— Послушай… — начала я, пытаясь отстраниться.
— Я знаю, что все делаю неправильно, — он обнял ладонями мое лицо и поцеловал в губы, потом зачем-то погладил меня по плечам и сделал шаг назад.
Засунул руки в карманы, словно боясь, что они сделают что-то против его воли.
Я тоже нащупала ключи в кармане дубленки и сжала их так, что железные края впились в пальцы.
— Я знаю, что правильно было подождать, пока ты сама поймешь, что хочешь быть со мной, — он посмотрел в сторону, но не выдержал и вернулся взглядом ко мне. — Надо было караулить этот момент и не упустить его, тогда бы все было правильно… Ну или забить на все и найти другую. Не бывает же такого, что любовь в жизни всего одна, да? А у меня вся эта жизнь впереди…
— Какая любовь! Демон! — я засмеялась нарочито громко и искусственно. — Какая любовь, глупый ты мальчишка! О какой любви можно говорить за полторы недели встреч?
Он развел руками, засунутыми в карманы куртки, пожал плечами.
Я покачала головой, хлопнула себя по лбу — мол, посмотрите, какой идиот!
Демон совершенно спокойно смотрел на мою пантомиму, и мне становилось все более стыдно за это паясничанье. Он ждал, пока я успокоюсь, с таким достоинством, что я и правда почти успокоилась.
— Ну и забил бы, — нервно комкая в кармане какой-то чек, сказала я. — Через месяц уже нашел бы себе глупую красивую девочку своего возраста.
— Вряд ли.
— Ну, тогда взрослую тетю, которая и правда бы всему тебя научила.
— Например, чему? — он едва заметно ухмыльнулся.
— Не знаю! Я ведь не эта тетя!
— Вот и прекрасно, — кивнул Демьян. — Я и без того знаю все, что мне нужно, чтобы свести тебя с ума.
Ухмылка стала шире. Мне захотелось расцарапать его наглую морду, но я побоялась, что если попробую — это закончится совершенно непристойными поцелуями взасос прямо под моими окнами.
— Самонадеянный павлин! Так в себе уверен?
— Ну… — он снова пожал плечами, сделал шаг ко мне и наклонился, заглядывая в глаза. — Или поищем вместе.
— Это просто постель! И только постель! — меня так отчаянно бесило его теплое дыхание на моей коже, что хотелось укусить за Демона за нижнюю губу — сильно, до крови. — Тебе скоро надоест и ты пойдешь искать что-нибудь новенькое!
— Мне надоест? Или тебе? — спросил он, склонив голову набок.
— Нет, мне не…
Я осеклась.
Широкая счастливая улыбка медленно расцветала на его губах.
Кажется, я проговорилась.
О том, как часто последние недели гнала от себя мысли, как мы могли бы жить вместе.
Как спали бы в одной кровати — он на левой половине, ближе к приоткрытому окну.
Как по утрам он бы делал нам кофе: себе ванильный капучино, мне просто черный, Машке американо.
Что можно было бы взять его с собой в Ереван в феврале, когда я полечу туда перезаключать договоры, арендовать машину и показать ему прекрасную Армению.
И что сериал, который мы начали смотреть вместе, мне не хочется досматривать одной.
Это были дурацкие мысли, лишние.
Но днем еще можно было от них избавиться, а ночь, когда мной уже владел сон, в голове упорно рисовались картинки нашей совместной жизни.
— Ты понимаешь, что это невозможно? — спросила я отчаянно. — Если ты хочешь, чтобы я считала тебя взрослым, ты должен понимать!
— Почему невозможно?
Он совершенно, абсолютно, нисколечко не желал понимать то, что было бы ясно любому взрослому человеку моих лет. Ну не может у нас быть будущего! Не может!
— А если тебя в армию заберут? Я уже стара для проводов.
— Не заберут. У меня астма.
— А если ты захочешь детей, а я уже не смогу?
— Думаю, в ближайшие пять лет я определюсь с этим.
— А деньги? Мне за тебя платить? Чем ты зарабатываешь? Раздачей рекламы?
— У меня своя школа контемпорари-дэнс.
— Откуда? Тебе двадцать два! Родители денег дали?
— Дали, — снова очень спокойно ответил он. — Но я их уже вернул и уже год как работаю в плюс.
— И что они скажут обо мне?
— Какая разница? Не им же с тобой жить.
— А если… — я резко выдохнула, бросила взгляд на свои окна. — А если Машка будет против?
— Она была против других твоих мужчин?
— Нет…
— Что не так со мной?
— Ты младше меня на тринадцать лет!
— И что?
— Демон!
— Что, Аленушка?
Он уже давно был так близко, что мне проще было чуть-чуть качнуться в его сторону — и прижаться щекой к твердой груди, обтянутой футболкой. И обнять его за пояс, чувствуя, как его руки ложатся на плечи, а язык осторожно трогает острым кончиком змейку в моем ухе.
— Ты ближе к ней по возрасту… — выдохнула я. — Она…
— Ты боишься, что я заинтересуюсь ею?
В голосе была скрыта насмешка, но я выпалила:
— Нет! — раньше, чем успела задуматься.
— Тогда в чем проблема?
Я молчала, не зная, что ему сказать еще.
Не осталось никаких возражений, но ведь я точно знала, что так неправильно.
Иначе пар, в которых мужчина намного моложе, было бы намного больше.
Демьян взял мою руку, отодвинул рукав, открывая татуировку с циферблатом.
— Знаешь, что она означает? — спросил он.
— Нашу разницу в возрасте, — буркнула я. — И это отдельный разговор. Зачем ты…
— Не совсем… — прервал он меня мягко. — И я ничего не делал, я тебе уже это сказал. Но долго думал и понял настоящий смысл.
— Ну поведай… — вздохнула я, одергивая рукав.
— Помнишь, когда ты впервые начала мечтать о любви? Когда захотела свадебное платье, как у принцессы и настоящего принца, который сделает все, что ты захочешь?
— Помню.
— Когда?
— Я читала «Анжелику». И подумала, что тоже хочу такого мужа, как Жоффрей. Чтобы он все умел, все ему было интересно, ничего не боялся и…
Демон улыбнулся.
— Да. Разбирался в женском удовольствии. И тебе тогда было…
— Тринадцать.
— Все верно. И ты загадала на Новый Год желание — найти своего принца. Да?
— Да. Откуда ты знаешь?
— Через девять месяцев родился я.
Я была влюблена в него.
Так сильно, как, наверное, не любила даже бывшего мужа.
Вопреки своим же словам о том, что за полторы недели встреч это невозможно.
Мне так хотелось узнать — действительно ли все будет так легко и просто, как он говорит.
Хотелось поверить, что татуировка и сказочная история, которую придумал Демон — действительно знак судьбы, а не слишком жестокая шутка.
Я чувствовала в этом наглом, юном, смешном парне столько тепла, что было невозможно отказаться от такого предложения.
Но все же, все же… Мой опыт держал меня на привязи.
— Мне уже не двадцать, чтобы бросаться в омут с головой, — сказала я.
— А в чем разница? — спросил он.
— В последствиях.
— Что же с тобой такого страшного случится в тридцать пять, что не могло случиться в двадцать?
Я подумала.
Потом подумала еще.
И еще.
А потом потянула за подаренный мной шарф, с которым он не расставался с новогодней ночи, и Демон склонился — и поцеловал меня.
Так, как умел только он — нагло и сладко.
Конец
