— Ну и… удобно?
Никогда он еще не выглядел таким довольным.
— Быстро пересаживайся вперед, — скомандовала Адель, смутившись от чувств, которые тут же возникли в ее душе, да и во всем теле тоже. Она постаралась их проигнорировать. Правда, это было не так-то легко.
Еще несколько секунд в таком положении — и ее одежды задымятся от перегрева.
Пытаясь перебраться на переднее сиденье, Ник чуть было снова не столкнулся с ней носом к носу.
Не шевелясь, он смотрел ей прямо в глаза. Исчезла былая шутливость, ее место заменило желание. Нет, это была не просто страсть. Не физическое влечение. Ник не просто смотрел на ее влажные волосы и промокшую одежду. Он смотрел именно на нее, женщину, которая пряталась под этой одеждой. И видел в ней душу, страдающую от боли.
Глаза его остановились на ее губах, и она не могла не облизнуться. Адель окатило жаром, когда она вспомнила вкус и запах его губ, поцелуи, о которых уже давно позабыла…
Но вот Ник снова шевельнулся и перелез наконец на водительское кресло. Отвернул зеркало вниз, чтобы не подглядывать. Какой джентльмен! И почему он не был таким раньше?
Ее охватило некоторого рода отчаяние, как бы глупо это ни было. Почему-то ужасно захотелось, чтобы он подсматривал. Хоть изредка. Раньше бы…
Но то было раньше. Не то что теперь.
Неожиданно Адель поняла, что ей вовсе не нравится, когда он вот так беспрекословно выполняет ее просьбы-приказы. Раньше ей это нравилось…
— А зачем ты пыталась включать фары, когда я спускался с холма? Это было похоже на какой-то сигнал, — сказал он, смотря твердо перед собой, не оборачиваясь.
Адель быстренько натянула на себя сухую одежду и перебралась на переднее сиденье.
— Плохая идея, надо сказать, — отозвалась она. — Надеялась, что так нас может кто-нибудь заметить.
— Не знал, что ты знакома с азбукой Морзе.
Она внимательно посмотрела на него.
— Я тоже не предполагала, что ты ее знаешь.
Так они и продолжали смотреть друг на друга, с блуждающими полуулыбками. Затем Ник выключил радио и обогреватель.
— Что ты делаешь? Тут и так холодно, как на Северном полюсе!
— Адель, придется. У нас заканчивается энергия. Ты включала фары, радио. А теперь нам надо экономить энергию.
— Ох, я даже не подумала об этом, — растерянно посмотрела она на него.
— Есть опасность того, что мы можем застрять тут на всю ночь, а это значит, нам потребуется энергия, — объяснил он.
Любопытно, когда это Ник успел стать таким практичным?
— Но я и так уже замерзла…
Он лукаво улыбнулся ей.
— Кстати, неплохая все же идея — свернуться клубком на заднем сиденье и провести всю ночь обнявшись, а? Обещаю, что приставать не стану.
Она склонила голову набок и улыбнулась в ответ.
— Да и я тоже обещаю.
— Идет.
Адель отодвинулась ближе к двери, дав ему место рядом с собой. Однако Ник предпочел не перелезать через спинки кресел, а вышел и зашел через дверцу. Адель уставилась на него ошалевшими глазами.
— Стой… А почему бы нам и раньше не поступить так же?
— Ну… — Ник накрылся одеялом и пригласил ее сделать то же самое, — действительно…
Она нырнула под одеяло, соблюдая некую дистанцию между ними.
— Так почему?
— Думаю, так просто интересней. Хоть и сложней в чем-то.
Адель покачала головой, жалея, что он не видит ее лица.
— Ах ты…
— Знаю, знаю, невозможный тип!
Дыхание Ника было глубоким и ровным. Адель лежала рядом, положив голову на его грудь, которая мерно вздымалась и опускалась. Так они сидели около двух часов или около того. Медленно затухал закат на горизонте, и тихим вором подкрадывалась темнота.
Единственным источником света был маленький фонарик, который Адель держала у себя на всякий случай, сжимая в руках, словно это был ее талисман.
Несмотря на то, что она вроде бы согрелась, пальцы на руках и ногах словно бы отмерзли. Адель пыталась дыханием согреть руки, но изо рта вырывался лишь белый пар, так было вокруг холодно.
Лобовое стекло покрылось толстым слоем снега, и только стекла рядом с ними были чистыми и через них можно было что-то разглядеть.
Адель казалось, что еще никогда в жизни она так не замерзала. Холод, казалось, проник прямо под кожу. По телу пробегала дрожь, и невольно она прижалась покрепче к мужу.
— С тобой все в порядке?
Она повернулась к нему.
— Я думала, ты уже заснул. Он посильнее обнял ее.
— Нет, просто экономлю энергию.
— Мне страшно, Ник…
Он не сказал ни слова, не допустил ни шуточки. Адель почуяла, как он сейчас серьезен.
— Мы же попали в ловушку, да?
— Возможно. Это зависит от некоторых вещей: на сколько хватит горючего, сколько заряда осталось в батарее и насколько близко мы находимся от ближайшего фермерского дома.
Страх подполз к самому ее горлу. И тут ей пришла в голову светлая идея:
— А помнишь тот огонек, который мы видели?
Ник нежно гладил ее по руке.
— Да, да, помню, как же.
Однако его голос выражал лишь сочувствие и утешение.
Адель не могла просто так лежать и ничего не делать, медленно замерзая. Она подпрыгнула и ринулась через спинки двух передних кресел. Затем включила свет фар на полную мощь. Фонарик, который находился в ее руках, упал на пол, глухо стукнувшись о резиновый коврик.
— Адель!
Ник попытался оттащить ее назад, но женщина не давалась.
— Надо попытаться, Ник! Надо действовать! Нельзя просто сидеть и ждать неизвестно чего.
— Я все понимаю.
Он отпустил ее, а потом она почувствовала холодный воздух, ворвавшийся в открытую дверцу: Ник вышел и вошел в салон, перейдя на водительское кресло. Он взял ее за руку, оторвав от кнопки сигнала.
— Мы и так пытаемся держать ситуацию под контролем. Мы экономим энергию, бережем заряд батареи, пытаемся согреться. Все. Больше мы ничего не можем сделать. Пойми. Надо просто сидеть и согреваться, изо всех сил стараясь не замерзнуть.
Девушка прекратила сигналить и посмотрела на него. Господи, он выглядел таким уверенным и надежным. Так заботился о них… А она… что наделала она? Она лишь выпустила из-под одеяла тепло, которое они за это время накопили.
Адель перелезла назад.
— Прости. Я не знаю, что на меня нашло.
Он сел рядом с ней, взял фонарик и положил его под сиденье. Прижал Адель ближе к себе. Щека его была холодна как лед.
— Я ведь только все порчу, да? — жалобно и виновато проговорила она. — Прости. Я просто не знала, что делать.
Он прижал ее к себе покрепче.
— Неважно. Но тебе бы неплохо было иной раз прислушаться ко мне.
