– Армонд, я оставила кулон на столе, – срывающимся голосом сказала Дарси.
– Да, – кивнул он. – Синьор Кастеллано нашел его и взял с собой.
– Спасибо.
Апартаменты Сальваторе находились в том же коридоре, что и ее комната, и, когда Дарси шла мимо, она заметила свет под дверью. Поколебавшись несколько секунд, она все-таки постучалась, желая вернуть кулон.
Спустя несколько мгновений дверь открылась, и проем заполнила мощная фигура Сальваторе. Его рубашка была частично расстегнута, и взгляд Дарси невольно устремился к видневшейся в вырезе бронзовой коже, покрытой черными волосками.
– Дарси?
От его глубокого чувственного голоса по спине женщины пробежали мурашки. Она сглотнула.
– Армонд сказал, что вы взяли мою цепочку.
– Я починил сломанную застежку. – Он шире открыл дверь.
Гостиная хозяина замка была просто, почти бедно обставлена. На стенах висели выцветшие гобелены, которые, как предположила Дарси, были такими же старыми, как замок. На старинных диванчиках лежали подушки, обтянутые парчой глубокого синего цвета, – под цвет ковра, покрывавшего отполированные половицы. Сквозь полуоткрытую дверь спальни виднелась кровать на четырех ножках с парчовым пологом и такой большой камин, что в нем можно было стоять. На каминной полке стояла ваза с подсолнухами – это было единственное яркое пятно.
Дарси подошла к столу, на котором лежали небольшие инструменты и ее цепочка.
– Я пользуюсь этими инструментами, чтобы чинить часы, – объяснил Сальваторе. – В замке больше сотни часов. Все они старые и показывают неправильное время, – с кривой усмешкой сказал он.
– Тогда почему вы их держите? Он пожал плечами:
– Они – принадлежность замка. Принадлежностью замка, по мнению Дарси, можно было назвать и самого владельца. Сегодня, как никогда, он походил на средневекового рыцаря – бесстрашного воина, такого сильного, что колени у нее подкашивались, стоило только представить его мускулистые руки на ее теле, его твердые губы на ее губах.
Дарси с трудом восстановила дыхание, жалея, что зашла к Сальваторе, но, когда она потянулась к кулону, он подхватил его со стола и велел:
– Теперь застежка должна хорошо закрываться. Повернитесь и поднимите волосы.
Дарси подчинилась. Сердце гулко стучало у нее в груди. Сальваторе надел кулон так, чтобы тот лег в ложбинку между грудями. Дарси задержала дыхание, когда он застегивал цепочку. Его теплое дыхание согревало ее кожу, и сердце забилось еще быстрее.
– У вас такая белая и нежная кожа, – пробормотал он, проводя рукой по ее округлому плечу. – Цепочка дорога вам, потому что напоминает о браке?
Сальваторе не забыл, что отец подарил ей четырехлистный клевер в день свадьбы, желая счастья.
– Почему вы дорожите кулоном? Ведь он напоминает вам об идиоте, который причинил вам боль, – спросил Сальваторе. – Вы все еще любите его?
– Нет, конечно. – Дарси сглотнула. Ей показалось, что она почувствовала легчайшее прикосновение его губ к ее шее. Здравый смысл кричал, что надо бежать из его комнаты со всех ног, однако ноги ее словно приросли к полу. – Это подарок отца. Он принадлежал его матери, и я была тронута, когда папа решил подарить кулон мне.
Она ощутила еще одну мимолетную ласку на своем обнаженном плече, и мышцы живота у нее напряглись.
– У вас было счастливое детство?
– Очень. – Несмотря на непредсказуемый и сложный характер, Джошуа любил своих детей. – Семья много значит для меня.
– Вы счастливица. – Сальваторе убрал руки и отошел от нее. – Мои детские воспоминания не такие счастливые.
– Кристен сказала, что вас разлучили с братом, когда вы были маленькими. Почему ваши родители приняли такое решение?
– Когда моя мать бросила отца, она взяла Серджио с собой в Америку. Я не могу объяснить, почему она так поступила. Мне казалось, что она меня не любит. Недавно Серджио сказал, что мать била его. У нее были проблемы с алкоголем, и, выпив, она распускала руки. – Увидев шок на лице Дарси, он невесело рассмеялся. – Наверное, мне повезло, что она оставила меня с отцом. Но я редко видел его. Большую часть года я проводил в Англии, в школе, и с раннего возраста приучился к самостоятельности.
«Но в его жизни не хватало любви», – подумала Дарси. Должно быть, поэтому ему так тяжело найти общий язык с дочерью.
Однако Сальваторе любил свою жену. По словам Лидии, их счастье было безоблачным. Правда, она намекала на то, что он – виновник гибели Адрианы.
Она взглянула на Сальваторе. Он сидел на каменном подоконнике. В окне виднелось черное ночное небо с холодно блестевшей луной, бросавшей тени на его худое лицо.
Сделав глубокий вздох, Дарси мягко поинтересовалась:
– Как умерла ваша жена?
Он не отвечал целую вечность. Когда Сальваторе наконец повернул голову, лицо его напоминало маску.
– Я убил ее.
– Что… что вы хотите этим сказать? – Дарси инстинктивно обхватила себя руками.
– Адриана погибла, когда машина, в которой мы ехали, сорвалась в пропасть. – Подбородок Сальваторе напрягся. – Я был за рулем. Нас обоих выбросило через люк. Адриана скончалась на месте. Я несколько дней был без сознания, а потом узнал, что потерял жену и, возможно, потеряю ногу. Но, разумеется, мои травмы не шли ни в какое сравнение с тем фактом, что я убил Адриану, – хмуро продолжил он. – Из-за меня погибла молодая женщина, а моя дочь растет без матери.
В его глазах плескалось страдание, и сердце Дарси заныло. Она быстро подошла к нему.
– Ужасная трагедия, но все-таки это был несчастный случай, – страстно заговорила она. – Такое происходит, и мы не знаем почему. – Она положила ладонь на его руку, инстинктивно предлагая свое участие. – Вам известно, почему вы не справились с управлением? Может быть, шел дождь и машину занесло?
– Какое у вас мягкое сердце, – насмешливо заметил Сальваторе. Взглянув на ее бледную руку, лежащую на его загорелой руке, он обхватил пальцами подбородок Дарси. – Почему вы стремитесь меня оправдать? Я никогда не смогу простить себе, что погубил свою жену. – Он пожал плечами. – Возможно, и существовали какие-то причины той трагедии, но я не помню.
– Вы хотите сказать, что из-за аварии у вас развилась амнезия?
– Я не помню ничего, что предшествовало аварии. Я не помню Адриану. Я ничего не помню ни о нашем браке, ни о своей любви к жене.
Голова у Дарси закружилась.
– Но вы должны были любить ее! – пылко воскликнула она. – Фотографии Адрианы развешаны по замку.
– Фотографии повесила Лидия. Я смотрю на них, надеясь, что память вернется ко мне, но увы. Словно стена отделяет меня от прошлого. Я помню детство, но забыл знакомство с Адрианой, наш брак и, что хуже всего, рождение Рози.
