И вдруг бывшая возникает на пороге моей квартиры. От души пожалел, что пару раз привозил её сюда, пока обустраивался на новом месте. Хотя она упертая, всё равно бы адрес нашла. И самое печальное, возможно, я и правда пустил бы её переночевать. Если бы не был женат, а она была бы просто бывшей безо всяких претензий. Мама всегда говорила, что я слишком добрый и позволяю всем на себе ездить.
Но я был женат. И не собирался лишней минуты огорчать свою кнопку. И тем более терпеть приставания Киры, после которых хотелось пойти помыться. А уж когда она начала что-то своим поганым ртом вякать в адрес Любы, я еле сдержался. Я не бью женщин. Я вообще способен ударить человека только ради самообороны. Но Кира так искусно нарывалась, что я почти дошёл до точки кипения. Скрылся в ванной, чтобы избежать непоправимого. Позвонил Геннадьичу, обрисовал ситуацию, тот разрешил на ночь поселить Киру в нашей мифической сто первой палате. Про нее ходят страшилки, а среди мужиков ещё и пошлые байки, туда стараются никого не класть и чаще всего это просто склад всего громоздкого, но нужного. Впрочем, Кире об этом знать не обязательно, она своим поведением номера люкс не заслужила.
Не сдержал любопытства, связался с Шаркевич, поинтересовался, с каким-таким диагнозом её к нам занесло, разве в Москве своих специалистов мало? И надолго ли она у нас пролежит? Чтобы знать, насколько терпением запасаться.
Я подозревал, что это что-то по женской части. По срокам у Киры должен был быть уже приличный животик, но его не было. И как же я охренел, когда узнал, что она лечится от последствий неудачного аборта! Ещё и подбила Геннадьича оформить её анонимно, есть у нас в регистратуре на подобные случаи несколько карточек всяких Ивановых Марин Ивановных.
Кириного Эдика, а в миру Эдуарда Байрамова, я знал постольку поскольку. Пару раз пересекались в деловых плоскостях. Настоящий акула бизнеса, жёсткий, местами даже грубый, единственное, к чему он относился с трепетом - семья. Дети. С племяшкой совсем другой человек. Неудивительно, что когда Кира сообщила ему о беременности, сразу позвал замуж. Общие знакомые говорили, ходил гордый, счастливый. А зная Киру, ей ребенок был не нужен. Она над фигурой трясется, растяжек как огня боится. Или ребенок был не от Байрамова? Меня холодный пот прошиб, когда я прикинул, мог ли ребенок быть моим. Не, вроде по срокам никак, все эти переезды плохо влияли на интимные отношения, и с Кирой у нас с момента моего переезда в этот город секс был исключительно взаимо-оральным.
В этой ситуации мне чисто по-мужски было жаль Байрамова. Мужик ребенка ждал, радовался, любил его наверное уже... Досталась же змея подколодная в жены.
Выпихнул Киру из квартиры - даже дышать легче стало. К Любе лезть побоялся, очень уж недовольной та выглядела после визита наглой бывшей. Хотя безумно хотелось после всей этой грязи, которая осела на душе после визита Киры, получить немного любви от такой чистой и нежной девушки, как моя жена. Хорошо хоть от объятий не стала уворачиваться. Уснул, наслаждаясь её запахом, ставшим за короткий срок нашего брака совсем родным.
С утра на работе треш и завалы до потолка. Экстренные операции одна за другой - четыре пострадавших после аварии, два придурка после семейной драки, несколько несчастных случаев. Плюс плановые операции, заранее записанные пациенты. Пообедать даже не ходил, так, бутерброд сожрал на ходу. К вечеру ноги гудят, желудок прилип к позвоночнику и недовольно урчит, голова никак не переключится с операционного на повседневный режим, отчего всё ещё хочется куда-то бежать, что-то делать... Уф. Без сил приземляюсь на стул, смотрю на часы. Пятнадцать минут ещё продержаться и домой. Может, даже на такси разорюсь, слишком вымотался, чтобы вести мотоцикл.
После стука в дверь ко мне входит - кто бы мог подумать! - Кира. Вид показательно-виноватый, в руках стаканчик с кофе и пирожок. Запах кофе щекочет ноздри и убивать бывшую вроде как уже не хочется.
- Давай мириться, Тихонов? - она ставит стаканчик мне на стол, сама садиться рядом. Вот всегда бесило, когда она так задом рядом с бумагами! Если бы не кофе, прибил бы! Впрочем, я и сейчас недалёк от этого. Настоящие мужчины за кофе не продаются!
- Слушай, ну я готова извиниться, - правильно толкует моё молчание бывшая. - Не знаю, что на меня нашло, просто Эдик в сексе еле на троечку тянет, а тут ты, такой шикарный, могучий, я помню, какой неутомимый... Мозги слегка и набекрень. Я больше не буду, правда. Слишком дорожу Эдиком, такую рыбку на крючок так просто не подцепишь.
- Мы не ссорились, чтобы мириться. Мы расстались и я не вижу смысла делать вид, что расстались друзьями. Вали отсюда, Кир, я злой и уставший, гадостей сейчас наговорю.
- Ухожу, ухожу, - Кира нарочито медленно соскальзывает со стола, как бы невзначай поправляет лямку своей крохотулечной пижамы. - Зря ты так, Тихонов, со мной сейчас лучше дружить.
И уходит, оставив кофе с пирожком на столе. Запах дразнится, манит. Можно спуститься вниз, взять кофе самому, но это лишние десять минут, а жрать, если честно, охота уже сейчас. Да и шевелиться лень, реально упахался за день.
Я успеваю отписаться в карте у трёх сегодняшних пациентов. Кофе маячит перед глазами, искушает, манит. В конце концов, это просто кофе. Скину Кире за него деньги на телефон, вот.
Договорившись сам с собой, жадно припадаю к стаканчику. Сразу видно, женщина брала. Капучино с какими-то добавками, с ванильным сиропом, что ли. Приторный привкус, как такое вообще пьют? Я так-то эспрессо люблю, но тут уже пофиг. Разбавил водой из бутылки, вообще отлично вышло. И пирожок улетел со свистом. За него деньги тоже переведу, да.
Наесться не наелся, но червячка заморил, как раз хватит на оставшиеся пятнадцать минут. Потягиваюсь, зеваю. Похоже, кофе не сработал. Логично, если подумать, там от кофе был только запах и название. Блин, совсем что-то глаза слипаются, как после ночной смены.
На очередном зевке вернулась Кира.
- Извини, забыла кое-что, - улыбается она мне, берет со стола телефон, тут же отправляет сообщения. Опять зеваю. Глаза уже вообще открываться не хотят. Надо встать, размяться, точно!
Встаю, тут же начинаю заваливаться, еле успеваю донести бренное тело до кушетки. Сонливость неимоверная. Успеваю подумать: какого хрена творится? Кирин смартфон агрессивно-красный, она же взяла со стола черный... мой, походу, взяла, и ведь она, гадина, даже пароль знает!
Всё, отрубаюсь.
Глава 27.
Просыпаюсь дома. Выспался, как будто на неделю в отпуск уходил. Потягиваюсь, позевываю. Ух, я вчера уработался, даже не помню, как домой добирался...
Выползаю на кухню. Люба что-то там кулинарит, обнял сзади, чмокнул в макушку. Ммм, какая же у меня тискательная жёнушка. Чмокнул в шейку. Обожаю. Так бы всю и затискал. Поцелуй рядом с ключицей. Кажется, вместо завтрака во мне проснулся голод иного рода.
- Юра, перестань, - нервно хихикает Люба, когда я лезу ей под футболку. А вот и мои любимые близняшки, идите к папочке! Мну, наслаждаясь их тяжестью и упругостью. Счастье есть, и имя ему - сиськи!
- Юр, у меня каша подгорит, - пыхтит моя хозяюшка, а сама постанывает, когда я играю пальцами с отвердевшими сосками.
- Ничего с твоей кашей не случится, - целую её и лезу одной рукой в трусики. Да-аа, меня определённо рады тут видеть!
- Тихонов, ты засранец! - стонет Люба и так выгибает попку мне навстречу, что член в штанах нетерпеливо дёргается.
- Тихонова, всё для тебя, - посасываю раскрасневшееся ушко и нетерпеливо стаскиваю с любимой жены трусики. Те послушно соскальзывают на пол, спереди отчётливо видно мокрое пятно. Моя ж ты сладкая!
Пальцы скользят внутрь, туда где горячо и влажно. Толкаюсь бёдрами им в такт, так сказать, демо-версия, что планирую дальше. Сочная задница аппетитно шлепает мне навстречу, свободная рука сама тянется потрепать эти подпрыгивающие булочки. Люба сопит, ахает, до побеления сжимает пальцами ручку деревянной лопатки. Чуть поддает бёдрами в мою сторону, стискивает мои пальцы своими стеночками. Я дурею с её отзывчивости, с каждого стона, каждого движения. Давай, кнопка, постони для меня ещё, покажи, как ты меня хочешь!
