– Я ни разу не был на твоем представлении.
– Я не в цирке работаю, а в театре! – оскорбилась Мэри. – Кто мешал тебе приехать и посмотреть?
– Твое имя гремит на весь штат, – сказал Эд задумчиво. – Прими мои поздравления.
– Рано поздравлять. Вот когда мое имя станет греметь на всю страну, тогда и поговорим.
– Ты действительно хочешь славы и известности?
– А кто не хочет?
– Некоторым людям милее тишина и покой.
– Но не мне.
– А как же твои планы о создании семьи?
– Люк не против того, чтобы я играла в театре.
– Люк, значит.
Проговорилась, сокрушенно подумала Мэри. Впрочем, какая разница… Дядя Эд все равно узнал бы его имя от Вика.
– Ну да, Люк, – с вызовом сказала она.
– Психиатр? – уточнил Эд.
Мэри тяжело вздохнула.
– У тебя дурацкая привычка все переспрашивать, дядя.
– Так я лучше запоминаю.
– Ты не пробовал записывать?
Они начинали ссориться. Так всегда происходило после получаса разговора друг с другом.
– И все же ты до вечера будешь здесь, – сказал Эд. – Мэри, скоро у тебя день рождения. Тебе исполнится двадцать пять, и завещание вступит в силу. Тебе до конца жизни не придется заботиться о деньгах.
– Да, это приятно, но не понимаю, почему я должна быть рядом с тобой.
– Есть ряд формальностей, которые ты должна выполнить. Кое-что подписать, кое с кем встретиться.
– А это кое-что и этот кое-кто не могут подождать три недели?
– Лучше все сделать сегодня и ни о чем не думать.
– И что я должна буду подписать?
Документ с моей клятвой, что за три недели я не выйду замуж? – подумала Мэри и улыбнулась.
Она не так уж нуждалась в этих деньгах. У нее был свой счет в банке, который Мэри не трогала, поскольку бабушка распорядилась, чтобы ее обеспечивали всем необходимым. За эти годы на счете Мэри скопилась кругленькая сумма.
У Мэри была работа, поэтому за будущее она тоже не слишком волновалась.
Однако замуж Мэри хотела. И обязательно за Люка. Он был первым из мужчин, с которым она намеревалась связать свою жизнь.
– Как скажешь, – сдалась Мэри, рассудив, что и ей будет польза, если она отделается от всех формальностей, а заодно и от дяди за один день.
– Вот и чудно! – Эд потер ладони. – А послезавтра я устраиваю званый ужин для всех своих старых знакомых, которых давно не видел. В конце концов, я не так уж часто выбираюсь в этот город. Я снял ресторан отеля на весь вечер.
– Наверное, это стоило тебе кучу денег, – по-кошачьи, одними глазами, улыбнулась Мэри.
Дядя Эд проглотил шпильку в свой адрес. Ему приходилось терпеть Мэри, чтобы не выдать свои страхи. Довольно он с помощью Дока и Вика издевался надо мной, решила Мэри. Теперь моя очередь.
Если они всегда считали ее сумасшедшей, и она почти поверила в это сама, пусть пожинают плоды собственных фантазий.
– Вик, ко мне в комнату сегодня утром залетела птица, – сказала Мэри.
Вик тревожно переглянулся с Доком.
– И где же она сейчас? – спросил он, за что и получил тычок в бок от Дока.
– Не знаю. Я вышла в ванную, чтобы взять полотенце и поймать ее, но, когда вернулась, птицы в комнате уже не было. Наверное, выпорхнула.
– Мэри, милая, – начал Док ласково увещевать ее, – тебе, наверное, померещилось. Или приснилось.
– Это еще почему? – ощетинилась она, чувствуя, что ей не верят.
– На окнах ставни, – пояснил Док. – Она никак не могла прилететь к тебе. Это была большая или маленькая птица?
Мэри задумалась на секунду.
– Большая, – наконец произнесла она. – Я такой никогда не видела. У нее был длинный клюв, большие крылья, словно посеребренные кончики перьев и блестящие коричневые глаза, круглые как блюдца. – Мэри рассмеялась. – Правда, не такие большие. Было бы смешно, если бы глаза оказались больше самой птицы, правда?
Док торопливо полез в шкафчик с медикаментами, вынул оттуда пузырек с таблетками и вытряхнул себе на ладонь три штуки.
– Выпей, Мэри, это витамины, – сказал он и, не давая ей опомниться, сунул в руки стакан, наполовину наполненный водой.
Его всегда держали на видном месте. По утрам Док лично ополаскивал стакан и наливал свежую воду. Он частенько пичкал Мэри успокоительными, и иногда вода требовалась срочно, чтобы пациентка не успела опомниться и выплюнуть лекарство. Именно по этой причине в комнате Мэри тоже поселился стакан с водой.
Мэри покорно взяла три таблетки и стакан, прекрасно зная, что никакие это не витамины, но на этот раз не стала возражать.
– А еще мне кажется, что в стенах водятся мыши.
– В стенах? – растерянно переспросил Док.
– Я слышу, как они шуршат.
– Это правда, Док, – вдруг вступил в разговор Вик. – Я тоже их слышу. В этом нет ничего удивительного, дом довольно старый, за обшивкой вполне может шуршать всякая живность. Лишь бы не тараканы! – добавил он и содрогнулся.
Мэри рассмеялась.
– Такой большой и сильный мужчина, а боится каких-то насекомых!
Вик стрельнул в ее сторону неприязненным взглядом.
– Расскажи еще про птицу, – попросил Док.
– Мне больше нечего рассказывать. – Мэри пожала плечами и демонстративно зевнула. – Можно, я пойду спать?
– Иди, конечно, иди, – сказал Док.
Мэри вышла из комнаты, но никуда не пошла, а выплюнула в ладонь не проглоченные таблетки и тут же приникла ухом к закрытой двери.
– Ты ей дал снотворное? – услышала она голос Вика.
– Нет, обычное успокоительное.
– Что ты думаешь по поводу этой птицы?
– Галлюцинации. Очень плохо, что средь белого дня. Хотя, возможно, ей это действительно приснилось, а она выдала сон за реальность.
– Что делать думаешь? Скоро у нее должны начаться репетиции.
Док вздохнул, и Мэри услышала, как что-то звякнуло и стукнуло. Наверное, Док сам хлебнул успокоительного из ее стакана.
– Нельзя ей играть на сцене. Зря мы позволили ей вернуться.
– Но постоянно держать ее взаперти мы тоже не можем.
– Можем, пока оплачивают все ее счета.
– Я позавчера разговаривал с ее дядей. Он советовал усилить надзор за ней.
Док раздраженно фыркнул.
– Куда уж строже! Она никуда не выходит. На окнах ставни, мы всегда дома. Чего он боится?
– Боится, что она удерет с этим докторишкой, будь он неладен.
– Она больна. Ни один человек, как бы он влюблен в нее ни был, не станет связываться с сумасшедшей.
Мэри отпрянула от двери и не стала больше задерживаться возле нее. Она вошла в свою комнату, поплотнее задернула занавески и свернулась калачиком на кровати.
Слова Дока больно ранили ее. Однако он прав. Никто не станет терпеть возле себя сумасшедшую. Вику и Доку платят только потому, что они постоянно и непрестанно рядом.
