Сессилия почувствовала, что кто-то прожигает ее спину взглядом и обернувшись, никого не увидела, кроме официанта, весело болтающего по телефону. Это было ее любимое кафе. Она часто приходила сюда, когда ею владела грусть. Теплая атмосфера и улыбчивые лица людей раньше поднимали ей настроение.
Но сейчас ей казалось, что ничего не в силах развеселить ее.
Официант положил перед ней круассаны, и Сессилия, поблагодарив его, откусила кусочек, смакуя теплый шоколад. Она совсем и забыла, что только сладости могут утихомирить на время боль в ее сердце.
Жестокие воспоминания вонзились ей в сердце. Она чувствовала на своих губах страстный поцелуй Анжело, как он вместе с ней наслаждался шоколадным удовольствием.
Сессилия отодвинула тарелку с круассанами и, отпив еще глоток чая, бросила взгляд в окно. Тучи разошлись, открывая дорогу слабым лучам света, и она, позвав официанта, попросила счет.
Тот удалился, но вернувшись через несколько секунд, лишь покачал головой:
— Счет оплачен, мадемуазель.
— Как — оплачен? — Ее брови приподнялись. — Быть такого не может.
— Но эта так, мадемуазель, — слабо улыбнулся он. — Месье со столика сзади погасил счет.
Сессилия повернула голову, но никого не было. Интересно, кто же проявил к ней внимание?
— А месье не назвал своего имени? — попыталась уточнить Сессилия, однако официант лишь протянул ей листок бумаги. Сессилия пробежала по нему глазами:
«Вспоминай обо мне, когда тоска уносит прочь».
Сессилия резко вскочила на ноги и выбежала из кафе, не обращая внимания на крики официанта.
Это не Анжело — уверял разум, но сердце твердило обратное. Кто, если не он, знает эти слова, принадлежащие ей? Но Анжело просто не мог прилететь за ней в Париж. Он обязан быть с матерью. Пусть он и не любил Марину, но и к ней ничего не чувствовал.
Нет, ради нее он не оставил бы мать. Она читала по взволнованному взгляду насколько дорога ему старая женщина.
Целый месяц она отдавала ему всю себя целиком, каждую частичку своей души и тела. И все это время он воспринимал все, как должное. Она пыталась настроить себя на гнев, однако Сессилия не смогла…
Слишком сильна была ее любовь к нему, разрушая все принципы и возведенные стены.
Сессилия вытерла слезы и погладила свой живот.
Сессилия напомнила себе, что Анжело — ее законный муж и навсегда останется им. Кроме того, она обрела в его лице верного друга. Анжело был ее любовником и отцом ребенка, которого она носила под сердцем. Возможно, судьбе было уготовлено разлучить их также быстро, как и соединить.
* * *
Спустя два дня Сессилия переводила дыхание, прежде чем войти в галерею, которая когда-то была ей родным домом. Людей, казалось, было тысячи. У нее даже в глазах мелькали разные цвета платьев и роскоши бриллиантов, сверкающих на дамах, держащих под руку кавалеров.
И все они собрались ради нее… Ради ее картин, которые она писала днем и ночью. Она и не ожидала, что галерея будет переполнена народом.
Вдруг кто-то тронул ее за руку, и, повернувшись, она оказалась в объятиях своего бывшего босса.
— Я так рад за тебя — оживленно проговорил он — Ты достойна этого.
Франсуа отстранил ее от себя и обвел взглядом ее пополневшую фигуру. Сессилия уговаривала Романа сопроводить ее в галерею, но тот отмахнулся, сославшись на то, что устраивает вечеринку в честь же ее дня рождения.
Сегодня ей исполнилось двадцать один год, но самого желанного человека нет рядом. Ее мужа. Анжело. Он не с ней. Он не видит ее успеха и осуществления мечты. Он не поздравил ее с днем рождения.
— Пойдем — Франсуа взял ее по локоть и повел к гостям. Она дарила им вежливые улыбки, пока они поздравляли ее с днем рождения, желая счастья и любви. Как раз с последним ей по жизни не везло.
— Откуда они знают? — изумилась Сессилия, принимая букеты и выжидающе глядя на Франсуа. Последний довольно улыбнулся и ответил:
— Я всем сообщил об этом.
Сессилия видела, как завистливо смотрят на нее женщины. Да, Франсуа обладал типичной голливудской внешностью. Светловолосый и высокий с чересчур приторной красотой. Он не был похож на Анжело с его средиземноморской привлекательностью и темной страстной натурой.
Сессилия заметила, что большинство особ женского пола стремятся к картине, стоящей на стенде в дальнем углу. Она вспомнила, что Роман просил ее не задерживаться и прийти через час, обещая ей грандиозное событие и лучший подарок в ее жизни.
— Спонсор вложил в выставку два миллиона евро — шепнул ей на ухо Франсуа, и Сессилия чуть не задохнулась от произнесенной цифры. Знает ли она человека, который не побоявшись довериться ее художеству, поставил на кон такую большую сумму?
— И он даже не назвал своего имени? — покачала головой Сессилия, взяв с подноса официанта стакан холодной воды. Кивком поблагодарив его, она снова посмотрела на Франсуа — Как такое возможно?
Ее друг лишь пожал плечами:
— Он ничего не сказал про себя, кроме…
— Кроме..? — потребовала Сессилия, ощущая, как засосало под ложечкой. Ее сердце забилось от какого-то неизвестного предчувствия ожидания.
— Этот мужчина предоставил в твою коллекцию картину, по его словам, подаренную тобой ему — ответил Франсуа.
Его слова повергли ее в шок.
Она знала только одного богатого мужчину, которому подарила картину… Разве такое может случиться?
Оставив Франсуа одного в недоумении, Сессилия пробралась сквозь толпу женщин и… застыла, не в силах пошевелиться.
С полотна на нее смотрели пара черных и глубоких, как безлунная ночь, глаз, напоминающих о владельце. Такие родные и любимые глаза, что у нее заныла душа.
Красиво очерченные губы призывали испить сладость и горечь, окуная в тот мир, где они придавались страстью.
В уголку портрета каллиграфическом почерком было написано:
«Вспоминай обо мне, когда душа плачет»
— Мадемуазель, прошу простить, а кто этот человек? — миниатюрная блондинка тронула ее за плечо. Сессилия печально взглянула на нее и грустно улыбнулась:
— Знакомый незнакомец.
Глаза девушки округлились от изумления, но она резко замолчала, заметив слезы, струящиеся из глаз художницы. Она то плакала, то смеялась, будто билась в истерике, но при этом не выглядела сумасшедшей.
Никто и не имел понятий, что эта девушка только, что нашла ответы на вопросы, терзающие ее существо.
Ответ един — любовь.
Сессилия не помнила, как добралась до дома. Слезы продолжали литься с ее глаз, и, распахнув дверь, закричала:
