Бет умолчала о том, как трусила и всхлипывала, сидя под душем, но Марку не следовало об этом знать. Ей не нужны его жалость и сожаление.
Долгое время были слышны только хлюпанье воды и дыхание косатки.
— Что случилось с Маккинли?
— Ничего. Он даже не попытался меня остановить. Я оказалась не единственной, кто был несчастен в браке. Мы оба совершили ошибку.
— Ты разорвала все прежние связи?
— Он подписал документы о разводе, даже не взглянув на них. С тех пор я с ним не виделась. — Хотя Бет время от времени получала о нем плачевные сведения.
— Насколько тяжело тебе было восстановиться?
Бет услышала не просто любопытство в его тоне и сразу же подумала о Джанис. Нужно говорить обо всем начистоту. Выпрямив натруженную спину, она встретила его взгляд:
— Сначала борешься с потребностью организма, а затем — с эмоциональной зависимостью. Но выдержать можно. Я выдержала. И вот наступает день, когда ты чувствуешь, что сильнее своей привычки.
— Ты сделала это одна?
— Мои родители, конечно, хотели помочь, но я… Я хотела сделать это сама. Я чувствовала, что должна поступить именно так. Доказать, что справлюсь.
— И что помогло тебе справиться?
«Ты, Марк. Воспоминание о тебе. Мысли о тебе».
Бет осторожно подбирала слова:
— Мечта о той Бет, какой я хотела стать. И решительный помощник в клубе анонимных алкоголиков.
Долгое время Марк молчал, затем покачал головой:
— Жаль, что меня не было рядом с тобой. Тогда тебе не пришлось бы обращаться за помощью к незнакомым людям. Мне следовало поддержать тебя.
— Нет, я должна была выкарабкаться самостоятельно. Кроме того, ничего бы не получилось, будь Тони моим другом. Необходима эмоциональная отстраненность.
— Прошедшие десять лет ты была достаточно отстранена эмоционально.
Бет хватило нескольких часов в обществе Марка, чтобы от ее отстраненности не осталось и следа. Она подняла глаза и выдержала его взгляд:
— Ты считаешь, что сейчас я от тебя закрыта?
Он многозначительно промолчал.
— Ты когда-нибудь станешь чьим-нибудь помощником в клубе алкоголиков?
— Да. Когда буду достаточно сильной.
— Сейчас ты выглядишь довольно сильной. Я имею в виду, как ты рассказываешь обо всем. Ты выжила.
От его похвалы ее душа воспарила.
— Я выжила. Но каждый новый день приносит очередные проблемы, и я только сейчас начинаю понимать, насколько меня оберегали.
Он озадаченно спросил:
— В детстве?
— Мои родители защищали меня от неприятностей первую половину моей жизни, вторая часть моей жизни прошла в алкогольном оцепенении. Мне никогда не приходилось принимать по-настоящему трудных решений или сталкиваться со стрессовыми ситуациями. Родители решали за меня все. Или рядом со мной оказывался ты. Я всегда следовала инструкциям или шла за кем-то следом. Я полностью избегала болезненных ситуаций. Мне нужно еще много узнать о жизни.
Марк пристально ее изучал. Помнит ли он все те годы, когда она таскалась за ним, будучи соучастником всех его проделок? Помнит ли он о том, как она прогнала его из своей жизни, когда ситуация стала слишком тяжелой?
— Ты искала меня. Это было нелегко.
— Нет. Это было просто. Но я согласилась бы отгрызть себе ногу ради того, чтобы выпить чего-нибудь прямо сейчас. А ты говоришь, что я хорошо справляюсь.
Он вздрогнул от ее искренности, в его взгляде отразилось страдание.
— Ночь была тяжелой… — Это мягко сказано. — Если бы фляжку сейчас вынесло на берег, ты бы ее откупорила?
От этого образа у нее стала тяжело вздыматься грудь. Его слова словно по волшебству пробудили в ней чувства, которых она старательно избегала в течение многих лет.
— Ты поверишь, если я скажу, что не откупорила бы?
Его продолжительное молчание перевело их разговор в естественное русло. Бет рассказала историю своей жизни, и у нее пропала решимость. Ее внимание теперь было обращено на то, как она замерзла и промокла. Она прислонилась к косатке, когда осознала серьезность своего признания.
Марк нахмурился:
— Я спрашиваю тебя еще раз. Ты пойдешь в автомобиль?
Бет было очень нелегко ответить ему отрицательно, но она пообещала себе, что не оставит Марка одного. Если она даст слабину хотя бы однажды.
Бет покачала головой. В этот момент с берега на, летел очередной холодный порыв ветра. От его силы она ахнула, и ее кожа покрылась мурашками.
Марк выругался:
— Не говори, что я не давал тебе возможности сделать выбор…
Схватив ветхое полотенце, он обошел косатку, встал позади Бет и обнял ее, став живым и дышащим щитом для защиты от ветра. Мгновение спустя она почувствовала тепло его тела через гидрокостюм.
Бет вздохнула и судорожно вздрогнула.
Марк выругался и на миг отстранился от нее, чтобы расстегнуть молнию гидрокостюма. Осторожно отведя пальцами пряди мокрых волос от ее шеи, он притянул ее к себе, и она ощутила почти обнаженной спиной блаженное тепло его разгоряченной груди.
— Боже, Бет, ты ледяная.
Взяв ее за руки, он перекрестил руки вокруг ее тела, сильнее окутывая ее своим теплом. Она тут же напряглась.
— Не спорь, Бет. Выбора у тебя нет. Приступаем к работе.
Два тела, прижатые друг к другу, начали, словно в трансе, ритмично работать: наклониться, намочить тряпку, полить косатку водой, наклониться, намочить тряпку, полить косатку…
Казалось, так продолжалось целую вечность.
Несмотря на тепло тела Марка, зубы Бет снова начали стучать от холода. Марк убедил ее натянуть на себя непросохшие джинсы, чтобы защитить ноги от ветра. Надев джинсы, она перекусила батончиком мюсли, который припрятала до этого.
Бет настолько замерзла, что снова бесстыдно придал ась к спине Марка, словно имела на это право.
Время от времени они соприкасались кожей. Теплое дыхание Марка чувствовалось на ее обнажений шее. Ощущения, которые в течение нескольких лет были ей недоступны, начали возвращаться, заставляя трепетать и погружаться в воспоминания. Впервые Бет задумалась не только о том, чтобы глотнуть алкоголя. В отдаленных уголках души проснулось желание спустить гидрокостюм Марка до пояса и детально рассмотреть его фигуру взрослого мужчины.
Но пришлось ограничиться топографическими исследованиями его спины на ощупь.
— Это приятно? — спросил Марк низким голосом, почти с неохотой.
Она ахнула и повернулась к нему вполоборота:
— Что?
— Зависимость от алкоголя.
Она почувствовала, как он напрягся. Ей не нужно было слышать его голос.
— Полагаю, это приятное занятие, если ему подвержено так много людей.
