Он отстраняется, чтобы посмотреть между нами. Одна его рука лежит рядом с моей головой, удерживая себя на весу, в то время как другая скользит, касаясь моей груди и горла.
— Взгляни, Элма, — он кивает головой туда, где проникает в меня. Кажется, его члену неудобно в презервативе, но он весь пропитан моим возбуждением. Оно размазано по всему его телу.
— Ты такой большой, — удивляюсь я, широко раскрыв глаза. — Неудивительно, что больно.
Он ухмыляется и игриво щиплет мой клитор, отчего я сжимаюсь вокруг него.
— Ты точно знаешь, как сделать приятно моему эго, — подмигивает он мне. — Это не будет больно каждый раз. Твоё тело только начинает привыкать к проникновению.
— Я принимаю таблетки. Если тебе не удобно… — я замолкаю. — Я имею в виду, что доверяю тебе.
Адам изучает моё лицо мгновение, прежде чем отстраниться. Я снова смотрю, как он стягивает презерватив, как будто это личное оскорбление. В следующий раз, когда он входит в меня, я чувствую каждую жилку на его члене. Он легче скользит внутрь и наружу, и я облегчённо вздыхаю.
— Вот так лучше, — ворчит он, и его мышцы живота напрягаются с каждым медленным толчком. — Гораздо лучше.
Я могла бы смотреть на его твёрдое тело весь день напролёт. У него очень красивые татуировки. От его шрамов грустно. А его тёмная поросль волос на груди, которая соответствует дорожке ниже пупка, очень сексуальна.
— Потрогай свои сиськи, Элма. Я чертовски люблю твои сиськи и не могу быть везде одновременно. — Его голос глубокий и хриплый. Я уже собираюсь спросить, что не так с его руками, когда он использует одну из них, чтобы закинуть мою ногу на плечо. Другой рукой он дразнит мой клитор.
— О!
— Вот так, детка, — воркует он. — Красиво и глубоко.
Я должна была дотронуться до своей груди, но не могу сосредоточиться. Только не тогда, когда он пытается разделить меня пополам. Адам так глубоко внутри меня, что я не могу мыслить здраво. Его яйца тяжелеют, когда они шлёпают по моей заднице. На короткий миг я задаюсь вопросом, будет ли больно там так же сильно.
Он снова щиплет мой клитор, заставляя меня вскрикнуть.
— О чём думаешь, красавица?
Я застонала и покачала головой.
— Н… Ни о чём.
Шлёп!
Я вскрикиваю в тот момент, когда он шлёпает меня по клитору и сжимает его так сильно, что я вижу звёзды. Я собираюсь кончить снова. Скоро. Ни за что. Я едва могу заставить себя кончить самостоятельно, и всё же Адам движется по кругу, как автомат по продаже оргазмов, выкидывая их налево и направо.
— Не лги мне, — рычит он.
— Я была… — снова стону я. — Мне было интересно, будет ли больно и там тоже.
— Где? — Его пальцы впиваются в моё бедро, когда он толкается сильнее. — Чёрт побери, где, Элма?
— Я…
— Скажи это.
— Моя задница.
— Чёрт, — рычит Адам, его бёдра врезаются в меня, теряя контроль. Он колдует над моим клитором, потому что через несколько секунд я содрогаюсь от сильного оргазма. Это выводит его из себя, потому что он кончает следом за мной со сдавленным стоном. Его горячее семя выплескивается внутрь меня. Это ощущение не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала. Утверждение. Адам Реннер заявил свои права и пометил меня.
Он отпускает моё бедро и падает на меня. Его руки находят мои запястья, и он прижимает их к кровати. По мере того, как его член размягчается, боль от того, что он был внутри меня, становится более заметной. Щиплет, когда его сперма вытекает из меня. Его рот захватывает мой в сладком, собственническом поцелуе.
— Так хорошо, — бормочет он.
Я улыбаюсь.
— Я могу сказать то же самое.
Он отпускает мою руку и прикасается к моему лицу.
— Мы только начали, детка. Я так много хочу сделать с тобой. — Его нос утыкается в мой. — И отвечая на твой вопрос, это может быть больно. Но я думаю, что когда-нибудь мы сможем это сделать.
— Другим женщинам было больно? — меня пронзает волна ревности.
Он страстно целует меня.
— Не знаю. Я никогда раньше не делал этого.
Я провожу пальцами по его волосам.
— Серьёзно?
Адам пожимает плечами и в последний раз целует меня в губы, прежде чем отстраниться.
— Это то, что ты приберег бы для того, кому доверяешь. У меня были отношения, конечно, но не очень длительные, и мы никогда не заходили достаточно далеко, чтобы довериться друг другу. — Он направляется в ванную, давая мне прекрасный вид на его подтянутую задницу. Мышцы напрягаются при каждом шаге. Я не упускаю из вида лёгкую хромоту и отвратительный шрам на задней стороне его бедра и колена. Как только включается душ в ванной, он возвращается. Его член всё ещё влажный, и это заставляет мой таз болеть ещё сильнее.
— Кто мы друг другу? — спрашиваю я, не в силах сдержать глупый вопрос.
— Мы вместе. — Его ответ вполне обыденный. Как будто это самая простая вещь на свете.
— А как же школа и мой отец?
Челюсти Адама сжимаются, когда он поднимает меня на ноги.
— Мы что-нибудь придумаем. Ты просто должна мне доверять.
— Как я когда-нибудь доверю тебе свою задницу? — спрашиваю я, приподняв бровь.
Он обхватывает обе мои ягодицы ладонями и прижимается лбом к моему лбу.
— Именно. Мы будем работать над этим. Когда-нибудь они узнают, но всё будет хорошо. — Он хмурит брови. — Зачем Рите лгать твоему отцу о парнях, с которыми ты была?
У меня замирает сердце.
— Она всегда флиртовала с ним. Я думала, что это безобидно, но, возможно, ошибалась. Может быть, Рита и была моей лучшей подругой, но не самой лучшей. — Я хочу позвонить ей и спросить, какого чёрта она так обо мне говорит. Но зная Риту, она бы солгала мне прямо в лицо и сменила тему разговора.
— Наркотики? — спрашивает он. — Твой отец сказал мне, что поймал тебя с ними.
— Я не принимала наркотики, — отвечаю я ему, нахмурившись. — Они принадлежали Рите. — Всегда Рите. — Адам?
— Да?
Я целую его в губы.
— Я рада, что меня сюда отправили.
Он улыбается.
— Я тоже рад, Элма.
Глава 12
Адам
Три недели спустя…
— Шевели ногами, Зи! — рявкает тренер Эверетт Лонг, очень похожий на медведя гризли.
Зейн машет в воздухе двумя средними пальцами, но бежит немного быстрее.
Я ухмыляюсь, прежде чем повернуться и посмотреть на Эверетта.
— Как он справляется?
Тренер почёсывает свою щетинистую челюсть и пожимает плечами.
— Парень способен на большее, — он складывает руки и кричит: — НО ОН МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА!
Зейн бормочет какие-то проклятия, но я вижу, как он ускоряет шаг. Он слегка хромает, лицо у него красное, но он очень старается.
— Мы практически нашли общий язык, — говорит Эверетт со злой усмешкой.
— Как личная жизнь? — я вздрагиваю, потому что мой голос звучит как у киски. Но я ни с кем другим не могу говорить об этом.
Глаза Эверетта сужаются, и он смотрит на меня с подозрением.
— Прекрасно. А что?
Я провожу пальцами по волосам и вздыхаю.
— Ну, не знаю. Ты просто кажешься счастливее. Я знаю, что ты с кем-то встречаешься. Никто не заставляет твою сварливую задницу улыбаться, и всё же я ловлю тебя на этом время от времени.
Он поднимает голову к небу, и я замечаю лёгкую улыбку на его губах.
— Как я и сказал, — произносит он, опуская беглый счастливый взгляд. — Прекрасно. А что?
— Я просто… — я замолкаю и щипаю себя за переносицу.
— Это касается тебя или меня? — требует он, и в его голосе слышится лёгкое раздражение.
Наши глаза встречаются, и я хмуро смотрю на него.
— Меня.
Его плечи расслабляются, и на этот раз он действительно улыбается.
— Я и не знал, что ты с кем-то встречаешься. А мама Бет знает об этом?
Я смеюсь, потому что, если бы моя мама знала, она уже всунула свой нос в мои дела. Вот такая она и есть, и не только со мной. Со всеми. Когда мы вместе учились в старших классах, мама чаще всего имела дело с Эвереттом, и вместо того, чтобы называть её заместителем директора Реннер, он любил терроризировать её и называть «мамой Бет». В конце концов, это так и осталось. Она должна была помочь ему направить всю его агрессию в нужное русло, чтобы он перестал избивать всех придурков в нашей школе. Я думаю, что он просто использовал лакросс как повод избивать людей палкой. Если бы не мама, подталкивающая его к этому виду спорта, он, вероятно, попал бы в серьёзные неприятности вместо того, чтобы поступить в колледж на полную спортивную стипендию.
