда можно мне войти ненадолго? — спросил он.
— Разумеется. — Она отступила на шаг, чтобы он смог пройти. Когда он повернулся к ней, она взглянула на него холодно-вопросительно и сказала: — Я считала, вы предварительно позвоните. Почему вы явились сюда, зная, что я собиралась уходить?
Он с озорством улыбнулся:
— Ты поверишь, если я скажу, что случайно оказался поблизости?
— Едва ли, — сухо ответила она.
— А поверишь, что я собирался позвонить, а потом вдруг решил, что мне просто необходимо тебя видеть?
От этих слов у нее дрогнуло сердце, но не забывший о прежней ошибке ум не дремал:
— Неужели? Уверена, что телефонного звонка было бы достаточно. Билеты на самолет стоят недешево. Или старина Джон может списать эту прогулку на деловые расходы?
Его улыбка погасла.
— Ясно, — жестко проговорил он. — Снова возвращаемся на исходные позиции, так?
— Исходные позиции?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, Джейн, и у меня нет желания жонглировать словами. Если хочешь знать, я летел обычным рейсом, заплатил за билет из собственного кармана и за аренду автомобиля тоже. И черт подери, я ожидал более теплого приема!
— Вот как? — Она скрестила руки на груди и кинула на него возмущенный взгляд, радуясь тому, что он не слышит, как у нее колотится сердце. — С какой стати? Я уже в прошлое воскресенье сказала вам, что меня не привлекают легкие интрижки. Вам надо бы научиться слушать собеседника, Рекс. «Нет» изредка действительно означает «нет». Я, конечно, понимаю, что вам нечасто приходилось слышать это от женщин, но я-то в этом не виновата, правда?
— Господи, ну и язычок у тебя!
Он прошел в комнату и сел в кресло. Когда Джейн снова встретилась с ним взглядом, она с изумлением увидела, что он опять улыбается.
— И скажите мне на милость, — резко спросила она, — что вас так позабавило?
— Ты, милая моя Джейн, ты!
— То есть?
— Слушай, я отказываюсь участвовать в этой дурацкой словесной перепалке. Я приехал, я намерен здесь побыть. Но одну вещь мне необходимо знать точно и сейчас. В твоей жизни сейчас есть какой-то другой мужчина?
— И что именно вы хотите сказать словом «другой»? — огрызнулась она.
— Не считая меня, естественно. — Теперь он уже улыбался во весь рот.
Джейн досадливо вздохнула. Ну, до чего же он самонадеян!
— Нахальства тебе не занимать, — сказала она, перейдя на «ты» и качая головой. — И самоуверенности тоже.
— Мне об этом уже говорили, — ухмыльнулся он, стаскивая с себя куртку и бросая ее на спинку другого кресла. — Свари мне чашку кофе, будь добра. И, пожалуйста… не подумай, что я использую тебя как прислугу. Я не считаю тебя служанкой. Я просто не знаю, где и что у тебя на кухне.
Джейн, вся, кипя, прошествовала на кухню, не сказав ему ни слова. Он совершенно правильно предугадал ее реакцию. Но если он считает, что сможет ворваться в ее жизнь, то он глубоко ошибается! Она не из тех, кто повторяет одну и ту же ошибку. Прошлый раз она недооценила Рекса… и свой собственный темперамент. Но второй раз это не повторится.
Только не разрешить ему к себе прикоснуться! Она не спешила: сварила кофе, поставила на поднос свои лучшие чашки и внесла его в гостиную с очаровательной улыбкой.
— Молоко или сливки? — притворно-сладко осведомилась она, ставя поднос на столик между креслами.
Рекс подозрительно сощурил глаза.
— Черный, — пробормотал он. — Без сахара.
— Следим за фигурой? — лукаво отреагировала она.
Синие глаза смотрели уже чуть спокойнее:
— Кто этого в наши дни не делает?
— Надо полагать, ты каждое утро бегаешь трусцой в ближайшем парке, — сказала она, разливая кофе в хрупкие фарфоровые чашки с цветочками. За вкрадчиво-любезным тоном прятался сарказм. — Или выбираешься на пляж Бонда, где собираются знаменитости?
Искоса взглянув на него, она поймала на его лице странную улыбку.
— По правде говоря, я предпочитаю «Леда Джейн». — Он подался вперед и взял у нее из рук чашку. — Там хорошо пробежаться перед завтраком. Прекрасно разгоняет кровь.
Когда он назвал знаменитый нудистский пляж, Джейн поняла, что он прекрасно уловил ее иронию и явно над ней потешается. Она виновато поморщилась, и он вдруг расхохотался.
— У тебя странные представления обо мне, правда? А на самом деле я не бегаю, не соблюдаю никаких диет и не посещаю дважды в неделю спортзалы. Я чертовски много работаю и, если не считать редких случаев игры в теннис, боюсь, мое бренное тело не получает должного внимания.
Ее взгляд скользнул по его «бренному» телу. Она очень живо помнила его: оно было таким атлетическим и подтянутым, таким совершенным.
— Я и сама не прочь иногда сыграть в теннис, — сказала она, наливая себе кофе и устраиваясь в кресле с чашкой на коленях.
— У тебя довольно спортивная фигура, — заметил он, отпивая глоток горячего напитка.
— Почему? Потому что я высокая и худая?
Он опустил чашку, хмурясь:
— Ты вовсе не худая. Как раз такая, как надо…
Джейн замолчала, уставившись в свою чашку. Ей было страшно неприятно, когда он начинал говорить ей комплименты. Она никогда не могла понять, говорит ли он правду или просто льстит, стремясь добиться своего. За время их недолгого знакомства он уже называл ее интересной, загадочной, желанной… И вот сейчас — «как раз такой, как нужно». И, каждый раз, он добивался своего: сначала он заставил ее почувствовать к нему интерес, несмотря на явное недоверие, которое она к нему испытывала. А теперь он заставил ее усомниться в том, что она составила о нем правильное представление. Может, он вовсе не Казакова, не бессердечный хлыщ. Может, он все же иногда бывает правдив…
