Никаких комплексов по поводу отсутствия родительской заботы у Мэри не было, это она уже выяснила в ходе продолжительных бесед с Доком.
– Почему вы стали актрисой, Мэри?
Она задумчиво проглотила кусочек яблока, покрытого взбитыми сливками.
– Не знаю… Должно быть, мне всегда нравилась эта профессия. В колледже у нас был свой маленький театр, и мы частенько ставили различные спектакли. Так уж получалось, что мне нередко доставалась ведущая роль. Как-то мы делали постановку для благотворительного базара, и меня заметил режиссер, бывший в это время проездом в нашем городе. Так я и стала актрисой.
– Почему-то я не слышу энтузиазма в вашем голосе, – мягко сказал Жак. – Вам нравится эта профессия?
Мэри снова задумалась. Нравится ли ей играть? Да, определенно нравится. Настолько, что даже в жизни она редко бывает собой.
– Вряд ли я стала бы актрисой, если бы была равнодушна к театру, – выкрутилась она.
– А почему именно театр, а не кино?
Мэри вздохнула. Ей было скучно копаться в себе, она от этого уставала и не могла дождаться, когда же наконец услышит голос Люка.
– Возможно, когда-нибудь, если мне предложат роль, которая меня заинтересует, я снимусь в фильме.
– Почему вы до сих пор не замужем?
Почему-почему? Потому что!
– Не знаю, не было желания, – раздраженно ответила Мэри.
– Вам снятся кошмары?
Мэри подняла на Жака глаза и удивленно уставилась на него. Что за странное интервью? Разве не должен он расспрашивать о ее новой роли?
– Вы давно в журналистике? – спросила его Мэри.
Он опустил глаза.
– С сегодняшнего дня, – признался он и улыбнулся.
– Кто вы? – спокойно спросила Мэри, понимая, что Жак никогда не имел никакого отношения к журналистике.
– Честно говоря, я не мог не воспользоваться ситуацией и не поиграть в журналиста. – Он сочувственно и виновато смотрел на Мэри голубыми глазами. – Меня попросил с вами встретиться Люк. Я его коллега.
Губы Мэри против ее воли растянулись в радостной улыбке. Имя Люка действовало на нее, словно живительные капли дождя на землю после давней засухи: Мэри мгновенно расцветала.
– Так, значит, вы психиатр? – уточнила она. – А почему Люк прислал вас, а не пришел сам?
– Вы же сказали ему, чтобы он не искал вас до тех пор, пока вы сами с ним не свяжетесь. Но он не мог больше ждать, понимаете?
Мэри понимала. Жак даже представить себе не мог, как она понимала Люка!
– Он не стал компрометировать вас и послал меня узнать, все ли с вами в порядке?
– Я собиралась связаться с ним сегодня, – сказала Мэри. – Вот только не знаю, как это сделать. Я не уверена, что за мной не следят. То что меня выпустили сюда одну, – чудо… Либо ловушка.
Как только Мэри узнала, что Жак коллега Люка, то безоговорочно стала доверять этому вертлявому худышке.
И как только он может быть психиатром с такими нервами? – удивилась она, а потом присмотрелась к Жаку и удивилась еще больше. Пожалуй, она столкнулась вовсе не с коллегой Люка, а со своим коллегой. Признавшись в том, что он не журналист, а значит, перестав играть чужую роль, Жак превратился в уравновешенного мужчину с плавными движениями и спокойным характером.
– Вы не думали о том, чтобы обратиться в полицию? – огорошил ее Жак вопросом.
– В полицию? – тупо переспросила Мэри, будто впервые слышала это слово. – Для чего?
– Но ведь эти люди не дают вам и шагу ступить. Они ограничивают вашу свободу.
Мэри молча допила апельсиновый сок, который показался ей невероятно кислым, и лишь потом ответила:
– Боюсь, я сама в этом виновата. Они вроде моих телохранителей.
– Тогда вы можете их уволить. Вы же совершеннолетняя, Мэри, и имеете право поступать так, как вам вздумается.
Если подумать, то он прав, решила Мэри. Однако Жак не знает, что Вик и Док приставлены ко мне не только для того, чтобы охранять меня. Я много чего могла бы рассказать Жаку о себе, но не стану этого делать. Даже Люк не знает этих подробностей.
– Давайте поговорим о Люке, – предложила Мэри. – Он просил что-нибудь мне передать?
Жак утвердительно кивнул.
– Разумеется. Он спрашивает, когда вы сможете встретиться.
– Передайте ему, что пока я не знаю, когда мне удастся вырваться из цепких рук моих тюремщиков. Да и вообще я хотела бы поговорить с ним сама. Жак, вы не одолжите мне сотовый телефон?
– С превеликим удовольствием, – ответил он, протягивая Мэри телефон, который был меньше его ладони.
Мэри по памяти набрала номер Люка – в таких случаях память никогда ее не подводила – и принялась считать гудки. Где-то после пятого он ответил.
– Люк, это я. Звоню с телефона Жака.
– Милая, как я рад тебя слышать! – Его голос пролился бальзамом на ее израненную душу.
– Я тоже рада слышать тебя, – сказала Мэри.
– Все в порядке? Ты не давала о себе знать, поэтому я решился подослать Жака.
– И правильно сделал. Послушай, я скучаю.
– Это приятно.
Мэри улыбнулась. Ей очень хотелось быть сейчас рядом с Люком, поговорить с ним, а еще лучше – заняться любовью.
– Мой дядя приехал, – сказала Мэри.
– Я считаю, что ты не обязана как привязанная находиться рядом с Виком и Доком. Я хочу забрать тебя.
– Это невозможно.
– Почему?
– Мне необходимо сначала поговорить с дядей, а потом решить, что делать.
Мэри вспомнила разговор Вика и Дока о том, что никто не захочет связываться с сумасшедшей.
Никто, кроме психиатра, улыбнулась Мэри. Люк не из тех людей, кто боится трудностей.
– Мне пора, – сказала Мэри.
Почему-то по телефону она не любила разговаривать.
– Что я могу сделать для тебя?
– Пока ничего, Люк. Я свяжусь с тобой в ближайшие три дня, хорошо?
– Мэри, ты нужна мне.
Она закрыла глаза, чтобы не выдать своих чувств перед Жаком, который внимательно за ней наблюдал. Все, что ей было нужно, она получила: услышала, что нужна Люку.
– Это приятно, – сказала Мэри и услышала, как Люк рассмеялся.
Она вернула телефон Жаку.
– Если кто-нибудь, в случае если за нами наблюдают, спросит, с кем я разговаривала, придумайте что-нибудь правдоподобное.
– Например, с моим редактором, – предположил Жак.
– Мне все равно, – сказала Мэри искренне. – Хоть с президентом Америки, главное, вы должны быть уверены в своей лжи. Тогда никто ничего не заподозрит.
– У вас большой опыт по этой части? – тихо спросил Жак.
– Да, – ответила Мэри, глядя ему в глаза. – Огромный опыт.
– Дядя.
– Мэри.
Не стоило даже делать вид, что они рады видеть друг друга. Впрочем, эти двое и не делали. Дядя Эд стоял напротив Мэри, сложив руки на толстом животе, и разглядывал ее из-под полуприкрытых век. Мэри же – руки скрещены на груди, смотрит с едва прикрытым вызовом – криво улыбалась.
