— А я и не критикую, — он чуть сбавил тон. — Я только хотел сказать, что сейчас, когда я вернулся, я уж прослежу за тем, чтобы ребенок близко узнал своего отца.
— Прекрасно, значит, мы обо всем условились, — Трейси посмотрела ему прямо в глаза и тут же поняла, что совершила непоправимую ошибку. Она просто потерялась в глубинах этих жгуче синих глаз. Больше всего на свете ей захотелось, чтобы Дуг заключил ее в свои объятия, сказал ей, какая же она дурочка, и отнес ее прямиком в постель наверху. Возможно, это желание, это ощущение жаждущей размягченности и внутреннего трепета возникло у нее из-за виски.
Дуг не спускал с нее глаз, отвечая ей тихим, вкрадчивым голосом:
— Если ты действительно этого хочешь.
Трейси сделала глубокий вдох и сказала себе: именно этого я и хочу, так тому и быть.
— Этого, — произнесла она наконец, но даже в собственных ушах ее слова прозвучали неубедительно.
Предстоящая неделя казалась ей все длиннее и длиннее. Если Дуг не пойдет ей навстречу, ситуация станет гораздо опаснее, чем Трейси могла себе представить. Ей бы наброситься на него, а не рассиживать, страстно желая его прикосновения.
Она украдкой взглянула на Дуга. В уголках его рта притаилась самодовольная улыбка. Как ни одурманена она была, эту улыбку Трейси узнала сразу. Никакого понимания от него не дождешься!
К концу недели Дуг нашел работу, если верить слухам, распространившимся в «Морти» за ланчем. За последние дни Трейси уже потеряла надежду на то, что он подыщет себе хоть какую-нибудь что-нибудь. Он, похоже, предъявлял завышенные требования, и каждую ночь на ее вопрос отвечал одно и то же:
— Не дави на меня. Я не стану хвататься за первое же, что мне предложат, Трейси Мари. Да не волнуйся ты. Найду я что-нибудь, да такое, чем ты будешь гордиться.
— Тебе незачем доказывать мне что-либо.
— Думаю, что есть зачем, — загадочно ответил он.
— Чего именно ты хочешь? Может, я помогу. В «Морти» приходит уйма народа. Я могла бы поспрашивать.
— Я сам найду себе занятие, — заносчиво отпарировал он. В его тоне послышалась упрямая мужская решимость, которой она прежде не замечала в нем. К ней пришло понимание, как много воды утекло с тех пор, когда он довольствовался отпуском бензина на заправочной станции во время своей учебы в колледже, а она вкалывала официанткой.
В те далекие уже дни Трейси вовсе не была уверена, что Дуг при всем его уме питал какие-либо амбиции. Он довольствовался тем, что у него было время играть в бейсбол или баскетбол и что он зарабатывал достаточно, чтобы раз в неделю сводить ее в кегельбан или в кино. Она говорила себе тогда, что вышла за него замуж потому, что он был нежным и забавным и любил ее, а не потому, что ожидала, чтобы он в один прекрасный день поставил на уши весь Сильвер-Фолс. Хватало и того, что они были вместе и, по крайней мере поначалу, безумно счастливы.
Она так и не заметила, когда на их счастье упала тень, как и не поняла, что было тому причиной. Казалось, однажды замерли вся говорильня и весь смех, и они стали чужими. Атмосфера становилась все более напряженной, и Трейси совсем не удивило, что Дуг стал ухлестывать за Вирджинией Сью, но все равно это ее взбесило. До того момента она была уверена: как бы плохо им ни было, все у них со временем образуется. Дуг же воспользовался ее возмущением, чтобы сбежать от семейных обязанностей. Она так и считала, что он бежал скорее от ответственности, чем от нее.
Теперь же к ее вящему изумлению Дуг, похоже, заполучил ответственный пост в одной из главных строительных компаний города. Новость утвердила ее во мнении, что этот мужчина был достаточно умен и талантлив, чтобы добиться всего, чего бы он ни пожелал. И чем больше она думала об этом, тем больше ей казалось, что годы, проведенные им вдали от Сильвер-Фолса, не прошли бесследно для него. В жизни Дуга теперь появилась некая целеустремленность, которой не было раньше.
Ее родители, вероятно, были правы с самого начала. Может, Дугу просто необходимо было время для самостоятельного возмужания, свободного от груза ответственности, взятой им на себя в слишком раннем возрасте. Из услышанных ею за неделю сплетен вытекало, что Дуг завоевал репутацию отличного прораба. Ее сердце даже наполнилось гордостью.
Милли Хиггинс — дважды разведенная секретарша «Приозерной строительной компании», которой никогда не нравилась Трейси и которая давно положила глаз на Дуга, — поспешила явиться в «Морти», чтобы сообщить Трейси, какое впечатление произвел Дуг на хозяев компании.
— О, дорогуша, видела бы ты его. Он выглядел потрясающе в своем модном сером в полоску костюме. Клянусь, на нем даже была рубашка с его инициалами на манжетах, а шелковый галстук, должно быть, стоил ему кучу денег. Он был похож на одного из этих пижонов, фотографии которых печатают в мужских журналах. Боссы пришли от него в восторг, это я тебе говорю! Они дали ему очень ответственную работу.
Милли не преминула закинуть удочку — отнюдь не в самой утонченной манере — относительно состояния брака Магиров.
— Я имею в виду, — наконец прямо спросила она, перестав поглощать своего тунца под хлебной водкой, — вы двое сходитесь опять, или как?
Вопрос резонный, подумала Трейси, но не из легких. Она не была настроена делать дважды одну и ту же ошибку. А Дуг после того разговора потерял, похоже, желание завоевать ее вновь.
И его красноречие, и его обещания, что все образуется, казалось, были забыты им за неделю Он и пальцем к ней не притронулся после понедельника, когда в «Морти» целовал ее почти до беспамятства, попил чаю со льдом и вышел за дверь.
Это была самая неудачная, просто-таки невеселая неделя в ее жизни. Поначалу, как она и объявила в понедельник, Трейси была полна решимости держаться от него на расстоянии. Как и всегда, она работала допоздна или посещала вечерние занятия в колледже. Домой возвращалась столь утомленной, что ей едва хватало сил, чтобы поприветствовать Дуга кивком головы, поцеловать Дональда на ночь и подоткнуть его одеяло, потом принять теплую ванну и нырнуть в постель. На столике у кровати она обычно находила тарелку сандвичей или свежеиспеченных пирожков и стакан молока. Подобная неожиданная забота производила на нее благоприятное впечатление, и она засыпала с улыбкой на губах.
Но как это ни иронично выглядело, хоть она и отвоевала себе жизненное пространство, на котором настаивала, ее проклятая постель становилась с каждой ночью все более одинокой, а Дуг ни черта не делал для того, чтобы присоединиться к ней и скрасить ее одиночество. После того как она беспокойно металась и крутилась всю ночь, ее эмоции спутывались больше, чем простыни. И попытки Милли прозондировать почву вовсе не способствовали их распутыванию.
