— Не беспокойтесь, я прекрасно проведу время, — поспешила уверить ее Дороти.
— Конечно, — улыбнулась Соня. — Я сказала Алану, чтобы он свозил тебя в какое-нибудь приятное местечко поужинать.
У Дороти упало сердце.
— В этом нет необходимости.
— Глупости, — последовал ответ. — Кроме того Алан никогда не отличался кулинарными способностями, — добавила она.
— Спасибо, мама, на добром слове, — усмехнулся Алан.
— Что правда, то правда, — ответила его мать, не моргнув глазом.
— Идем, дорогая, — торопил Норман.
— Желаю вам хорошо провести вечер, — проговорила Дороти, вставая из-за стола.
— Приятно было познакомиться с вами, — сказал Эндрю. — Думаю, мы еще не раз увидимся.
— Я тоже на это надеюсь, — ответила Дороти и, не отрываясь, смотрела, как он выходит из кухни вслед за Соней и Норманом.
Они остались вдвоем с Аланом. Дороти чувствовала, что он не сводит с нее глаз. В воздухе повисло напряженное молчание. С того момента, как Дороти вошла в кухню, Алан пристально следил за ней, и она очень сомневалась, что он поверил, будто ее внезапная дурнота была вызвана голодом.
Она замерла в ожидании вопросов, которые непременно должны были последовать, и ответить на которые она не была готова. Прежде чем она поговорит наедине с отцом и выяснит, имеет для него хоть какое-то значение тот факт, что она является его родной дочерью, она будет хранить молчание.
— Вы какую кухню предпочитаете? — спросил Алан.
Удивленная Дороти бросила на него настороженный взгляд.
— Вам не обязательно везти меня в ресторан, — сказала она. — Я думаю, у вас есть более важные дела. Я запросто могу и сама что-нибудь состряпать.
— Нисколько не сомневаюсь, что можете, — улыбнулся Алан. — А что касается важных дел — сейчас для меня важнее всего послушать об Алмазе и успехах, которых вы на данный момент достигли. А кроме того, мама не простит мне, если узнает, что я нарушил обещание, и вы целый вечер трудились на кухне.
— Я ей не скажу, — сделала Дороти последнюю попытку отговорить его.
Алан усмехнулся.
— Очень благородно с вашей стороны, но у матерей есть свои способы узнавать о таких вещах. Так что ради моего спасения — встречаемся с вами в холле через… ну, допустим, полчаса.
Решительный блеск его глаз убедил Дороти, что спорить бесполезно.
— Через полчаса, — повторила она, ретируясь к дверям.
Через двадцать минут Алан стоял у подножия лестницы, поджидая Дороти. Он продолжал ломать голову над ее странной реакцией в ответ на его сообщение, что у них в гостях Эндрю Гибсон. Он ясно видел, как она побледнела и стала похожа на несчастного ребенка. Но самое удивительное было то, что в глазах ее появилось одновременно и испуганное, и радостное выражение.
Может быть, Дороти уже встречалась с Эндрю Гибсоном? Это казалось маловероятным, особенно после того, как Эндрю сказал, что был в Арканзасе больше двадцати пяти лет назад. Но тут Алан вспомнил, что Клод, его управляющий, упоминал, что Дороти расспрашивала об Эндрю Гибсоне. Зачем ей понадобилось наводить справки об их соседе у персонала конюшни?
Сейчас Алан руководствовался только интуицией, той самой, голос которой он предпочитал заглушать, когда дело касалось странного поведения его жены.
Алан тяжело вздохнул. Ему следовало намного раньше понять, что с Этель что-то неладно. Он должен был догадаться, что резкие перепады настроения и бурные вспышки темперамента объясняются не только избалованностью и безрассудством. Видимо, он просто отказывался верить, как понимал сейчас с запозданием, что женщина, которую он, как ему казалось, искренне любил, которую просил стать его женой и матерью его детей, намеревалась лишить его семьи, о которой он так мечтал.
Он всегда питал слабость к Этель, единственной дочери лучших друзей его родителей, хрупкой томной блондинке. Девочка выросла, не зная ни в чем отказа. Колледж она бросила, объяснив это тем, что не готова избрать себе карьеру, и мать, во всем ей потакавшая, отправила Этель в Европу, чтобы дочка полюбовалась на ее красоту и познакомилась с древними городами.
Когда Этель вернулась из путешествия, Алан получил приглашение на званый вечер, который устраивали Эндрю и Беатрис. Этель, по-новому подстриженная, в элегантном наряде, выглядела потрясающе шикарно. Она усвоила манеру поведения искушенной и уверенной в себе женщины, и это подействовало на него опьяняюще. Алан даже растерялся, когда осознал, какие чувства она в нем пробудила.
Обе семьи были весьма довольны, что их дети начали встречаться, а когда однажды Алан услышал, как его мать обсуждает с подругой возможность скорой свадьбы и появления внучат, он понял, что идея ему нравится.
Обзавестись семьей, трудиться на ее благо казалось ему очень заманчивым. Алан легко мог представить Этель в роли жены и матери. Спустя полгода они поженились.
Он знал, что Этель по душе светский образ жизни, что она обожает быть в центре внимания, но надеялся, что со временем она угомонится и посвятит себя семье. Увы, сразу после возвращения из Австралии, где они провели медовый месяц, Этель вернулась к пикникам и вечеринкам с прежней энергией, несмотря на его просьбы почаще оставаться с ним дома.
В то время Алан был очень занят по работе, и Этель привыкла общаться с друзьями без него. Когда Алан однажды прямо предъявил ей свои претензии и предложил сократить число пикников и приемов, Этель злобно закричала на него, потом разрыдалась и сказала, что до смерти скучает на этом проклятом ранчо.
Ее поведение делалось все более эксцентричным, настроение — неустойчивым. Это не могло его не встревожить, но Алан тогда был занят одной сделкой, обещавшей значительно увеличить число клиентов, и не слушался своей интуиции.
Но однажды вечером он решил выяснить, что мучает Этель, и вернулся домой раньше обычного, надеясь серьезно поговорить с ней. Он нашел ее на полу в ванной всю в крови. Алан отвез ее в клинику, где ему сказали, что кровотечение явилось следствием аборта. И ему пришлось узнать правду — над их браком нависла куда более серьезная опасность, чем он мог себе представить.
— Простите. Надеюсь я не заставила вас слишком долго ждать. — Голос Дороти пробудил Алана от тяжелых раздумий. Он отогнал прочь мысли о жене и, обернувшись, увидел, как Дороти спускается вниз по лестнице.
На ней снова была цветастая юбочка, но вместо кремовой блузки она надела черную водолазку с короткими рукавами, которая плотно облегала фигуру и подчеркивала изящную форму груди. Ее волосы были закручены на затылке в изящный узел, а с обеих сторон лица спускалось по воздушному локону.
