Люси недоверчиво покачала головой.
— Не знаю даже, с чего начать.
— Ваш отец твердит, что отдаст вам «Пандору», когда вы станете взрослой. Я хорошо знаю людей подобного рода. Так вот, он начнет считать вас взрослой, когда у вас появится парень, готовый помочь вам в трудную минуту. Но ваш избранник должен обязательно понравиться вашему отцу. — Он опять улыбнулся. — Кто же еще, как не я, ему понравится?
Люси вскочила и отвернулась.
— Вы шутите?
— Вы хотите сказать, что я вам не подхожу? — удивленно воскликнул Ян. — Уверяю вас, у меня есть деловая хватка, а это как раз то, что нужно вашему отцу.
— Хорошо, но я с трудом представляю…
— Итак, будем считать, что договорились. Не забывайте: после того, что случилось сегодня утром, ваш отец считает, что мы — влюбленная парочка, так что начало уже положено.
— А вам-то это зачем? Я ведь не в вашем вкусе. — Ян открыл рот, чтобы возразить, но она остановила его: — И пожалуйста, не возражайте! Я видела вашу избранницу — Фезер. Вам такая нужна: молодая, смазливая, простоватая, но с бешеным темпераментом. При чем тут я?
Он поднялся и пошел на нее, пока не прижал к стене, упершись с обеих сторон руками.
— Да как вы не понимаете? Чтобы все у нас получилось, нам надо малость… похимичить, понимаете?
— Химичить?! Я не хочу, — твердо сказала Люси.
— Ну, послушайте! Прошлой ночью…
— А я ничего не помню! Абсолютно ничего!
— Ничего-ничего? — Он наклонил голову и прижался губами к ямке на молочно-белой шее.
Люси закрыла глаза, с трудом сдерживая стон. Черт бы его побрал! Конечно, она помнит, и больше, чем хотелось бы.
А он уже расстегивал на ней блузку…
— Прекратите! — Люси резко стукнула его по руке.
— Я просто показал, как надо химичить, — проговорил он, явно довольный.
— И со многими вы так… химичите? Со скольких пальчиков вы слизывали арахисовое масло? — сердито спросила она.
— О, с арахисовым маслом я знаю массу трюков. Показать?
— Не стоит, я и так поняла, что вы из себя представляете. — Пожалуй, хватит об арахисовым масле! — Впрочем, это неважно. Я только сказала, что я не в вашем вкусе! Как вы — не в моем! — язвительно добавила она.
— А я вам верю, — довольно легко согласился он. — Вам только что стукнуло тридцать, и вы хотите остепениться. Вам нужен дом, дети, собака, вместительная машина типа «минивэн» и так далее и тому подобное.
— Какая идиллия, — насмешливо протянула Люси. Только он не угадал. Дом и семья — это, конечно, хорошо, но сначала она хотела встретить романтичного, надежного, любящего мужчину. Как бы смешно это ни звучало.
Собака? Минивэн? Ни за что! Она мечтала побывать в Париже, побродить под дождем по его улочкам и читать сонеты при лунном свете… Ян Макинтош не имеет об этом ни малейшего представления. Вершина его мечтаний — женщина на одну ночь и взбитые сливки с вишенкой на десерт.
Люси прикрыла глаза рукой: здесь она, пожалуй, несправедлива, о сливках и вишенке он даже не заикался, все это плод ее разгоряченного воображения.
— Напрасно вы считаете, что вы не в моем вкусе. — Ян наклонялся все ближе. — Если говорить серьезно, у меня нет пристрастий к какому-то определенному типу женщин.
— Вы действительно хотите, чтобы люди подумали, что у нас с вами роман? — спросила она и нырнула под его руку, которой он по-прежнему упирался в стену. — Вы не боитесь подмочить репутацию?
— Раз люди думают, что у нас с вами роман, то уже поздно сожалеть о репутации, — возразил он.
— Нет, люди думают, что у нас с вами была ночь безумного, скотского разврата…
Однако он не обратил внимания на ее слова и подошел сзади, дыша ей прямо в затылок.
— Люди будут судить обо мне по моему достатку и деловой хватке, а тут мне крупно повезло. Сейчас я занимаюсь в основном тем, что сижу и жду, когда по почте придет чек на кругленькую сумму. А что я делаю, с кем и где, людям абсолютно все равно.
— И вам от этого не становится грустно? — тихо спросила Люси.
— Иногда. — Он стоял так близко, что, когда пожал плечами, слегка задел ее. — Хорошо бы мне стать вашим любовником и жить здесь, в этом уютном особнячке. Тогда мой брат снова обрел бы свободу, а вы получили бы компанию вашей мамы.
— Вы хотите стать моим сожителем?! — Она резко обернулась к нему.
— Но ведь это самый верный способ заставить всех поверить, что у нас с вами настоящий любовный роман. — Ян обнял ее за талию. — Если я останусь… — Его губы были так близко, что Люси почувствовала его горячее дыхание, когда он прошептал: — здесь, с вами.
У нее вдруг подогнулись колени и закружилась голова. Она представила, будто Ян уже переехал к ней…
Но уже в следующее мгновение Люси взорвалась.
— Черт бы вас побрал! — выкрикнула она, отталкивая Яна.
— Господи, что с вами? — испуганно проговорил он.
Сжав руками виски и закрыв глаза, Люси что-то бормотала себе под нос. Сказать ему или не сказать?
— Люси, — тихо позвал Ян, — вам плохо?
— Не волнуйтесь, мне уже лучше. По-моему, я придумала, как заставить Стеффи бросить Кайла!
— Как? — спросил он с нетерпением.
Люси пожала плечами.
— Я не знаю… ну, в общем, вы должны переехать ко мне.
Ян недоверчиво посмотрел на нее.
— В самом деле?
— Да. Вот мой план. Я вам уже говорила, что Стеффи не любила, когда у других были такие же игрушки, как у нее. Теперь представим, что мне подарили такую же куклу, как и ей, — в коробке с голубыми лентами, с красивым домом в придачу.
— И что?
— Надо сделать так, чтобы Стеффи об этом узнала. И я догадываюсь, что она сделает! Она ее просто выбросит! Как-то отец подарил нам к Рождеству по одинаковому кашемировому платью. Знаете, что она сделала со своим платьем? Изрезала его на куски! Ей было легче умереть, чем появиться в точно таком же платье, как у меня! На ее месте другая девочка искромсала бы мое платье, но Стеффи не такая. Стоит у меня появиться чему-нибудь ценному, как оно сразу теряет свою привлекательность в глазах Стеффи, и она ни за что не согласится иметь это у себя.
Ян запустил руку в темные волосы, синие глаза оживились.
— Итак, я на днях переезжаю к вам, и мы начинаем прогуливаться на виду у вашего отца и Стеффи… и одним махом убиваем двух зайцев. Превосходно.
— Но с одним условием, — неожиданно проговорила Люси.
— С каким?
— Притворяться моим любовником вы можете, но не вздумайте быть им на самом деле, — твердо проговорила она. — Никаких томных взглядов и воздыханий.
— Вам не кажется, что это слишком жестоко?
