Катерина подалась вперед, и даже рот приоткрыла от изумления.
— Немая сцена, — усмехнулась Леля. — Рот-то закрой.
— Ну, ты даешь, — потрясенно протянула сестра. — И молчала почти три месяца?! Давай рассказывай все поминутно! — Она поудобнее устроилась в кресле и воззрилась на Лелю.
И та поведала ей свою печальную повесть, начиная с того самого момента, когда раздался злополучный звонок из «вендиспансера», и кончая другим — не менее злополучным — от Гарина.
Катерина застыла в кресле, прикрывая ладошкой рот.
— А Елена Ивановна знает? — обрела она наконец дар речи.
— Она в Орехове. У нее сестра в тяжелом состоянии. Ей сейчас только моих проблем не хватает, — покачала головой Леля.
— И что ты теперь будешь делать?
— Уйду в другую фирму. Я уже и резюме разослала…
— Да ты что, Лелька?! — всплеснула руками сестра. — Ты же так мечтала просто сидеть с ним рядом! С таким трудом…
— Все изменилось, — перебила ее Леля. — Неужели не понимаешь?
— Но ведь это просто трагическое стечение обстоятельств! Я его не оправдываю, но он так жестоко обжегся…
Леля молчала.
— У него, наверное, такой рефлекс защитный выработался, — пыталась найти достойное оправдание Катерина. — Он, поди, и сам себе не рад, да поделать ничего не может. Ты вспомни, вспомни, что с ним было!..
— Но мне-то от этого не легче! — взорвалась Леля. — Я-то как могу быть с человеком, который все ставит под сомнение? Ведь дело не в обиде. Не только в обиде, — поправилась она. — Просто, если нет доверия, нет и любви.
— А он тебя любит? — осторожно спросила Катя.
— Да, — не задумываясь ответила Леля.
— А ты его?
Леля молчала.
— А ты? — не сдавалась Катерина.
— Ну, допустим, люблю. И что из этого следует? — раздражилась Леля.
— Тогда борись за свою любовь! — воодушевилась сестра.
— Вот только не надо этого пафоса! — досадливо отмахнулась Леля.
— Да при чем здесь пафос?! — упрямо гнула свою линию Катерина. — Речь-то идет о твоей жизни, дура ты бестолковая! Сначала готова была на труд и на подвиг, лишь бы воздухом одним с ним подышать, а теперь рогом уперлась! — задохнулась она от возмущения, от отчаяния, от бессилия помочь, исправить, отвести беду.
— Все! Тема закрыта! — попыталась охладить ее пыл Леля.
— Давай, давай! А заодно и крест на себе поставь! — опять завелась Катя. — Ведь это все пройдет, все исправится. Я и не знала, что ты такая твердолобая! Думаешь, все в жизни будет как тебе хочется? Нет, милая! Это только идиот прет, как танк. А умный человек приспосабливается к обстоятельствам, если видит, что сразу изменить их не получается. При-спо-са-бли-ва-ет-ся!
— А я не хочу приспосабливаться! — закричала Леля.
— Не хочешь? Бороться за любовь не хочешь? Приспосабливаться не хочешь? А чего же ты хочешь? Страдать? Третьего не дано.
— Не дано четвертого, — невесело усмехнулась Леля.
Катерина сердито махнула рукой и отвернулась. Леля потянула сестру к себе на диван, примирительно потерлась носом о ее плечо.
— Ты все правильно говоришь, Катюня. Беда в том, что мне этого больше не нужно.
— Чего не нужно? — растерялась Катерина. — Я не понимаю…
— А я и сама не понимаю, потому и объяснить не смогу. Просто не нужно — и все! Ни Буданова, ни его любви, ни доверия — ничего!
Катерина ошеломленно ахнула.
— Да, — развеяла Леля последние ее сомнения. — Я, может быть, потом горько пожалею. Даже наверняка, пожалею. Но это будет потом. А пока…
— Я даже не знаю, что сказать, — огорченно развела руками Катерина.
— Вот и помолчи, — подвела черту Леля, помедлила немного и повернулась к сестре: — Катюнь, вот ты тут яйца кипятишь, зовешь меня на баррикады, за любовь свою биться. Ты из Буданова жертву-то не делай. Ты представь на минуточку на его месте Матвея, а себя на моем, утром, после той ночи. Молчишь? И какие оправдания показались бы тебе достаточно убедительными, чтобы ты смогла все забыть?
— Лелька, прости меня! — подалась к ней Катя.
— Тебя прощаю, — жестко сказала Леля, — а его не могу. И рада бы, но нет, не могу.
Прошел еще один месяц. Весна полностью вступила в свои права, Леля работала на новом месте, а Катюня вышла замуж. Но в счастливом круговороте своих семейных забот о сестре не забывала, ломала голову, как же ей помочь. И наконец рассказала Матвею о ее разрыве с Будановым, избегая шокирующих подробностей.
— Нужно что-то сделать, — закончила она свое повествование.
— Ну что же тут можно сделать? — удивился Матвей. — Они взрослые люди, должны сами разобраться.
— Они и разберутся. Но для этого их надо как-то свести вместе, столкнуть лбами вроде бы случайно, понимаешь?
— Да как же это можно? Не в гости же приглашать? Сразу все станет ясно…
— Ты, кажется, на сценариста учишься? Вот и придумай, — отрезала Катя. — Только не тяни резину, а то поздно будет. Лелька страдает, понимаешь?
— А этот, как его? Буданов?
— Не знаю, — задумчиво протянула Катерина. — Надо как-то так все устроить, чтобы выяснить…
— Ну, босс! Вы даете нереальные планы! — Матвей ловко ухватил свою маленькую жену за талию и потянул от плиты к себе на колени.
Катюня поотбивалась для вида, но быстро сдалась, обвила руками могучие плечи молодого мужа и замурлыкала:
— Так ведь это для бездарей нереально. А ты у нас парень талантливый, даже гениальный, для тебя это как два пальца об асфальт…
— Да ты еще и хулиганка! — изумился гениальный парень, поднимаясь со стула со своей драгоценной ношей.
— О! Ты и представить себе не можешь, какая я хулиганка! — ворковала Катюня, пока он нес ее в спальню.
Матвей надежды оправдал и уже через несколько дней изложил Катерине свой план.
— Организуем Буданову встречу с якобы английским предпринимателем, а Лельку пригласим в качестве переводчицы.
— А где мы возьмем предпринимателя?
— Да есть у меня один фраер. Английский знает лучше русского. Пьет, правда, зараза, как сапожник.
— А этот фраер не испортит нам всю малину?
— Оплатим ужин заранее, закажем одну бутылку хорошего вина на троих. А за соседний столик посадим своих ребят. Он будет об этом знать. Авось пронесет.
— Авось! — возмутилась Катюня. — Все должно быть продумано до мелочей. Ведь Буданов не дурак. Он сразу поймет, что перед ним не профессионал. О чем они будут говорить с твоим фраером, ты подумал?
— Молодец, котенок! — восхитился Матвей. — Сделаем из него журналиста! Даже лучше. Он этого вашего Буданова по полочкам разложит, душу вынет и вместо лягушки препарирует. Будет у нас как на ладони со всеми своими фобиями.
