— А он сумеет? — усомнилась Катерина.
— Сашка Николаев? Да он Папу Римского изобразит, и все поверят. Он талантливый парень. Если б не пил…
— Если бы да кабы… Не слишком ли много условностей для одного сюжета, товарищ сценарист? — охладила она его пыл.
— Художника, конечно, может обидеть каждый, а вот понять его дано немногим, — многозначительно изрек Матвей.
— А скажи-ка ты мне, художник, как мы Лелю-то вовлечем во все эти игрища?
— Не сомневайтесь, босс! Сделаем в лучшем виде — позвоним якобы из кадрового агентства… Она же резюме свои рассылала?
Катерина кивнула.
— Ну вот! Попросим поработать на официальной встрече.
— А если она не согласится?
— За хорошие деньги согласится.
— А где же ты денег столько возьмешь? — лукаво поинтересовалась Катерина. — Ужин в ресторане, гонорар переводчику…
— А у меня жена богатенькая Буратина, — засмеялся Матвей. — Мы ее поймаем, поцелуем… — Он показал, как это сделает. — И она сама отдаст нам все свои сбережения…
План был одобрен, и примерно через неделю Агнесса Аркадьевна доложила Буданову, что его спрашивает пресс-атташе посольства Великобритании. А фамилию она, извините, не разобрала.
— Соедините, — сказал Петр Андреевич.
— Господин Буданов? — Английский акцент «пресс-атташе» звучал вполне убедительно. — Позвольте на несколько минут отвлечь ваше внимание. Мы сейчас готовим серию публикаций о российских промышленниках. И в этой связи хотели бы просить вас дать небольшое интервью корреспонденту «Таймс» Джониону Смоллу.
— А почему вас привлекла именно моя кандидатура? — удивился Буданов.
— Мы обратились в Союз российских предпринимателей, и вас как преуспевающего и перспективного, а главное, глубоко порядочного человека рекомендовал нам господин Вольский, — вдохновенно врал Матвей.
Удивление Буданова возросло, он хотел было отказаться от лестного предложения, секунду поколебался и… согласился.
— О’кей! — возликовал «пресс-атташе». — Если вы свободны вечером в субботу, я закажу столик в ресторане «Прага» на девятнадцать часов.
Буданов был свободен.
В тот же день в квартире у Лели зазвонил телефон. Она сняла трубку, и бойкая девица на том конце провода тут же заверещала визгливым голосом:
— Пульхерия Егоровна Калашникова? Здравствуйте! Я звоню вам из кадрового агентства. Мы имеем для вас интересное предложение!
— Спасибо, но я уже… — начала было Леля, но девица ее перебила:
— Это одноразовое предложение. Дело в том, что требуется хороший переводчик на встречу корреспондента английской «Таймс» и одного нашего предпринимателя.
— Вряд ли я смогу. Я сейчас… — хотела отказаться Леля, однако девица и на сей раз не собиралась упускать инициативу.
— Вы сможете, — безапелляционно заявила она. — И останетесь к тому же довольны. Легкий ужин в ресторане «Прага» с двумя шикарными мужчинами и через пару часов пятьсот долларов в кармане — всего и делов-то!
Пронзительный голос ввинчивался в уши, как сверло. «Господи, — подумала Леля, — если она сейчас же не заткнется, слуховая аллергия мне обеспечена».
— Ну, хорошо, — сказала она. — Я принимаю ваше предложение.
— Отлично! — возликовала искусительница так бурно, что Леля отдернула трубку. — Вы нас очень, очень выручили! Наш сотрудник отвезет вас туда и обратно и рассчитается наличными. Ужин назначен на девятнадцать часов в субботу. Оденьтесь соответственно…
Но Леля уже повесила трубку.
В субботу, ровно в девятнадцать, Буданов переступил порог ресторана «Прага», и метрдотель провел его к столику в зале, где уже сидели мужчина — лицом к нему и женщина — спиной.
Сашка Николаев был в ударе. Шикарный костюм с чужого плеча, роль английского журналиста, атмосфера дорогого ресторана и, главное, очаровательная девушка напротив возбуждали, вдохновляли и кружили голову.
Увидев приближающегося Буданова, он положил сигару, широко заулыбался и поднялся для приветствия.
Леля оглянулась и замерла. И Буданов остановился, будто налетев на невидимую стену.
Сашка в тонкости эксперимента посвящен не был, пребывая в счастливой уверенности, что пробуется на главную роль в новом грандиозном сериале, и столбняк Буданова отнес на счет неотразимости своей «переводчицы».
— Да, да, — лукаво произнес он. — Русские девушки так красивы, что можно и голову потерять!
Леля машинально перевела.
— Будем надеяться, что нам с вами это не грозит, — сдержанно ответил Буданов.
— Я бы не зарекался, — хохотнул Сашка.
— А я вот зарекусь… — И, прекращая ненужный разговор, Буданов повернулся к Леле: — В моем распоряжении полтора, максимум два часа. Надеюсь, за это время мистер Смолл успеет удовлетворить свое любопытство.
Выслушав Лелю, «корреспондент» посерьезнел.
— Вы не станете возражать, если я включу диктофон? — спросил он, жестом приглашая Буданова за стол.
И вечер покатился своим чередом. Сашка задавал заранее подготовленные вопросы, Буданов отвечал, а Леля старательно переводила.
Еда была вкусной, а вино отменным. Но быстро кончилось, и Буданов спросил, не возражает ли компания против хорошего коньячка. Компания не возражала, и он заказал бутылочку «Хенесси».
Пленка в диктофоне давно закончилась, но Сашка играл свою роль, и именно благодаря ему, талантливому и остроумному забулдыге, атмосфера за столом постепенно разрядилась и скованность исчезла.
Они весело смеялись и подшучивали над Лелей, что, мол, ей, бедняге, и поесть-то толком некогда — так много приходится переводить. И Буданов все чаще встречался с ней глазами.
Но Сашка пьянел с каждой рюмкой и незаметно пересек ту незримую грань бытия, за которой, как известно, море по колено.
Ему уже порядком надоела вся эта бодяга, он забыл и о сериале, и о сидящих где-то в зале «членах съемочной группы», но из образа не выходил, потому что теперь считал своей задачей уложить в постель красивую переводчицу и понимал, что если с корреспондентом «Таймс» она ляжет наверняка, то с ним, Сашкой Николаевым, может и не согласиться.
Он ослабил узел галстука, подался к Леле и проникновенно сказал:
— Послушай, детка! Давай пошлем подальше этого русского козла! Возьмем шампанское, поедем к тебе и ты узнаешь, что такое настоящий мужчина…
— Боюсь, что ты узнаешь это первым. А вот продемонстрировать не сможешь уже никогда, — на безукоризненном английском холодно произнес Буданов.
Леля нервно дернулась, и кусок мяса в густой жирной подливке, который она усердно пилила, высвистнул из-под ножа и смачно шлепнулся на лацкан элегантного костюма «мистера Смолла».
