Сижу, заполняю ведомости, слышу шум от двери. В кровь как адреналина впрыснули, сразу понимаю - муженёк явился пожелать мне хорошего рабочего дня. Отрываюсь от экрана, улыбаюсь. Любимый мамонт улыбается в ответ, подрывается ко мне, стискивает в объятиях. Всё быстро, стремительно, но я успеваю увидеть в его глазах грусть с виной. Стопроцентно Геннадьич всё рассказал!
Жмусь к широкой мамонтовой груди в ответ, купаюсь в его запахе. Он заставляет меня задрать голову вверх, осыпает лицо какими-то безумными поцелуями. Сердце обволакивает теплой волной понимания - да ведь он тоже боится меня потерять!
Обнимаю за шею, для чего приходится встать на цыпочки. Трусь носом о заросли на подбородке (ну, куда достаю). Ловлю взгляд виноватых карих глаз и тараторю, быстро, взахлёб, словно боясь не успеть до того, как меня прервут.
- Юр, ну ты же понимаешь, что не виноват? Я не сержусь, смотри, совсем не капельки! Нет твоей вины, что тебя опоили, делали что-то против твоей воли. Ты не стал от этого хуже, я тебя любить не перстала, не считаю грязным изменником или развратником...
Говорю, говорю и чувствую, что слёзы сами текут по щекам. Всё верно. Всё до последнего слова. Только это я не про Юру, это я про себя. Это себя я винила во всём случившемся с Арсением, это я чувствовала себя грязной и использованной. И сейчас, вроде утешая Юру, я на самом деле утешаю себя. Это я себя наконец убедила, что нет, я не стала хуже, я всё так же заслуживаю любви. Понимаю это - и со спины словно падает тяжеленный камень, на душе становится легко-легко. Размазываю слёзы по щекам, смотрю глаза в глаза, улыбаюсь, криво, самыми уголками рта, но искренне. Жаль, не могу описать всего того, что творится сейчас в моей душе, всей этой эйфории, чувства освобождения. Этого слишком много, не опишешь в двух словах. Поэтому я могу только притянуть голову Юры к себе и поцеловать, вкладывая всю себя в этот поцелуй.
- Люблю тебя.
Выдыхаю это ему в губы, замираю, ожидая ответ. Первой признаваться страшнее, но держать с себе эту правду больше не могу.
Юра замирает. Таращит на меня глаза, кажется, даже дышать перестаёт. Я его пристукну, если сейчас он скажет что-то типа "я тебе ничего не обещал, мне чувства не нужны и вообще это ты страсть с любовью перепутала".
А Юра стискивает свои объятия до хруста, так, что я вся распластана по нему. Утыкается носом мне в макушку и я слышу рядом с ухом горячий вздох.
- Я тебя тоже, кнопка. Пиздец как люблю.
Дальше он подхватывает меня под попу, сажает на стол. Целуемся. Расстёгиваем в четыре руки мой халат, снова целуемся. Жадно, ненасытно, до головокружения. Мне кажется, меня всю трясёт от нетерпения, да и Юра как с цепи сорвался. Нами владеет необходимость обновить нашу связь, подтвердить, что мы - это всё ещё МЫ, друг для друга, одно целое, которое никому не разделить на две половинки. От напряжения ещё немного и заискрит воздух. Юбка оказывается задрана к талии, трусики болтаются на щиколотке. Юра вытаскивает свой член из штанов и вгоняет его в меня одним махом.
Ох! Влетел, как по маслу, только ноги вздрогнули и туфелька на пол шмякнулась.
Дальше был секс. Бурный, неистовый, заставляющий кровь кипеть. Со всеми полагающимися стонами и поцелуями везде, куда дотянешься. Стол поскрипывал, но держался. Как хорошо, что по календарю у меня безопасные дни... Как я теперь остаток дня работать буду, такая... залюбленная?
Глава 29.
На следующий день сияющий, как новогодняя ёлка, Геннадьич отозвал меня в сторонку и сказал:
- Готовьтесь, Тихонова!
- К чему?
Он подмигнул и сообщил на ухо, как великую тайну:
- «Офтальмайерс» закончили настройку лазера. С завтрашнего дня начинают приём пациентов, и вы у них в первых списках, как я и обещал. Я уже распорядился, чтобы вас в четверг прооперировали, сегодня сдадите нужные анализы, к четвергу как раз будут готовы. И будем избавлять эти прелестные глазки от стеклянных оков.
И он легонько щёлкнул меня по дужке очков.
До дня операции я тряслась осиновым листочком. Отвлекалась на работу, на мужа. Ох, как сладко я отвлекалась на мужа! Но вот позади операция, два дня восстановления. Мне ещё целый месяц нельзя ходить в бассейн и на море и уйма всяких других ограничений, но главное - больше никаких очков! Мне кажется, я засмотрела зеркала в доме до дыр. Не могу собой налюбоваться. Красотка с пышными формами мало похожа на толстенькую очкастую мышку с грустным взглядом, которой я была месяца три назад. Вот что с нами, девушками, любовь делает! Хотя, конечно, Женуарию, парикмахеру Оле и тренеру по калланетику тоже спасибо. Но вот этот блеск в глазах, главное моё украшение - за него спасибо Юре. В его руках я чувствую себя настолько счастливой, что, как говорится, цвету и пахну.
Сегодня первый день, как я вышла такая на работу. Девчонки ахали и поздравляли, Рита с Машей затискали и наснимали кучу фоток со мной и меня отдельно. Геннадьич при всех расцеловал, в обе щёки, без губ. Семёнова только зубами скрипнула.
Делаю обход палат. Сегодня у нас двое новеньких - девушка с аппендицитом и пожарник. На набережной детское кафе загорелось, он почти всех перетаскал на улицу, когда спасал последнего мальчишку, получил удар упавшим на него шкафом. Папа ребенка оказался богатым и крутым и устроил пожарника-героя к нам, велев ни на чём не экономить. Та-ак, смотрим что у нас там в истории болезни. Ярцев Максим Викторович, двадцать девять лет. Вывих плеча, глубокий порез на бедре с наложением швов, несколько ссадин, лёгкое отравление угарным газом. Ну, в целом легко герой отделался.
Захожу в палату, узнать, не надо ли чего, и поставить капельницу с детоксом и физраствором. А там. Ох, мамочки! На больничной койке лежит такой красавчик, какими актеры бывают, но никак не пожарные. Если, конечно, они родом не из Австралии. Прикидываю рост - Юрке не уступит, но мой мамонт здоровяк-крепыш, а этот скорее тигр. Мускулистый, но довольно стройный. И по глазам видно, тот ещё кошак. Ух, чувствую, устроят наши девчонки паломничество в эту палату! Даже я, глубоко замужняя девушка, не могу не признать, что герой дня неприлично хорош собой.
- Какого ангела занесло в мою унылую обитель, - красавчик улыбается мне как мартовский кот. - Девушка, вы реальная, или у меня начались видения после наркоза?
Я краснею и смущаюсь. Дико не привыкла к комплиментам, если они не от Юры.
- У вас наркоз местный, после него глюков не бывает, - буркаю куда-то в пол. - Давайте лучше руку, будем вашу кровь чистить.
- Какие девушки нынче шустрые пошли, - продолжает скалится этот Казанова, - даже имени не назвали, а руку уже требуют.
Я снова краснею. Мне кажется, ещё немного - и на мне волосы загорятся.
- Я вообще-то уже замужем, - кое-как выталкиваю непослушным языком и сосредотачиваюсь на капельнице.
- Вот беда, всех красоток уже разобрали, - Ярцев театрально прикладывает свободную руку к сердцу и тут же морщится - вывихнутое плечо даёт о себе знать.
- Вы бы той стороной поменьше шевелили, быстрее заживёт. - включаю я строгого врача. - Всё, я пошла, приду через час, проверю как всё прокапалось, не скучайте. Держите, это пульт от телевизора, кнопка вызова персонала рядом с койкой.
- Погодите, ну не уходите так сразу, - красавчик поигрывает бровями. - Назовите хотя бы своё имя, надо же знать, о ком я буду вздыхать, лежа тут совсем один.
- Люба, - тычу пальцем в бейджик на груди. - У вас рана на бедре, пару дней вставать нельзя. Если захотите в туалет, вызовите меня, поставлю катетер.
- Позор на мою голову, - Ярцев закатывает глаза к потолку. - Такая шикарная красоточка под боком, а повод для обнажения такой неромантичный.
На моём лице можно жарить блинчики. Проверяю капельницу, что всё сделала правильно, и пулей вылетаю из сто восьмой палаты. Не привыкла я к такому откровенному мужскому вниманию, если честно, оно меня скорее пугает, чем радует!
Глава 30.
Вечером сидим с мужем на кухне.
