— Аминь, — сказал священник. — Теперь можете мне заплатить.
— Слышали, миссис Хьюстон? — выдохнул Грэг прямо ей в губы. — Пора платить. Оказывается, у всего есть своя цена.
Линда внезапно вернулась на землю. Слова «миссис Хьюстон», произнесенные хрипловатым насмешливым голосом, потрясли ее. Она с тревогой посмотрела на стоящего рядом мужчину. На его лице сияла самодовольная ироничная улыбка.
Он забавлялся, и она в ужасе поняла почему. Потому что он ее целовал и ей нравилось, как он это делал. Тем же образом, каким он околдовал ее сына и даже кота, ему удалось — моментально — околдовать и ее.
Он порылся в кармане, вытащил бумажник и вложил в довольно грязную руку священника стодолларовую бумажку. Затем повернулся к Шейну, который пристально разглядывал свинью, прищурив глаза.
— Эй, свидетель, — лениво позвал его Грэг. — Ты что-нибудь засвидетельствовал?
— Практически ничего, — ответил тот, не отрывая взгляда от свиньи. — Я наблюдал за этим животным. У нее самые злобные глаза из всех, которые я когда-либо видел. В ней определенно есть что-то сверхъестественное.
Рейнбау почесал свою голую подмышку и посмотрел сначала на свинью, потом на Шейна.
— Вы вполне могли знать друг друга в предыдущей жизни, — предположил он. — Знаете, это иногда случается.
— Видимо, так, — пробормотал Шейн.
Грэгу пришлось буквально тащить его к машине. Он всю дорогу хмуро оборачивался на свинью.
Другой рукой Грэг держал большой арбуз — свадебный подарок от священника.
— Разве ты не собираешься хотя бы поздравить нас? — спросил он приятеля.
— С чем? — Шейн был явно озадачен.
— С браком.
— Брак не есть основание для поздравлений, — сказал Шейн, затем зевнул. — Это только основание для развода.
Они остановились в близлежащем городке, чтобы передать по телеграфу заверенную копию брачной лицензии Бадави, в его отель в Нью-Йорке.
— Вот так, — сказал Грэг. — Это должно убедить старика.
Линду раздражал цинизм и абсурдность всего происходящего.
Меня притащили сюда и выдали замуж прямо на поле с арбузами, с горечью думала она. Священником был старый хиппи, а единственный свидетель провел всю церемонию, играя в «гляделки» со свиньей. И все это только потому, что некто верит, что нашими судьбами управляют звезды. С чем и поздравляю вас, миссис Хьюстон.
Добро пожаловать в сумасшедший дом.
Когда «новобрачные» добрались до виллы, Томми и Сарра смотрели телевизор и доедали сливочное мороженое с фруктами. Рядом с ними спал, свернувшись клубком, Бозо.
Линда попросила Сарру пройти с ней в соседнюю комнату, а Грэг остался, чтобы составить компанию Томми.
Как только Линда захлопнула за собой дверь, она бессильно прислонилась к стене и схватилась руками за голову. Сарра не сразу заметила ее состояние.
— Посмотри на эту комнату, — сказала она, жадно разглядывая ее. — Это не дом, а дворец Удовольствий. Слава Богу, что ты вернулась. А то я здесь каждый час набираю по фунту лишнего веса.
— Сарра, как ты думаешь? — Линда глубоко вздохнула. — Ты не могла бы остаться здесь подольше? Нам с Томми, видимо, придется здесь пожить… я пока не знаю сколько времени. Мне… мне нужна компаньонка. Я и Грэг Хьюстон… мы сегодня поженились.
— Вы… что?! — Сарра в ужасе всплеснула руками.
Линда постаралась ей все объяснить, несмотря на то, что подруга без конца перебивала ее своими вопросами и восклицаниями.
Наконец она уселась в кресло, качая головой.
— Значит, он хочет снести наши дома, а мы пока можем пожить здесь? Это все так путано. Ну, конечно, я не могу оставить тебя одну в беде. И потом — куда же мне теперь ехать? Давай назло ему поселимся здесь навсегда и в отместку съедим всю его еду. Правда, я уже слышу, как черти в аду радуются: Сарра Голдман скоро будет весить сто килограммов.
Линда не могла даже улыбнуться. Она становилась все более мрачной и подавленной. Сарра встала, подошла к ней и обняла за плечи.
— Я знаю, тебе сейчас не до смеха. Но что еще нам остается делать. Кто-то сказал: «Если мы не будем смеяться, то сойдем с ума».
— Я не в состоянии смеяться, — угрюмо ответила Линда. — Видимо, я уже сошла с ума.
Сарра еще раз окинула взглядом богатое убранство комнаты и беспомощно пожала плечами.
Остальную часть дня Линда старалась держаться как можно дальше от Грэга Хьюстона.
Она и Сарра помогали друг другу упаковывать вещи, чтобы переехать на виллу. Томми был так возбужден, что его трудно было уговорить хотя бы немного поспать.
Когда все вещи были собраны, Томми подошел к матери и, подергав за край шорт, удивил ее своим вопросом:
— Завтра будет волшебное утро?
Линда внимательно посмотрела на сына.
— Я не знаю. Может быть. Не могу обещать.
Томми спустил Бозо на пол и, зевнув, стал тереть глаза кулачками. Он к вечеру свалится от усталости, подумала Линда. Может быть, это и к лучшему. По крайней мере не заметит, что спит в чужой постели.
Чужая постель. Ей самой придется спать в такой. Под одной крышей с Грэгом Хьюстоном. Она слегка побледнела. Томми снова зевнул.
— Грэг сказал, что у нас, может быть, даже будет и день дельфина. Будет, да?
— День дельфина? Я даже не знаю, что это такое.
Мальчик взглянул на нее, разочарованный ее неведением.
— Это день с дельфином, — выразительно сказал он.
— Там видно будет, — ответила Линда, не зная, что именно обещал ему Грэг.
Бозо зевнул и вытянулся под туалетным столиком Сарры, а Томми начал ходить кругами вокруг ее большого плетеного ковра, тихо напевая: «Утро волшебное, день дельфина, утро волшебное, день Дельфина».
Подруги обменялись взглядами. Томми определенно был сегодня слишком разговорчивым. Как такому человеку, как Грэг, удалось сотворить это чудо?
— У меня была соседка, миссис Фини, — сказала Сарра тихо. — Она всегда говорила: «Господь творит свои чудеса неисповедимыми путями».
Линда прикусила губу и покачала головой: в Грэге Хьюстоне было слишком много чего-то дьявольского, чтобы он мог творить чудеса путями Господними.
В тот вечер Томми упрямо не хотел ложиться спать. Обычно тихий и послушный, от усталости и перевозбуждения он стал раздражительным и капризным. Линда была вынуждена взять его на руки и отнести в постель. Но даже когда его наконец уложили, глаза его, уже затуманенные, никак не хотели закрываться.
Линда пыталась заставить его лежать тихо, чтобы она могла почитать ему. Но он все время порывался сесть и вылезти из постели. Он был таким неугомонным, что Бозо спрыгнул с его кровати и ушел спать в кресло, обтянутое бледно-зеленым атласом.
